Сон Геннадия Викторовича
Я посреди огромного храма. Меня окружают почерневшие от времени иконы, обветшавшие стены, потрескавшиеся деревянные половицы. В полумраке мерцают свечи. Я стою лицом ко входу, спиной к алтарю. Передо мной подставка для чтения Священного Писания с раскрытой книгой.
Я читаю молитву про 5.10. О том, что это единственный выход из нищеты, что только экономическая свобода принесёт богатство Украине, что надо отменить таможенные пошлины, открыть экономические границы, отменить налоги. Я говорю, что Украине 40 лет нужно побыть безналоговой страной, чтобы обрести свою землю обетованную.
И вдруг я вижу, что тени, игравшие на стенах, начинают шевелиться, обретая человеческие очертания. Из стен начинают медленно вылезать мертвецы, вурдалаки и черти… И я понимаю, что они хотят вырвать из моих рук эту книгу книг, из которой я читаю святые слова про 5.10.
В ужасе я хватаю мел и рисую вокруг себя круг. Чудища упираются в невидимую стену, не могут достать меня, но не уходят и продолжают тянуться ко мне своими лапами.
Я вижу рогатый силуэт. Это человек-корова! Он громко мычит что-то про сельское хозяйство, жрёт землю и бьётся рогами о невидимый круг, который меня защищает.
На меня ползёт гигантский жирный питон. На спине у него красуется узор вышиванки, со змеиной головы свисает казацкий чуб. Он шипит и извивается: «Українська мова і патріотизм - ось, що головне! А податки залиште податківцям. Україна понад усе!».
Я замечаю, что позади меня какой-то здоровый лось в боксёрских перчатках молотит по моей невидимой защите, пробивая «двойку»: тум-тум, тум-тум… Простые зомби уныло бродят вокруг него, протягивая ко мне свои разложившиеся руки
Пахнущий газом Кощей свисает на паутине прямо с потолка, с него капала нефть, оставляя на полу прожжённые дыры. «Пу-у-у! - кричали зомби. - Спускайся к нам, Пу, в наш русский мир! Тут русский дух, тут нефтью пахнет!».
По храму ползала зловещая самобранка, самый неясный и непонятный гость на этом шабаше.
Но страшней всех оказалась огромная целлюлитная, с глазами и ушами, ж… Такого ужаса я в жизни не испытывал! Ж… надвигалась на меня и шептала: «Оппа! Оппа!».
Общий вой сливался в протяжный стон, обращённый ко мне: «Прекрати произносить эти цифры!». Но чем злее они приказывали мне, тем быстрее я крестился и тем громче читал: «5.10, 5.10, 5.10!!!».
Из дальнего угла церкви появляется мумия с косой и грозит мне: «Я тебя газом задушу!». Вся в белом она бродит по храму, будто слепая, натыкаясь на стены и подставки для свечей.
Из-за её спины выпрыгивает огромный зубастый кролик в очках и строго говорит: «Мало налогов, нам надо больше налогов. На субсидии записалось уже три миллиона человек, и ещё будут записываться». Он стучит лапами по моему святому кругу и, наконец, отступает.
В чёрном зеркале отразился целый чан с кипящим и булькающим киселём. Шустрый сидел под потолком и подзуживал чертей, усиливая общее настроение - что угодно, только не 5.10.
Мумия с косой истошно заорала: «Позовите Вия!». Тут черти, мертвецы, вурдалаки принялись в один голос звать своего повелителя. И я увидел нечто, напоминающее дуб, облепленный конфетами, с руками-сучьями и плотно слепленными от сладкого веками. Оторвавшись от стены со скрежетом, он сказал: «Ми потужно вели переговори. Єднаймося! Покажіть мені його! Розліпіть мені повіки!».
Нечисть услужливо подымает ему веки. «Я вижу его! Я ВИЖУ ЕГО! Убить!!!».
От его трубного баса стены храма сотряслись, поднялся вой, крик, свист. Всё смешалось, и я будто провалившись сквозь пол, проснулся в холодном поту… Мой телефон разрывался, звонил начальник предвыборного штаба Орлов: «Геннадий Викторович, партия «5.10» идёт в Киевсовет под номером 14». И я с облегчением подумал: «Фух, слава Богу, партия «5.10» жива!».