Президент Путин и патриарх Кирилл - кто дирижирует симфонией?
Президент Путин и патриарх Кирилл - кто дирижирует симфонией?
Политико-церковный пейзаж современной России
Власть разыгрывает церковную карту,
но самостоятельные политические шаги патриарха Кирилла поддерживать не намерена.
Так московская журналистка Светлана Солодовник определила характер сегодняшних взаимоотношений
между Кремлем и РПЦ. «Я допускаю, - уточнила Солодовник, - что здесь имеет место своеобразная скрытая дуэль».
Дуэль - во имя чего, и какими средствами?
Как рулить процессом
Говоря проще - представляет ли церковь проблему для светской власти?
«Сегодня - нет», - таков ответ Светланы Солодовник.
«Церковь, - поясняет она, - всеми своими действиями поддерживает власть.
Да, она может и покритиковать ее.
Но - минимально: настолько минимально, что эта критика попросту незаметна - в силу своей абстрактности.
Дескать, коррупция - это плохо. Вот только на конкретику церковь не откликается. А могла бы».
К коррупции дело, однако, не сводится.
«Власть, - констатирует журналистка, - пользуется церковью для стабилизации ситуации
- ведь с самого начала активного протестного движения церковь заявила: не раскачивайте лодку,
стабильность всего дороже, не надо повторения революций. Только постепенное движение…»
Есть, впрочем, и вопросы.
А у некоторых представителей церковной иерархии - и ответы.
По словам председателя синодального отдела московского патриархата РПЦ по взаимодействию Церкви и общества Всеволода Чаплина, в течение последних двух месяцев была проведена «целая система залпов против церкви».
«У нас были предупреждения, что против нас будут работать»,
- заявил протоиерей Чаплин, имея в виду эпизоды с золотым патриаршим брегетом, квартирами родственников, «Серебряной калошей» и, наконец, панк-молебен в храме Христа Спасителя.
И сделав вывод: против церкви ведется целенаправленная кампания.
В которой, по словам Чаплина,
заинтересован как кое-кто из находящихся в коридорах власти сегодня, так и те, кто находился там прежде.
«Никакой кампании против церкви нет, - убежден российский этнограф и философ Юрий Семенов.
- Нарастает стихийное недовольство церковной алчностью
- в том числе и среди людей, в общем-то относящихся к церкви сочувственно.
Причина? Образ жизни верхушки: кричащая, демонстративная роскошь - на фоне бедности большинства населения».
«Церковь - единственная структур из числа тех, чья высшая иерархия формировалась только с санкции КГБ,
и которая в постсоветские времена никогда не очищалась даже для вида,
- сказал в интервью Русской службе «Голоса Америки» основатель и руководитель фонда «Гласность» правозащитник Сергей Григорьянц. - Единственная, где ни один из иерархов не был удален - за доносы, за связи с КГБ.
За подробные отчеты не только о своих духовных детях, но и о своих коллегах».
Примеры?
«В конце восемьдесят седьмого, - рассказывает Григорьянц, - журнал “Гласность” опубликовал два письма председателя Комитета по делам религий полковника Плеханова в ЦК КПСС о его беседах с иерархами Русской церкви.
Двое из этих иерархов - митрополит Ленинградский и Таллиннский Алексий и митрополит Крутицкий и Коломенский Пимен. Оба стали патриархами.
И оба очень доверительно рассказывают о своих коллегах, друг о друге, т.е., по сути дела, занимаются доносами». «Причем, - продолжает правозащитник, - тогда меня - уже после освобождения - попытались арестовать.
Дело в том, что к пересказам своих бесед с иерархами Плеханов приложил биографические справки о них.
И вот, в справке о митрополите Крутицком и Коломенском Пимене Карпове Плеханов пишет, что тот,
в прошлом майор Советской армии, в сорок втором году дезертировал. Год прятался в лесу, менял фамилию…
И когда вышел этот номер “Гласности”, то, как потом мне рассказывал прокурор по надзору за работой КГБ Голубев,
к нему пришли сотрудники КГБ с бумагами о возбуждении против меня уголовного дела о клевете.
Но, поскольку год был все-таки восемьдесят седьмой, прокурор их спросил:
“А доказать, что он не был дезертиром, можете?” Те ответили: “Ну, кто же такие вещи доказывает?”
И тогда он им отказал. А в результате - сам через несколько месяцев был уволен. Словом, ничто в этом мире не меняется».
Чье дело - правое?
Разумеется, идеологические изменения - уж они-то, кажется, видны невооруженным глазом.
А - вооруженным?
«Верхушка церкви выполняет, в общем, ту же роль, что марксисты при большевиках»,
- считает богослов и публицист Яков Кротов.
«В какой-то степени власть пытается выстраивать свою идеологию с опорой на церковь», - признает Светлана Солодовник. «Без идеологической основы, - уточняет Юрий Семенов, - править все-таки невозможно.
А либерализм у большинства вызывает отторжение.
Вот и выходит, что кроме православной риторики в запасе ничего нет».
По мнению Сергея Григорьянца, связь времен и здесь налицо.
«Церковь, - констатирует правозащитник,
- а точнее, Московская патриархия всегда играла важную роль в политических расчетах советских лидеров. Примечательно, что и в плане Шелепина (…), пока он осуществлялся при Хрущеве, наряду с многочисленными
советскими интеллигентами, начавшими вызывать большую симпатию и пользоваться большим влиянием на Западе,
а также с советским балетом и, конечно, с научными обменами, большое внимание сразу же было уделено и церкви.
Московская патриархия тут же заняла экуменическую (т.е., по существу, еретическую по отношению к постановлениям многих соборов) позицию.
Она тут же вступила во Всемирный совет церквей - созданный в значительной степени с помощью советского руководства. Тут же началось и влияние на иерархов зарубежных церквей.
Вплоть до того, что один из них - англичанин - просто получил Ленинскую премию мира.
Верхушка церкви оставалась вполне управляемой КГБ и довольно влиятельной силой.
Которую в случае нужды всегда можно было использовать».
В эпоху многопартийности для этого пролагаются новые пути.
Один из них привел актера и священника (временно запрещенного в служении) Ивана Охлобыстина
в высший совет партии «Правое дело».
«Ход в политтехнологической игре Кремля, - так оценила этот шаг Светлана Солодовник.
- Сами посудите: о “Правом деле” в последнее время не слышно и не видно.
Как серьезную политическую силу его никто не воспринимает. Была попытка поставить Прохорова, но он повел себя не так, как нужно, и его быстренько убрали.
И вот, по-видимому, пытаются внедрить туда Охлобыстина - уже выступавшего с некоторыми проектами,
например, с религиозно-патриотической “Доктриной-77”».
«Кто знает, - оговаривается журналистка, - может быть, Охлобыстин и вырастет когда-нибудь в серьезного политика.
Но пока все его попытки - это политические игры с целью, зацепив какую-то часть аудитории,
отвлечь внимание, скажем, от протестного движения. От реальных проблем.
“Правое дело” - никчемное и никуда не годное, но если внедрить туда Охлобыстина (человека, безусловно, яркого)
- вдруг начнется какое-то шевеление?
А главное - эта часть политического спектра будет под присмотром. Т.е. главное для них - рулить процессами».
И хотя, как заметил еще пушкинский Годунов, «сын у отца не вечно в полной воле»,
в данном случае отсебятина исключается.
«Это Прохоров мог вообразить, что будет вести какую-то самостоятельную политику, - считает Солодовник.
- У Охлобыстина этого и в мыслях нет. Перед ним поставлена задача разработать идеологию - вот он и займется.
И появится эдакий компот из патриотизма с добавкой национализма - а возможно,
и монархизма - как нашего светлого будущего…»
Время патриарха
Эпизодические роли быстро и расшифровываются.
Какое же место отводится на российской политической сцене патриарху РПЦ?
«Патриарх, - уточняет Светлана Солодовник, - значимая общественная фигура.
По всем соцопросам его рейтинг - один из самых высоких. Доверие к патриарху - чрезвычайно высокое.
А сам он, возможно, не прочь сыграть политическую роль».
Какую же именно?
По словам журналистки, «как это ни удивительно, даже либеральная общественность поначалу связывала с ним вполне определенные политические ожидания. Кирилл считался прозападным иерархом, вот и надеялись, что он как-то будет влиять на власть - в демократическом направлении.
И, в общем, это человек, нацеленный на контакты с Западом.
Конечно, теперь, возглавляя всю церковь, в которой либеральное крыло, по понятным причинам, не самое большое,
Кирилл стал осторожнее в своих высказываниях.
К тому же сейчас он выстраивает жесткую вертикаль,
но в той мере, в какой церковные люди вообще склонны принимать демократические взгляды, Кирилл - один из их них».
Либеральный патриарх?
«Нет, - считает Светлана Солодовник, - сказать, что Кирилл - либерал, нельзя.
Либеральную концепцию развития он не признает.
У него даже были работы о том, почему России не подходит западный либеральный путь.
В большой степени это касается отношения либералов к религии.
Для либералов религия - частное дело человека.
Тогда как Кирилл убежден, что роль религии в российском обществе должна возрастать,
в том числе и в политической сфере. И что государство должно этому способствовать».
У общественных ожиданий - своя логика. «Еще недавно, - вспоминает Солодовник, - в умеренно-либеральной прессе высказывалась мысль, что Кирилл мог бы сыграть значительную роль в демократическом развитии России».
Тут-то и начались скандалы.
«Я не склонна, - сказала собеседница «Голоса Америки», - соглашаться с мыслью, что истории с квартирами и часами патриарха - это развязанная властью кампания против церкви.
Но многие церковные деятели говорили другое:
власть таким образом показывает Кириллу, что он слишком влезает в дела государства.
И возможно, отчасти это правда: власть отпихивает всех, кто пытается влиться в политическую когорту.
Новые игроки ей не нужны».
Коли так, не сделать ли ставку на внутрицерковных оппонентов?
Прием в политтехнологии не новый.
В сложившейся ситуации он, однако, малопригоден, считает Светлана Солодовник.
«Поскольку, - подчеркивает журналистка, - на новые кафедры ставятся обычно молодые епископы,
а архиепископов, настолько влиятельных, чтобы отважиться на противодействие патриарху, в церкви просто нет.
Не случайно и на соборе, который выбирал патриарха после смерти Алексия Второго, за власть никто не боролся
- все сдались.
Единственный, кто готов был идти против Кирилла, - это архиепископ Климент - фигура в церкви непопулярная».
У блогосферы - свои звезды.
Наблюдатели за церковно-политическими отношениями называют имя отца Тихона (Шевкунова).
«Я слышала такие разговоры.
Но не могу сказать, что это - человек, пользующийся в церкви безоговорочным уважением,
- так Светлана Солодовник прокомментировала спекуляции на этот счет.
- Во-первых, это человек из светской среды - не человек церковных кланов. Выпускник ВГИКа…
Церковь не любит таких людей, а уж видеть его своим патриархом готовы, я думаю, очень немногие.
Нет у меня уверенности и в том, что Путин готов сейчас поставить Шевкунова во главе церкви...»
Словом, дискуссия продолжается. Предварительные выводы?
«Слишком уж активно демонстрируется общность интересов,
- считает Сергей Григорьянц, - и свидетельствует это о неусвоенных уроках русской истории.
Был в России когда-то православный царь - со времен Петра, в сущности, возглавлявший Русскую православную церковь. И вот настал момент, когда народ-богоносец не только с легкостью разгромил Зимний дворец,
но начал громить церкви и устраивать костры из икон.
Почему?
Церковь не стала отдельным от власти институтом, стабилизирующим и пользующимся уважением русского народа.
Я говорю, разумеется, не о подвижниках - Флоренском, Булгакове, Олсуфьеве.
А лишь о том, что русский народ сделал некогда со своими иерархами, священниками, храмами.
Но что мы видим сегодня? Повторение прошлого - только в более вульгарной форме».
И все же, констатирует правозащитник, следует помнить,
что противоречия между Путиным и патриархом начались не сегодня.
Есть, продолжает Григорьянц, красноречивая деталь, о которой сегодня почему-то не говорят.
«Перед смертью, - вспоминает он, - патриарх Алексий Второй внезапно выступил против Кремля.
Он отказался принять под свой омофор - т.е. в юрисдикцию Московской патриархии - церкви Абхазии и Южной Осетии.
Что прямо противоречило агрессивной войне - и пропаганде…»
Президент Путин и патриарх Кирилл - кто дирижирует симфонией?
Политико-церковный пейзаж современной России
Власть разыгрывает церковную карту,
но самостоятельные политические шаги патриарха Кирилла поддерживать не намерена.
Так московская журналистка Светлана Солодовник определила характер сегодняшних взаимоотношений
между Кремлем и РПЦ. «Я допускаю, - уточнила Солодовник, - что здесь имеет место своеобразная скрытая дуэль».
Дуэль - во имя чего, и какими средствами?
Как рулить процессом
Говоря проще - представляет ли церковь проблему для светской власти?
«Сегодня - нет», - таков ответ Светланы Солодовник.
«Церковь, - поясняет она, - всеми своими действиями поддерживает власть.
Да, она может и покритиковать ее.
Но - минимально: настолько минимально, что эта критика попросту незаметна - в силу своей абстрактности.
Дескать, коррупция - это плохо. Вот только на конкретику церковь не откликается. А могла бы».
К коррупции дело, однако, не сводится.
«Власть, - констатирует журналистка, - пользуется церковью для стабилизации ситуации
- ведь с самого начала активного протестного движения церковь заявила: не раскачивайте лодку,
стабильность всего дороже, не надо повторения революций. Только постепенное движение…»
Есть, впрочем, и вопросы.
А у некоторых представителей церковной иерархии - и ответы.
По словам председателя синодального отдела московского патриархата РПЦ по взаимодействию Церкви и общества Всеволода Чаплина, в течение последних двух месяцев была проведена «целая система залпов против церкви».
«У нас были предупреждения, что против нас будут работать»,
- заявил протоиерей Чаплин, имея в виду эпизоды с золотым патриаршим брегетом, квартирами родственников, «Серебряной калошей» и, наконец, панк-молебен в храме Христа Спасителя.
И сделав вывод: против церкви ведется целенаправленная кампания.
В которой, по словам Чаплина,
заинтересован как кое-кто из находящихся в коридорах власти сегодня, так и те, кто находился там прежде.
«Никакой кампании против церкви нет, - убежден российский этнограф и философ Юрий Семенов.
- Нарастает стихийное недовольство церковной алчностью
- в том числе и среди людей, в общем-то относящихся к церкви сочувственно.
Причина? Образ жизни верхушки: кричащая, демонстративная роскошь - на фоне бедности большинства населения».
«Церковь - единственная структур из числа тех, чья высшая иерархия формировалась только с санкции КГБ,
и которая в постсоветские времена никогда не очищалась даже для вида,
- сказал в интервью Русской службе «Голоса Америки» основатель и руководитель фонда «Гласность» правозащитник Сергей Григорьянц. - Единственная, где ни один из иерархов не был удален - за доносы, за связи с КГБ.
За подробные отчеты не только о своих духовных детях, но и о своих коллегах».
Примеры?
«В конце восемьдесят седьмого, - рассказывает Григорьянц, - журнал “Гласность” опубликовал два письма председателя Комитета по делам религий полковника Плеханова в ЦК КПСС о его беседах с иерархами Русской церкви.
Двое из этих иерархов - митрополит Ленинградский и Таллиннский Алексий и митрополит Крутицкий и Коломенский Пимен. Оба стали патриархами.
И оба очень доверительно рассказывают о своих коллегах, друг о друге, т.е., по сути дела, занимаются доносами». «Причем, - продолжает правозащитник, - тогда меня - уже после освобождения - попытались арестовать.
Дело в том, что к пересказам своих бесед с иерархами Плеханов приложил биографические справки о них.
И вот, в справке о митрополите Крутицком и Коломенском Пимене Карпове Плеханов пишет, что тот,
в прошлом майор Советской армии, в сорок втором году дезертировал. Год прятался в лесу, менял фамилию…
И когда вышел этот номер “Гласности”, то, как потом мне рассказывал прокурор по надзору за работой КГБ Голубев,
к нему пришли сотрудники КГБ с бумагами о возбуждении против меня уголовного дела о клевете.
Но, поскольку год был все-таки восемьдесят седьмой, прокурор их спросил:
“А доказать, что он не был дезертиром, можете?” Те ответили: “Ну, кто же такие вещи доказывает?”
И тогда он им отказал. А в результате - сам через несколько месяцев был уволен. Словом, ничто в этом мире не меняется».
Чье дело - правое?
Разумеется, идеологические изменения - уж они-то, кажется, видны невооруженным глазом.
А - вооруженным?
«Верхушка церкви выполняет, в общем, ту же роль, что марксисты при большевиках»,
- считает богослов и публицист Яков Кротов.
«В какой-то степени власть пытается выстраивать свою идеологию с опорой на церковь», - признает Светлана Солодовник. «Без идеологической основы, - уточняет Юрий Семенов, - править все-таки невозможно.
А либерализм у большинства вызывает отторжение.
Вот и выходит, что кроме православной риторики в запасе ничего нет».
По мнению Сергея Григорьянца, связь времен и здесь налицо.
«Церковь, - констатирует правозащитник,
- а точнее, Московская патриархия всегда играла важную роль в политических расчетах советских лидеров. Примечательно, что и в плане Шелепина (…), пока он осуществлялся при Хрущеве, наряду с многочисленными
советскими интеллигентами, начавшими вызывать большую симпатию и пользоваться большим влиянием на Западе,
а также с советским балетом и, конечно, с научными обменами, большое внимание сразу же было уделено и церкви.
Московская патриархия тут же заняла экуменическую (т.е., по существу, еретическую по отношению к постановлениям многих соборов) позицию.
Она тут же вступила во Всемирный совет церквей - созданный в значительной степени с помощью советского руководства. Тут же началось и влияние на иерархов зарубежных церквей.
Вплоть до того, что один из них - англичанин - просто получил Ленинскую премию мира.
Верхушка церкви оставалась вполне управляемой КГБ и довольно влиятельной силой.
Которую в случае нужды всегда можно было использовать».
В эпоху многопартийности для этого пролагаются новые пути.
Один из них привел актера и священника (временно запрещенного в служении) Ивана Охлобыстина
в высший совет партии «Правое дело».
«Ход в политтехнологической игре Кремля, - так оценила этот шаг Светлана Солодовник.
- Сами посудите: о “Правом деле” в последнее время не слышно и не видно.
Как серьезную политическую силу его никто не воспринимает. Была попытка поставить Прохорова, но он повел себя не так, как нужно, и его быстренько убрали.
И вот, по-видимому, пытаются внедрить туда Охлобыстина - уже выступавшего с некоторыми проектами,
например, с религиозно-патриотической “Доктриной-77”».
«Кто знает, - оговаривается журналистка, - может быть, Охлобыстин и вырастет когда-нибудь в серьезного политика.
Но пока все его попытки - это политические игры с целью, зацепив какую-то часть аудитории,
отвлечь внимание, скажем, от протестного движения. От реальных проблем.
“Правое дело” - никчемное и никуда не годное, но если внедрить туда Охлобыстина (человека, безусловно, яркого)
- вдруг начнется какое-то шевеление?
А главное - эта часть политического спектра будет под присмотром. Т.е. главное для них - рулить процессами».
И хотя, как заметил еще пушкинский Годунов, «сын у отца не вечно в полной воле»,
в данном случае отсебятина исключается.
«Это Прохоров мог вообразить, что будет вести какую-то самостоятельную политику, - считает Солодовник.
- У Охлобыстина этого и в мыслях нет. Перед ним поставлена задача разработать идеологию - вот он и займется.
И появится эдакий компот из патриотизма с добавкой национализма - а возможно,
и монархизма - как нашего светлого будущего…»
Время патриарха
Эпизодические роли быстро и расшифровываются.
Какое же место отводится на российской политической сцене патриарху РПЦ?
«Патриарх, - уточняет Светлана Солодовник, - значимая общественная фигура.
По всем соцопросам его рейтинг - один из самых высоких. Доверие к патриарху - чрезвычайно высокое.
А сам он, возможно, не прочь сыграть политическую роль».
Какую же именно?
По словам журналистки, «как это ни удивительно, даже либеральная общественность поначалу связывала с ним вполне определенные политические ожидания. Кирилл считался прозападным иерархом, вот и надеялись, что он как-то будет влиять на власть - в демократическом направлении.
И, в общем, это человек, нацеленный на контакты с Западом.
Конечно, теперь, возглавляя всю церковь, в которой либеральное крыло, по понятным причинам, не самое большое,
Кирилл стал осторожнее в своих высказываниях.
К тому же сейчас он выстраивает жесткую вертикаль,
но в той мере, в какой церковные люди вообще склонны принимать демократические взгляды, Кирилл - один из их них».
Либеральный патриарх?
«Нет, - считает Светлана Солодовник, - сказать, что Кирилл - либерал, нельзя.
Либеральную концепцию развития он не признает.
У него даже были работы о том, почему России не подходит западный либеральный путь.
В большой степени это касается отношения либералов к религии.
Для либералов религия - частное дело человека.
Тогда как Кирилл убежден, что роль религии в российском обществе должна возрастать,
в том числе и в политической сфере. И что государство должно этому способствовать».
У общественных ожиданий - своя логика. «Еще недавно, - вспоминает Солодовник, - в умеренно-либеральной прессе высказывалась мысль, что Кирилл мог бы сыграть значительную роль в демократическом развитии России».
Тут-то и начались скандалы.
«Я не склонна, - сказала собеседница «Голоса Америки», - соглашаться с мыслью, что истории с квартирами и часами патриарха - это развязанная властью кампания против церкви.
Но многие церковные деятели говорили другое:
власть таким образом показывает Кириллу, что он слишком влезает в дела государства.
И возможно, отчасти это правда: власть отпихивает всех, кто пытается влиться в политическую когорту.
Новые игроки ей не нужны».
Коли так, не сделать ли ставку на внутрицерковных оппонентов?
Прием в политтехнологии не новый.
В сложившейся ситуации он, однако, малопригоден, считает Светлана Солодовник.
«Поскольку, - подчеркивает журналистка, - на новые кафедры ставятся обычно молодые епископы,
а архиепископов, настолько влиятельных, чтобы отважиться на противодействие патриарху, в церкви просто нет.
Не случайно и на соборе, который выбирал патриарха после смерти Алексия Второго, за власть никто не боролся
- все сдались.
Единственный, кто готов был идти против Кирилла, - это архиепископ Климент - фигура в церкви непопулярная».
У блогосферы - свои звезды.
Наблюдатели за церковно-политическими отношениями называют имя отца Тихона (Шевкунова).
«Я слышала такие разговоры.
Но не могу сказать, что это - человек, пользующийся в церкви безоговорочным уважением,
- так Светлана Солодовник прокомментировала спекуляции на этот счет.
- Во-первых, это человек из светской среды - не человек церковных кланов. Выпускник ВГИКа…
Церковь не любит таких людей, а уж видеть его своим патриархом готовы, я думаю, очень немногие.
Нет у меня уверенности и в том, что Путин готов сейчас поставить Шевкунова во главе церкви...»
Словом, дискуссия продолжается. Предварительные выводы?
«Слишком уж активно демонстрируется общность интересов,
- считает Сергей Григорьянц, - и свидетельствует это о неусвоенных уроках русской истории.
Был в России когда-то православный царь - со времен Петра, в сущности, возглавлявший Русскую православную церковь. И вот настал момент, когда народ-богоносец не только с легкостью разгромил Зимний дворец,
но начал громить церкви и устраивать костры из икон.
Почему?
Церковь не стала отдельным от власти институтом, стабилизирующим и пользующимся уважением русского народа.
Я говорю, разумеется, не о подвижниках - Флоренском, Булгакове, Олсуфьеве.
А лишь о том, что русский народ сделал некогда со своими иерархами, священниками, храмами.
Но что мы видим сегодня? Повторение прошлого - только в более вульгарной форме».
И все же, констатирует правозащитник, следует помнить,
что противоречия между Путиным и патриархом начались не сегодня.
Есть, продолжает Григорьянц, красноречивая деталь, о которой сегодня почему-то не говорят.
«Перед смертью, - вспоминает он, - патриарх Алексий Второй внезапно выступил против Кремля.
Он отказался принять под свой омофор - т.е. в юрисдикцию Московской патриархии - церкви Абхазии и Южной Осетии.
Что прямо противоречило агрессивной войне - и пропаганде…»
Президент Путин и патриарх Кирилл - кто дирижирует симфонией?