(no subject)
Зимой девяносто второго года мне было почти двадцать четыре. Сестра отпустила меня на пару часов на курсы, а сама осталась с моей маленькой дочкой. Было около девяти часов вечера - не поздно, но темно.
Район по тем временам был еще новый, транспортом не избалованный, и я быстренько пошла пешком. Недалеко - меньше километра, дом виден.
Мне оставалось пройти всего-то метров сорок, когда появились они - трое подростков. Один зажал мне рот, а двое других начали хватать.
Я очень хорошо помню, как смотрела на окна своей квартиры и понимала, что запросто могу туда никогда не попасть. Потому что кругом стройка, подвалы, и никто меня уже не найдет. А дочка еще совсем крошечная.
Какая-то часть меня осталась умирать в темном пустом подвале. Она до сих пор там умирает, беспомощная и бессильная. Не очень большая часть.
У каждой женщины есть такой подвал, в котором ее, бессильную и невиновную, насиловали, лапали, щипали за грудь или просто сально чмокали вслед.
И такого подвала нет и не может быть у мужчин. У них свой опыт, который может быть сколь угодно травматичным и жестоким - но он не женский. Это хорошо бы понять, прежде чем писать про выученную беспомощность - потому что беспомощность настоящая.
Да, многие из нас смогли это пережить, забыть, наплевать, оправдать, утереть всем нос, прекрасно социализироваться, научиться не только выживать, но и жить вполне себе счастливо. Да, у многих есть любящие мужья, хорошие сыновья, верные друзья-мужчины. Да, многие женщины знают, как добиться своего, и прекрасно пользуются чужими слабостями.
Но девочка в темном холодном подвале продолжает умирать, бессильная и одинокая.
Район по тем временам был еще новый, транспортом не избалованный, и я быстренько пошла пешком. Недалеко - меньше километра, дом виден.
Мне оставалось пройти всего-то метров сорок, когда появились они - трое подростков. Один зажал мне рот, а двое других начали хватать.
Я очень хорошо помню, как смотрела на окна своей квартиры и понимала, что запросто могу туда никогда не попасть. Потому что кругом стройка, подвалы, и никто меня уже не найдет. А дочка еще совсем крошечная.
Какая-то часть меня осталась умирать в темном пустом подвале. Она до сих пор там умирает, беспомощная и бессильная. Не очень большая часть.
У каждой женщины есть такой подвал, в котором ее, бессильную и невиновную, насиловали, лапали, щипали за грудь или просто сально чмокали вслед.
И такого подвала нет и не может быть у мужчин. У них свой опыт, который может быть сколь угодно травматичным и жестоким - но он не женский. Это хорошо бы понять, прежде чем писать про выученную беспомощность - потому что беспомощность настоящая.
Да, многие из нас смогли это пережить, забыть, наплевать, оправдать, утереть всем нос, прекрасно социализироваться, научиться не только выживать, но и жить вполне себе счастливо. Да, у многих есть любящие мужья, хорошие сыновья, верные друзья-мужчины. Да, многие женщины знают, как добиться своего, и прекрасно пользуются чужими слабостями.
Но девочка в темном холодном подвале продолжает умирать, бессильная и одинокая.