(no subject)
Все умерли. А кто не умер, тот
Сам по себе в дому своем стоит,
Разреженный и чуждый воздух пьет
И ничего уже не говорит.
Где стол был яств и плеск, и карнавал,
Где Аполлон в затылки целовал,
Теперь ничто - по Бродскому - пустует.
Зияет бездна, выиграв вчистую.
Горит, шипит вино шестидесятых,
Портвейн семидесятых во дворе.
У их огня недолгого присядем,
В сухом отвердевая янтаре.
Создавшие мне воздух и страну!
В года другие, менее глухие,
Я почему-то более в плену,
Чем вы, неподчиненная стихия.
Вы, мальчики и девочки, когда
Играли в жизнь, а вышло - навсегда,
Сшивали век любовью и свободой.
И это все, что было в рюкзаке
Седых мальчишек, живших налегке -
В наследство нам осколки небосвода.