20 лет спустя
На конференции в Сочи сидел я в холле пансионата, в баре, посреди кутяжа, общался с одной американкой и ещё несколькими коллегами, параллельно смотрел телевизор, в котором вспоминали октябрьские события 1993 года. Что говорили я не слышал. Смотрел только видеоряд из известных до боли кадров.
Абсолютное большинство людей вокруг меня, как младшие так и мои сверстники, не знали о чём это я, когда я попытался поднять тему 1993 года.
- Ну как же так, сказал я, а события у Останкино вы тоже не помните?
- Нет, а что там было?
- Расстрел толпы...
- Это был какой-то терракт?
Мне было 12 лет. Отец взял меня на машине в Москву с другом семьи -- дядей Ваней. Мы ехали из Самары всю ночь. Под утро, в Рязанской области, обогнали колонну армейских бензовозов, двигавшихся в сторону столицы. Отец и дядя Ваня начали крутить радио, чтобы узнать, в какую жопу мы едем, но радио ничего не прояснило.
Дядя Ваня был офицером милиции из отела собственной безопасности и ехал в Москву в МВД с каким-то заданием. Пока он был в министерстве, я гулял по Калужской площади недалеко от оставленной машины. Вернувшись, дядя Ваня положил папку между сидениями и сказал отцу: "Сегодня в ночь стартуем - в министерстве ясно так и сказали".
На дворе было 2 октября. Спустя всего сутки на Калужской площади развернуться уже известные события, которые приведут к русской "Тянь Ань Мынь".
Вернувшись домой, я отлично помню, как смотрел футбол. Вдруг трансляция прервалась, как было сказано в титрах "В связи с собравшейся у здания толпой". Чуть позже пришёл отец и я спросил его: "ну что теперь будет?"
- Да ничего не будет -- войска введут и в крови всё утопят.
Тогда я не знал за кого мне быть, мне было интересно всё, но я плохо понимал, что всё-таки происходит. Понимал лишь историческую масштабность происходящего. Вернее не понимал -- чувствовал. У меня есть интуиция на сей счёт. Тогда же я спросил : "А если начнётся гражданская война?!"
- Если начнётся гражданская война, то мы с тобой погибнем одни из первых, - ответил отец. Я так и не понял почему.
По прошествии лет восьми, находясь в университете, я постепенно для себя понял, что окажись я перед выбором в 1918 году то, скорее всего, пошёл бы за белое движение. А вот в 1993 я склоняюсь за тех, кого в ельцинской "демократической" традиции принято называть "красно-коричневыми". История - интересная штука.
Абсолютное большинство людей вокруг меня, как младшие так и мои сверстники, не знали о чём это я, когда я попытался поднять тему 1993 года.
- Ну как же так, сказал я, а события у Останкино вы тоже не помните?
- Нет, а что там было?
- Расстрел толпы...
- Это был какой-то терракт?
Мне было 12 лет. Отец взял меня на машине в Москву с другом семьи -- дядей Ваней. Мы ехали из Самары всю ночь. Под утро, в Рязанской области, обогнали колонну армейских бензовозов, двигавшихся в сторону столицы. Отец и дядя Ваня начали крутить радио, чтобы узнать, в какую жопу мы едем, но радио ничего не прояснило.
Дядя Ваня был офицером милиции из отела собственной безопасности и ехал в Москву в МВД с каким-то заданием. Пока он был в министерстве, я гулял по Калужской площади недалеко от оставленной машины. Вернувшись, дядя Ваня положил папку между сидениями и сказал отцу: "Сегодня в ночь стартуем - в министерстве ясно так и сказали".
На дворе было 2 октября. Спустя всего сутки на Калужской площади развернуться уже известные события, которые приведут к русской "Тянь Ань Мынь".
Вернувшись домой, я отлично помню, как смотрел футбол. Вдруг трансляция прервалась, как было сказано в титрах "В связи с собравшейся у здания толпой". Чуть позже пришёл отец и я спросил его: "ну что теперь будет?"
- Да ничего не будет -- войска введут и в крови всё утопят.
Тогда я не знал за кого мне быть, мне было интересно всё, но я плохо понимал, что всё-таки происходит. Понимал лишь историческую масштабность происходящего. Вернее не понимал -- чувствовал. У меня есть интуиция на сей счёт. Тогда же я спросил : "А если начнётся гражданская война?!"
- Если начнётся гражданская война, то мы с тобой погибнем одни из первых, - ответил отец. Я так и не понял почему.
По прошествии лет восьми, находясь в университете, я постепенно для себя понял, что окажись я перед выбором в 1918 году то, скорее всего, пошёл бы за белое движение. А вот в 1993 я склоняюсь за тех, кого в ельцинской "демократической" традиции принято называть "красно-коричневыми". История - интересная штука.