Расширение и усугубление конфликта на востоке
Из речи адвоката в суде.
Евгения ЗАКРЕВСКАЯ: "Что сейчас происходит? Все говорят, что необходимо проводить обмен. Правда, это действительно так. Но вопрос в том, что происходящее на Востоке классифицируется Международным уголовным судом с июля 2014-го как международный конфликт.
Во время международного конфликта действительно возможно взятие в плен, военные преступления, захват заложников. И для развязывания конфликта могут совершаться обмены, чтобы конфликт не расширялся, а сужался, чтобы уменьшался гуманитарный вред для обеих сторон.
Если же мы начинаем обменивать людей, которые никаким образом не имеют отношения к этому конфликту, - мы расширяем конфликт, делаем противоположное тому, что декларируем. Не просто расширяем конфликт, а позволяем Российской Федерации вмешиваться во внутренние вопросы Украины.
Моя коллега отметила, что, фактически, государственная институция в лице прокуратуры была уничтожена, поставлена на колени. Но вопрос в том, что она была поставлена на колени даже не президентом [Украины], а именно Российской Федерацией. И если у нас одна государственная институция совершила ошибку, оказалась слабой, чего-то не предусмотрела, не имела достаточного опыта, я имею в виду президента [Украины]… Далее то же самое сделала прокуратура, хотя у нее был шанс этого не совершать. Но они совершили, заменив группу прокуроров [в деле о расстреле 20 февраля на Институтской] и сняв с себя ответственность, принеся в суд вот это письмо [решение об обмене].
И теперь остается лишь суд. В принципе, он может разделить [эту ответственность] и стать последним звеном, на которое ляжет вся тяжесть этой ошибки, предательства - назвайте как угодно. А может стать той институцией, которая остановит это и докажет, что даже отдельные лица в любой инстанции и институции не в состоянии развалить судебную систему. Если у нас останется хотя бы судебная система - в принципе у нас будет шанс, чтобы и остальные институции что-то сделали.
То, что я вам рассказала про природу военного конфликта, эта история не нова. Про это и прошлому руководству государства, и нынешнему доносили со всех сторон. Но поскольку все это время судьи - добровольно или принудительно, никаким образом не проговаривая свою позицию, - исполняют указания [сверху] именно таким образом менять заложников, подтачивая все наши государственные институции и, фактически, открываясь врагу в лице Российской Федерации - именно поэтому мы сейчас пришли к сегодняшней ситуации.
Эта ситуация сейчас обострена гораздо больше, потому что когда за преступления вроде сепаратизма, стояния на блокпосту, участии в военном конфликте условный сотрудник СБУ сначала инкриминирует указанное преступление, а после он же, понимая, что этого человека надо обменять, снимает это преступление - социального конфликта тут не возникает. И такой большой проблемы не возникает, потому что в любом случае существуют - кроме нашего Уголовного кодекса и Уголовно-процессуального кодекса - Женевский конвенции, которые позволяют обмен пленными и считают это правильным. Мы тоже использовали эти нормы, когда требовали соответствующего отношения к нашим военно-пленным морякам.
Но когда это переходит в гражданскую плоскость не на территории конфликта, не во время конфликта, не с участниками конфликта - это не только нарушение уголовного и уголовно-процессуального кодекса. Это нарушение международных норм, на которые ссылаются, чтобы осуществить этот обмен. То есть у нас уже и де факто, и де юре полное несоответствие ни заявленной цели, ни нормам украинского, ни нормам международного законодательства, ни здравому смыслу"
28 декабря 2019 года, Апелляционный суд Киева
Facebook post
Евгения ЗАКРЕВСКАЯ: "Что сейчас происходит? Все говорят, что необходимо проводить обмен. Правда, это действительно так. Но вопрос в том, что происходящее на Востоке классифицируется Международным уголовным судом с июля 2014-го как международный конфликт.
Во время международного конфликта действительно возможно взятие в плен, военные преступления, захват заложников. И для развязывания конфликта могут совершаться обмены, чтобы конфликт не расширялся, а сужался, чтобы уменьшался гуманитарный вред для обеих сторон.
Если же мы начинаем обменивать людей, которые никаким образом не имеют отношения к этому конфликту, - мы расширяем конфликт, делаем противоположное тому, что декларируем. Не просто расширяем конфликт, а позволяем Российской Федерации вмешиваться во внутренние вопросы Украины.
Моя коллега отметила, что, фактически, государственная институция в лице прокуратуры была уничтожена, поставлена на колени. Но вопрос в том, что она была поставлена на колени даже не президентом [Украины], а именно Российской Федерацией. И если у нас одна государственная институция совершила ошибку, оказалась слабой, чего-то не предусмотрела, не имела достаточного опыта, я имею в виду президента [Украины]… Далее то же самое сделала прокуратура, хотя у нее был шанс этого не совершать. Но они совершили, заменив группу прокуроров [в деле о расстреле 20 февраля на Институтской] и сняв с себя ответственность, принеся в суд вот это письмо [решение об обмене].
И теперь остается лишь суд. В принципе, он может разделить [эту ответственность] и стать последним звеном, на которое ляжет вся тяжесть этой ошибки, предательства - назвайте как угодно. А может стать той институцией, которая остановит это и докажет, что даже отдельные лица в любой инстанции и институции не в состоянии развалить судебную систему. Если у нас останется хотя бы судебная система - в принципе у нас будет шанс, чтобы и остальные институции что-то сделали.
То, что я вам рассказала про природу военного конфликта, эта история не нова. Про это и прошлому руководству государства, и нынешнему доносили со всех сторон. Но поскольку все это время судьи - добровольно или принудительно, никаким образом не проговаривая свою позицию, - исполняют указания [сверху] именно таким образом менять заложников, подтачивая все наши государственные институции и, фактически, открываясь врагу в лице Российской Федерации - именно поэтому мы сейчас пришли к сегодняшней ситуации.
Эта ситуация сейчас обострена гораздо больше, потому что когда за преступления вроде сепаратизма, стояния на блокпосту, участии в военном конфликте условный сотрудник СБУ сначала инкриминирует указанное преступление, а после он же, понимая, что этого человека надо обменять, снимает это преступление - социального конфликта тут не возникает. И такой большой проблемы не возникает, потому что в любом случае существуют - кроме нашего Уголовного кодекса и Уголовно-процессуального кодекса - Женевский конвенции, которые позволяют обмен пленными и считают это правильным. Мы тоже использовали эти нормы, когда требовали соответствующего отношения к нашим военно-пленным морякам.
Но когда это переходит в гражданскую плоскость не на территории конфликта, не во время конфликта, не с участниками конфликта - это не только нарушение уголовного и уголовно-процессуального кодекса. Это нарушение международных норм, на которые ссылаются, чтобы осуществить этот обмен. То есть у нас уже и де факто, и де юре полное несоответствие ни заявленной цели, ни нормам украинского, ни нормам международного законодательства, ни здравому смыслу"
28 декабря 2019 года, Апелляционный суд Киева
Facebook post