Сочинение на вольную тему
- Опубликовано в "НГГ" в июле 2008 года
Мне - 50. Вчера получил пенсионное удостоверение. В нём указано - пенсия по старости. Какая на фиг старость! Я же ещё полон сил, желаний, у меня масса увлечений, намерений, надежд и планов. И всё-таки, мне - 50.
Я не знаю, как будет выглядеть этот материал. Вроде как юбилей. И можно было написать от имени другого вычищенный, выхолощенный рассказ о себе любимом. А можно сделать нечто похожее на интервью, где некий мифический корреспондент (а на самом деле - я сам) будет якобы задавать вопросы, а я буду стараться поумнее и позаковыристее ответить.
«Ты о пустом, Меркуцио, болтаешь», сказал бы на это, цитируя Шекспира, мой товарищ (и зам главного редактора НВК) Лёха Бородин, тоже юбиляр 2008 года. А ещё пятьдесят… Ёлки, да ведь кого ни вспоминаю, каждому или уже стукнул полтинник, или вот-вот исполнится. Напишу-ка я, пожалуй, о своём поколении. Хотя и не только. Это будет своего рода сочинение на вольную тему: о себе и моих сверстниках с отступлениями, размышлениями и воспоминаниями.
Моё поколение - это конечно же мои одноклассники. Совсем недавно я подсел на одноимённый сайт в глобальной сети. И, конечно же, в первую очередь набрал в поисковике тех, о ком не слышал много лет.
Вот мы любим много, долго и трагически рассуждать о том, что молодёжь бежит из города. Более того, виним в этой миграции любого в угоду конкретного политического заказа. Но ведь так было всегда! Это естественный процесс. Причём самые продвинутые, самые талантливые, самые перспективные уезжают всегда. Кстати, и первых прибывших на строительство нового города и на работу на комбинате, я тоже причисляю к этой категории. А вот их дети и внуки бегут из города. И опять-таки нет в этом ничего страшного. Из моего класса выпуска 1975 года половина давно живет за пределами Новоуральска. А из выпуска 1974 года - почти весь класс разъехался, в одной только "нерезиновой" человек десять обосновалось.
Ну и как, состоялось оно, моё поколение? Даже не особо раздумывая, скажу, да. Конечно, кто-то спился, кто-то умер, но и это тоже было прогнозируемо. Соглашусь с Эдуардом Лимоновым, утверждавшим, что с самого детства можно определить, из кого что получится.
Скажем, мне организаторы выпускного вечера подарили следующую эпиграмму: «По каждому вопросу своё имеет мнение, но то, что он философ - не подлежит сомнению!». Что это было - желание иметь собственное мнение? Юношеское стремление выделиться? Свойство натуры, данное свыше? Унаследованная черта? Не знаю. Но ведь разглядели, причём не мои родители, а родители моих одноклассников.
И, знай тогда я эту черту характера, стал бы получать высшее техническое образование? И отдал бы без малого двадцать лет атомной промышленности? Конечно же, я не считаю эти годы потерянными. Хотя бы потому, что благодаря своей институтской специальности я принял участие в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.
Чернобыль - это особый период в моей биографии. О Чернобыле я готов говорить сколь угодно долго и с кем угодно. Любой, прошедший через горнило ядерного безумия - мой брат. Семь лет в Чернобыле, Орден Мужества за ликвидацию последствий аварии, другие награды… Нет всё-таки не зря я стал технарём.
Когда-то (ещё до Чернобыля) мы с коллегами подтрунивали над одним ветераном войны. Ему было в сорок пятом восемнадцать лет, да и повоевал он три последних месяца. Но всю свою жизнь он рассказывал о войне, об этих трёх победных месяцах, писал какие-то воспоминания, издавал в комбинатовской типографии книгу махоньким тиражом… Просто в жизни этого человека не случилось более яркого события, чем Война. Он и жил-то от Дня Победы до Дня Победы... Так и я сегодня зациклен на чернобыльской теме. Но вернёмся к моим одноклассникам.
А они? Можно ли было угадать в семнадцатилетних пацанах и девчатах их будущее, их судьбу? Вот, скажем Юра Исаков. Он досконально разбирался в радиоаппаратуре, вечно что-то паял, ремонтировал и постоянно крутил настройку радиоприёмника… Но при этом ещё и замечательно шутил, юморил, а его высказывания и реплики всегда были неожиданными и били в самую точку.
Юра поступил в УПИ на радиофак, но вот ведь удивительное дело. Проучившись в альма-матер лет десять, так и не получил высшего образования. Зато он был сценаристом и создателем самой первой команды КВН УПИ в середине восьмидесятых.
Зато он (с единомышленниками) основал журнал «Красная Бурда» (даже название журнала - это вроде как его предложение). Зато он был одним из создателей проекта «Раз в неделю» (позже от нее отпочковалась «ОСП-студия»).
А ещё Юра писал для Шендеровича сценарии, участвовал с ним во всех проектах. «Тушите свет» с Хрюном и Степаном и «Красная стрела» - это все его. И три «ТЭФИ» и «Золотой Остап» - вполне заслуженное признание Юры как юмориста. Состоялся мой школьный друг? Ещё как.
Со мной за партой сидел (да и вообще мы дружили бесконечно долго) Антоха Киселёв. Сейчас он - начальник цеха 55 УЭХК. За нами сидели Паша Баженов и Вова Карабаев. Вова уже на пенсии, но продолжает работать инженером техотдела цеха 70. А Паша - кандидат наук и начальник цеха 20 УЭХК. Паша женился на Свете Нерушиной, которая сидела впереди нас. Света тоже защитила диссертацию и сейчас занимается предпринимательством (в науке).
Ничего не знаю о Юре Кучме. Юра окончил институт иностранных языков, переводческое отделение. И еще при социализме выехал на работу в Эфиопию. О том насколько сложная и опасная профессия военного переводчика, рассказывается в книге Андрея Константинова «Журналист». Слышал, что Юра награждён медалью «Лицам, пролившим кровь за свободу Эфиопии», но так ли это - не знаю. В любом случае он тоже состоялся.
Вообще-то многие из нашего выпуска посвятили себя преподаванию английского языка. Это и не удивительно, ведь мы учились в знаменитой сорок первой. На днях прислала письмо Лариса Цаплина. Я знал, что она уезжала в Англию, а теперь вот уже в Австралии (правда всего на три месяца, а так вообще-то в Питере). Молодец девочка, авантюристка в хорошем смысле слова. В Штатах (в Калифорнии) живёт и Люся Болденкова, тоже некогда преподаватель иностранных языков. А в Канаде (Калгари) - наш учитель по английскому языку Щетинина Ольга Ивановна.
Я перечислил вроде как самых успешных (с общепринятой точки зрения). Но что такое успешный, состоявшийся человек? Только ли должность? А быть, скажем, слесарем от Бога (как Гоша в фильме «Москва слезам не верит»)? А матерью? А хорошими родителями, воспитавших достойных преемников?
У меня своя точка зрения на работу и на карьеру. Я, например, не могу работать на одном месте больше пяти-семи лет. Затем начинается зуд и поиску новой работы. Поэтому мне по душе бродяги, авантюристы, искатели приключений. Да я собственно и сам такой.
Но ведь люди все разные. И есть много тех, кто счастлив, оттого что отработал на одном месте тридцать лет, и стал уникальным специалистом в своей узенькой области.
Это ведь извечный спор. Понятно, что знать всё обо всём невозможно. Одни интересуются многими вопросами, но поверхностно. Круг познаний расширяется всё больше, но глубина их всё меньше. Другие, увлекшись одной темой, разрабатывают ее все глубже и глубже, знаний становится всё больше, а изучаемый предмет всё уже и уже. И возникает удивительная ситуация. Первые знают ничего, но обо всём. А вторые знают всё, но ни о чём.
Себя я причисляю к первой категории. Но может быть именно эта куча бессмысленных и бесполезных знаний и помогла моему становлению как журналиста?
Любопытство привело меня на городское радио в 1975 году, когда я был студентом первого курса. А может и не любопытство, и не желание творить и созидать «нетленки», а вполне меркантильный интерес. Ну что такое для студента сорок рублей стипендии? А тут вроде как отбубнил пять минут, и на поход в ресторан заработал.
Записали меня, прослушали голос, решили попробовать выпустить первый раз в эфир. Вообще-то, говорить об «эфире» не совсем корректно, поскольку радио наше как было, так, по-моему, и остается проводным. Но не будем обращать внимание на эти тонкости. Эфир так эфир.
И если при записи на пробу я чувствовал себя спокойно, то что со мной творилось во время записи передачи… Это надо было видеть. Я был, пожалуй, весь мокрый. Поминутно вытирал ладошки о брюки, рубашка - мокрая насквозь, даже пиджак влажный, подмышками - болото, в ботинках при каждом шаге - хлюпает и чавкает. И как я боялся, что мое состояние заметят все, кто находился в студии. Какие уж тут заработки, сбежать бы…
Это была обычная информационная передача. Текст читали двое: мужчина и женщина. В роли диктора выступал я, а моей напарницей была Галина Тювякина. Боже, как я ее боялся! Эффектная статная женщина, сильно надушенная (зачем, господи, ведь по радио же не пахнет!), с хорошо поставленным голосом. На каждую мою оплошность (оговорку, сбивку в тексте, а они были, куда ж без них) реагировала с заоблачных высей едва заметным движением ноздрей и чуть слышным хмыканием. Хотя скорее всего, это мне просто казалось.
Первую передачу мы перезаписывали, наверно раз пять. И каждый раз виновником был я. Можно только удивляться спокойствию и выдержке операторов, звукорежиссеров, редакторов, ни единым словом не попрекнувшими семнадцатилетнего пацана. Не помню ни одной фамилии (кроме Галины Тювякиной), но всем им - мои слова глубокой благодарности.
Однако журналиста из меня в то время не получилось. В 1983 году на меня «навесили» общественную нагрузку - быть редактором стенгазеты Лаборатории охраны окружающей среды (ЛООС) в отделе 16 УЭХК. Вот здесь-то я начал высказывать свое мнение. Много и с удовольствием. В результате моего творчества я умудрился перессорился со многими работниками лаборатории, в основном с женщинами, хотя мужики читали с удовольствием, хмыкали и пожимали руку. Но главное, выхода газеты ждали и читали всегда. И еще, я всегда публиковал отклики (даже гневные) на мои материалы.
В 1985 я познакомился с В. А. Харитоновой. Тогда-то я и начал познавать азы журналистики. Валентина Александровна учила меня пользоваться «Репортёром» (так назывался древний, допотопный предшественник современных цифровых диктофонов), расшифровывать запись, выделять главное, четко формулировать свои вопросы и так далее.
В 1986 году я уже в качестве полноправного журналиста вошёл в состав команды нашего города на самый первый фестиваль «Каменный пояс дружбы» (в Челябинске-40, ныне Озёрск). А в 1987 году Валентина Александровна направила меня на курсы журналистов при обкоме ВЛКСМ.
Кстати, в том самом обкоме вторым секретарём работал Толик Батов. Он тоже из нашего поколения (я упоминал об их классе в начале статьи), только в клуб пятидесятилетних вступил годом раньше. Кстати, весь свой начальный журналистский опыт я приобретал в качестве внештатника, то есть работал на УЭХК, и в свободное время - на радио. А потом я уехал на ликвидацию последствий аварии на Чернобыльской АЭС.
В 1994 году я вернулся с Украины (меня пригласил на работу, на должность главного государственного инспектора Уральского округа Госатомнадзора мой бывший научный руководитель Александр Павлович Константинов). И почти сразу же отдал свои воспоминания о Чернобыле в «Новую городскую газету». Материалы понравились (позже я нашел в архиве номера с отмеченными лучшими публикациями, это были как раз мои статьи). И я стал в очередной раз внештатником (то бишь работал за гонорар).
А в конце 1995 года в Екатеринбурге создавался филиал «Новой городской газеты», который мне и предложили возглавить. Оценив возможности и перспективы новой профессии, зарплату редактора и госчиновника (в Госатомнадзоре в то время платили сущие крохи), а также то, что ходить с проверками по основным цехам, надзирать за деятельностью УЭХК и принимать экзамены у ИТР мне абсолютно не нравилось, я в очередной раз решил круто поменять свою жизнь.
С тех пор журналистика стала моей профессией. Поскольку именно в журналистике я нашёл то, чего нет ни в одной профессии. Здесь я могу спорить с редактором, доказывать свою правоту, и если мои аргументы покажутся убедительными, моя точка зрения будет принята. Представить себе такое невозможно ни в армии, ни на атомной станции, ни на любом производстве (разве что в науке), где люди живут по должностной инструкции или по Уставу.
Здесь (в журналистике) я могу иметь собственное мнение. По любому вопросу. Здесь мне не навязывают авторитетов, не указывают, что я должен сделать и как. Здесь востребованы все те знания (во всех областях), что накапливались годами и десятилетиями. И, наконец, здесь, как нигде, я чувствую пульс жизни, и участвую в этой жизни. Может быть, благодаря этому я тоже осознаю себя состоявшейся личностью?
А раз так, то и полувековой рубеж я перешагиваю с удовольствием и жаждой всего нового и интересного. Вот и подходит к концу наш разговор. Каким он получился судить вам, уважаемые читатели. Если прочитали до этих слов, значит зацепило. А для журналиста это - главное.
С юбилеем, моё поколение.
Дмитрий НИКАНОРОВ