Хрустик
Жил-был дом. И было тому дому ни много ни мало, а 30 лет. Ну или что-то вроде этого. Его построили в самом центре провинциального города К. по решению Главного Архитектора. Впрочем, все другие дома тоже строились по решению Главного Архитектора. Решения у него всегда были хорошие, а дома почему-то часто выходили дрянь. Вот и на этот раз что-то не срослось...
Дом хоть и не баловал других причудливостью форм и изысканным барельефом, но поначалу выглядел не хуже других. Он вообще мало отличался от прочих. И имя поначалу ему дали обыкновенное: Хрущ-977. Просто потому что до него был Хрущ-976, и уже был выкопан котлован для Хруща-978. Все жители города в соответствие с древним поверьем были убеждены, что Хрущ-1000 будет уникальным и ни на что не похожим. Верил в это и Главный Архитектор. Но ничего такого в итоге не случилось, дом вышел как обычно серый, незатейливый и угловатый.
Однако было немало людей, для которых Хрущ-977 оказался совершенно особенным домом. И у них для этого была одна веская причина - им предстояло в нём жить. Новосёлы ждали этот дом почти всю свою жизнь, и он казался им самым красивым домом на свете. Они, конечно, не могли смириться с его безликим официальным именем и стали ласково называть его Хрустик. Сейчас уже никто толком не помнит происхождение этого имени. То ли просто прицепили уменьшительное окончание, то ли этот дом казался новосёлам таким же прекрасным и драгоценным, как хрусталь, то ли от того, что он оказался по-хрустальному хрупким и очень скоро начал хрустеть по швам. Но даже эти тревожные похрустывания не могли омрачить праздник новосёлам. Они со всей своей накопленной в общежитиях и коммуналках энергией неистово бросились заботиться о Хрустике, бережно замазывая все щели, меняя батареи и лампочки, перекрашивая стены и полы.
Больше всего новосёлов радовало обилие в новом доме различных окон и дверей. Огромное количество поблёскивающих на солнышке или светящихся в ночи стёкол делали Хрустик похожим на состоящий из миллионов ячеек пчелиный глаз. Однако вскоре выяснилось, что такое обилие стёкол является слабостью дома. Он мог поддерживать необходимую сухость и крепость своего каркаса только с закрытыми окнами. Никто не мог понять, в чём состоит конструктивный дефект, но факты свидетельствовали неопровержимо: стоило открыть хотя бы два окна и все стены моментально сырели и покрывались плесенью. Эта проблема усугублялась тем, что дворовые мальчишки более всего другим играм предпочитали футбол со всеми вытекающими для стёкол последствиями. Эта игра быстро приблизила Хрустик к настоящей катастрофе, ибо никто так и не смог объяснить детям, что своей неосторожной активностью они разрушают свой собственный кров. Так уж устроены эти непоседы: в рейтинге их ценностей домашний уют неизменно занимает последние места. Чтобы спасти Хрустика от необратимого гниения, жителям пришлось надёжно укрыть все окна ставнями и решётками. И хотя отныне они не могли радоваться из своих комнат багровому утреннему закату или приветливому поблёскиванию какой-нибудь игривой звезды, чувство безопасности и защищённости грело их сердца. На какое-то время жильцы успокоились и стали хорошо поживать, жирка наживать.
И всё же все прекрасно понимали, что с домом что-то не так. Похоже пьяные вороватые строители опять многое напутали. Тяга дома к саморазрушению была столь же неистовой, сколь и непостижимой. Даже с закрытыми ставнями дом напоминал о своей противоестественной хрупкости. Если бы кто-то взялся изучать по Хрустику свойства стен и коммуникаций, из которых он состоял, ему пришлось бы переписать все имеющиеся на тот момент учебники по сопромату и материаловедению. Потому что происходившее с ним было строго и последовательно антинаучным. Столичные инженеры чесали затылки и разводили руками. Местные ремонтные бригады давно прокляли этот дом, так как ещё не было такой недели, чтобы их не вызвали срочно залатать очередную щель в стене или поменять истлевшую трубу. Годовой бюджет местного ЖЭКа был истрачен через 3 недели. Его директор быстро понял, во что он вляпался, и написал заявление об увольнении по собственному желанию. Пришедший ему на смену новый директор через две недели благоразумно поступил также. Когда это повторилось ещё 12 раз, мэр решил волевым усилием прекратить порочную текучку кадров и наотрез отказался принимать увольнительную. Отвергнутый 14-й директор ЖЭКа ушёл в отчаянный запой и это был тот редкий случай, когда все подчинённые в едином порыве солидарности не только словом, но и делом поддержали своего босса.
Хотя жителям Хрустика приходилось туго, они держались достойно. Но, как это часто бывает, настоящая беда пришла к ним из самого неожиданного места и в самом неожиданном обличии. Всё началось с того, что Главный Архитектор принял очередное хорошее решение. Дабы оживить культурный ландшафт унылого серого района, он постановил построить прямо напротив Хрустика небольшой, но роскошный дворец. Благо одна изысканная юная иностранка давно проявляла странное желание поселиться в центре этого провинциального города и готова была щедро оплатить свой каприз. Для неё и предназначался дворец. И хотя дворец действительно получился настоящим архитектурным лакомством, его утонченная, но всё же земная красота выглядела совершенно блеклой по сравнению с божественной красотой её обитательницы. Её приезд навсегда изменил судьбу жителей города, но наибольшие последствия это имело для обитателей Хрустика.
Казалось, каждая клеточка светилась в этой таинственной чужестранке. Куда бы она не направлялась, в любое время годя её сопровождала свита из щебечущих птиц, радостно лающих собак, приветливо мурлычащих кошек и обезумевших поклонников. Упавшие с её головы золотистые волосы продавались на аукционах и исследовались местными учёными. Вся роза ветров с момента её появления перестроилась так, что ветер всегда дул ей в спину. Но настоящим стихийным бедствием для горожан стала её улыбка. Она была в прямом смысле слова убийственной. Многие поначалу гадали, почему столь лучезарное создание не улыбается. Ведь всем было очевидно, что улыбаться для неё естественно, и только невероятным усилием воли она сдерживает себя. Но когда она, наконец, не совладала с собой и улыбнулась, всем стала понятна причина её прежней скованности. Её улыбка была настолько ошеломляюще пронзительна и чарующе проникновенна, что лишала самообладания самых невозмутимых и добропорядочных граждан. В первую же ночь после её первой улыбки только среди жителей Хрустика трое свели счёты с жизнью. По всему городу волна суицида приобрела угрожающие размеры. На следующее утро от православной церкви стихийно отделилась группа священников, которые вместо молитвы пытались повторить улыбку неизвестной леди. Ими была специально разработана и доныне остающаяся канонической техника улыбки. Вскоре они создали религиозную организацию «Улыбка Бога», в ряды которой вступило большинство горожан. И хотя улыбка приобрела в их религии особое сакральное значение и считалась главным инструментом спасения, все их улыбки вместе взятые не могли произвести такого же вулканического эффекта как улыбка той чужеземки.
С тех пор, как неизвестная леди стала регулярно улыбаться, Хрустик был обречён. Влекомые её наркотическим светом, и даже не столько самим светом, сколько его ожиданием, жители далее не способны были удерживать свои ставни и решётки закрытыми. Дом быстро покрывался зелёной скользкой плёнкой и трещины уже перекинулись на несущие стены. Иностранка недолго задержалась в городе. Первое же разбитое местной футбольной шпаной окно вынудило её спешно покинуть город и уехать в неизвестном направлении. Во дворец въехала совсем другая дама, а жители города продолжали ждать от неё улыбок и улыбаться ей в ответ. Отчасти они это делали по привычке, отчасти - по религиозным убеждениям, отчасти - в связи с необратимыми анатомическими изменениями мимических мышц лица. Нечего и говорить, что ничего хотя бы отдалённо похожего на ту до боли врезавшуюся в память горожан улыбку новая обитательница дворца так и не произвела. Вскоре по требованию епископата её выселили и учредили в этом дворце главный городской храм «Улыбка Бога», куда до сих пор каждое воскресенье неведомая сила приносит местных жителей улыбаться друг другу.
Хрустик доживал свои последние дни и это омрачало настроение его обитателей. В их настежь открытые окна вместе с осенними листьями ветер приносил звуки вбиваемых свай. Где-то неподалёку вороватые пьяные строители возводили новый микрорайон. И это было единственным, что делало улыбку жителей Хрустика не такой уж глупой и бессмысленной.