АУТСАЙДЕР
6 августа
По перрону Ленинградского вокзала, раскручивая на пальце ключи от машины, вальяжно прогуливались таксисты. Питерский поезд неспешно втягивался в стойло. Скрипя тормозами, он преодолел последние метры и, громко рыгнув на прощание, наконец, встал. Захлопали двери вагонов, по перрону рассыпались заспанные пассажиры. Броуновское движение, впрочем, быстро превратилось в организованный поток, смывающий людскую массу прямиком в метро.
Она приехала рано утром, в семь часов. Шла, волоча за собой маленький чемодан на колесиках, аккуратно огибая волнорезы таксистов.
- Привет.
- Привет, - ответил я и замолчал, вторая фраза комком застряла в горле, на плечи навалилось килограмм двадцать неловкости.
Так и не придумав, что сказать, я просто взял ее чемодан.
- Ну, чего встал-то? Давай, показывай свою Москву.
- Рано еще.
- Тогда пошли, может, кофе попьем?
Утро скатилось в два часа дня, мы вышли из метро «Черкизовская» и улицей с загадочным названием «Проектируемый проезд №890» зашагали к стадиону. Солнце беспощадным диском висело над головой и плавило асфальт. «Измайлово» - самый смрадный стадион Москвы, несколько лет назад он был ядром Черкизона. Сейчас огромная площадь бывшего рынка покрыта горами строительного мусора, трупами складских помещений и развалинами общежития института физкультуры. А посреди этой сумеречной зоны стоит гигантская бетонная чаша, глядя на которую никому и в голову не придет, что, если бы не война, то это был бы самый большой в мире стадион.
Его начали строить в 30-х годах, вождь всех народов собирался переплюнуть берлинский Олимпиаштадион и римский Стадио Олимпико. Арена должна была вмещать до двухсот тысяч человек. До начала войны успели заложить одну трибуну и подземный бункер, а потом строительство заморозили. Стадион имени Сталина так и остался самой грандиозной и незавершенной московской стройкой советского периода.
Мы прошли вдоль ряда азиатских дыр, воняющих жареным мясом и антисанитарией, миновали парикмахерскую, притаившуюся в стадионном аппендиксе, свернули в проход на трибуны. На товарищеском матче Спортакадемклуба и студенческой сборной России присутствовали 32 зрителя. Мы добили их количество до 34-х. «Измайлово» - это абсурдность, возведенная в куб. Здесь над трибуной висит настоящий истребитель времен войны, рядом с полем стоят артиллерийские орудия, дулами смотрящие на игроков, а с верхних ярусов открывается вид на огромную свалку.
Мы залезли на самые высокие места, потягивали пиво и смотрели, как студенческая сборная, особо не напрягаясь, закатывала мячи в ворота Спортакадемклуба.
Мы сидели на призраке Олимпиаштадиона, на погибшем в зародыше советском монстре. Вокруг нас были трущобы Северо-Востока - смрадные районы города, который проклят!
Спортакадемклуб - студенческая сборная России
Потом мы медленно шли до Преображенской, о чем-то говорили. Вечернее солнце зависло над крышами бетонных коробок, в которых москвичи готовили жрать, смотрели телевизор, ругались, делали детей, потом укладывали этих детей спать. Солнце все висело над крышами, а мы медленно шли дальше. На Преображенке спустились в метро.
В магазине на Китае я взял бутылку красного сицилийского. А она взяла меня за руку, и мы двинули к причалу напротив Мосэнерго.
Летом в Москве делать нечего. Кроме как пить - например, винище - заниматься любовью и ходить на второсортный тру-футбол. В другие времена года здесь принято отчаянно работать.
Солнце, наконец, сдалось и укатилось за горизонт.
- Мне нравится твоя Москва, - сказала она и положила голову мне на плечо.
- А сама по себе - не нравится?
- Не очень. Я слишком буквально воспринимаю призыв «Любите свой город!» Вот я и люблю - свой.
Мы помолчали. Потом она добавила:
- Но в тех местах, где мы сегодня были, во всем этом, есть какой-то стиль. Мне это очень нравится.
В общем, жаловаться мне было не на что. Мы шли ко мне, и я держал ее за руку.
Когда начало светать, она открыла окно и уселась на подоконник. Я натянул штаны и спустился в ночной магазин на первом этаже. У нас кончилось вино. А выходные, по сути, только начинались.
Спортакадемклуб - студенческая сборная России
7 августа
Она уехала вечерним поездом в семь часов.
- Жду тебя в Питере, - Сказала на прощанье и шагнула в вагон.
Я посмотрел, как поезд, грохоча металлическим скелетом, выдавливает себя с вокзала и поехал на Локомотив - Крылья Советов, ведь «Крылья» шли в чемпионате на последнем месте, то есть были самым настоящим аутсайдером. А это укладывается в мою концепцию выбора матчей так же резво, как начинающая актриска прыгает в постель к режиссеру.
Вышел на Преображенке, купил пиваса и двинул к Черкизовской.
Шел и пил - можете написать потом эту фразу на могиле какой-нибудь рок-звезды.
Иногда меня обгоняли болельщики на цветах Локомотива, смотреть явно беспонтовую игру желающих было немного. По дороге купил у старика стакан семян. Он сыпанул с горкой.
На стадионе мучались все - команды, зрители, судьи, менты, девушки-стюарды, продавщицы отстойного кофе. За пятнадцать минут до конца стало ясно, что сегодня победит сырок «Дружба». Я ссыпал остатки семян под сиденье, встал и пошел домой.
От просмотренного футбола хотелось блевать - такие игры по мне!
Локомотив - Крылья Советов
14 августа
Случился нетиповой босяцкий подгон: приятель, который сейчас подрабатывает журналистом, позвал меня с собой в Лужу на Спартак - Анжи. Воскресенье, я мучился от субботнего похмелья, сидел в комнате на кресле в одних трусах, кондиционированный воздух охлаждал сам себя, а я все так же мучился.
Ненавижу воскресенья. День сожалений. И неприятных предчувствий.
Короче говоря, приятель пообещал аккредитацию в ложу прессы. Платить ничего не надо, кофе вроде наливают, на отходняках можно воткнуть в футбол, хотя игра моему принципу выбора матчей никак не соответствовала.
Начали накидываться в чебуречной на Третьяковке. Я подлечился пивасом. Разливной Старопрамен Гранат. Приятель попытался заказать Старопрамен Кураньи, но бармен сказал, что Кураньи закончился. В Лужу поехали уже пьяные.
Без билетов нас на первом же кордоне завернули. Объяснять мусорам, что у нас аккредитации в пресс-центре, оказалось таким же бесполезным мероприятием, как назначение Рамоса тренером Днепра. Тропинками, через спортплощадки у Воробьевых гор, добрались до стадиона.
У входа в пресс-центр вырубили свои проходки. В смешанной зоне, или как там это называется, сидели журналисты, телевизионщики и сочувствующие.
Попросил на баре кофе, женщина советского телосложения небрежно плеснула его в пластиковый стаканчик. На всякий случай поинтересовался насчет пива. Мысль об отходняках во втором тайме меня пугала.
- Подходи после игры, сынок. Все будет.
Первый тайм прошел в адской духоте. Не дожидаясь перерыва, я нырнул в подтрибунные помещения, где работал кондер, еще раз спросил насчет пиваса и снова купил кофе. Потом покурил и понял, что скоро мне будет хреново.
Минуте к шестидесятой меня стал одолевать привычный лужниковский второтаймовый отходняк. С этим ничего не поделаешь. Пришлось терпеть.
На девяностой минуте мы, дав минимальный фальстарт, ломанулись к метро. Вышли на Чистых и немного подлечились Лондон Прайдом в пабе.
Засыпал с беспокойными мыслями. Воскресенье, день гребаных неприятных предчувствий, наконец, заканчивался.
в пресс-центре Лужников
20 августа
Временами мне кажется, что моя жизнь катится в мусоропровод. Происходит это не часто, но, все же, случается. Вот и сегодня я проснулся и около часа делал планкинг на кровати. Просто лежал и даже ни о чем не думал. Думать было лень.
На улице - говно, свинцовая простыня цепляется за крыши домов, иногда идет дождь. Дверь на балкон была открыта, и я слышал, как к магазину в соседнем доме подъезжал грузовик и разгружался просроченными продуктами. Потом позвонил телефон, пришлось встать и тащиться на кухню. Механическая сука просила погасить какую-то задолженность. Я взял из пепельницы недокуренную вчера сигарету и, чтобы хоть как-то оправдать свой кухонный вояж, завершил начатое. Потом вернулся в комнату и с головой ушел в планкинг. По ходу, лето закончилось. Наконец-то. Люблю, когда на улице говно.
Потом снова позвонили, я подумал, что это уже какое-то гребаное дерьмо и вообще никуда не годится, и опять поплелся на кухню. Оказались знакомые, сказали - приезжать на крышу в «Артплэй», сказали - идет дождь, и они бухают. Я подумал, что дождь это круто, положил трубку и выкурил целую сигарету. Потом выдавил в ванной прыщ на носу и почистил зубы.
Вышел на улицу и начал ловить тачку, остановился тип в раздолбанных жигулях, сказал, что за триста не повезет, сказал - полтинник добавь и назвал меня брат. Я с ним не поехал. Не потому, что денег зажал, просто у него в тачке воняло говном, а я это не очень люблю. Поехал со следующим, он тоже был в раздолбанных жигулях, но в салоне соблюдал санитарные нормы, был молчалив и не называл меня братом.
В «Артплэе» и правда шел дождь, и все были в говно. Я вырубил на баре водку-рэдбулл, подошел со стаканом к перилам у края крыши и стал смотреть на проходящие внизу поезда. Передо мной лежала Москва - серая, мокрая и некрасивая. Жизнь катилась в мусоропровод.
21 августа
Был в Черкизово, смотрел Локомотив - Краснодар. Мотивы присутствия на матче исключительно плотские: днем звонил приятель и тоном заговорщика сообщил, что в наличии имеются две проходки в вип-зону - айда, мол, бухать.
Ну, мы пошли, набрали там пиваса и смотрели Анжи - Динамо по телеку.
Приятель расспрашивал, как жизнь и вообще.
Сказал, что лечу в Берлин на следующие выходные, а жизнь - говно. Он сказал, что Берлин отстой и нужно ехать в Мюнхен.
Как будто я его спрашивал, куда мне нужно ехать!
Потом возвращался домой и в метро видел чувака, похожего на Корнелюка. Он спал и пах бомжом.
Сейчас думаю, что может это сам Корнелюк и был…
Локомотив - Краснодар
26 августа
Мне 27 лет и к этому возрасту я не сделал ровным счетом ничего. Ну, если не считать достижением способность целый вечер полировать стаканами барную стойку, а потом забуриться в какую-нибудь смрадную дыру и до утра месить там танцпол. В этом деле я спец, можете поверить.
Мне 27, и у меня вообще ничего нет. Если случится пожар, то кроме паспорта и хватать-то нечего.
Я ни хрена в жизни не добился. Знаете, есть такие парни, которые чуть ли не с рождения ставят себе цели, добиваются их, потом ставят новые и так далее. Они еще в резюме в графе «о себе» пишут «целеустремленный». Так вот - это не про меня. «О себе» я как-то написал «не люблю, когда маленькие дети плачут в самолете», потом подумал и стер эту дурацкую графу. Если по-честному, то резюме у меня жалкое чуть более чем наполовину.
Когда московская действительность припирает к стенке, взводит курок и направляет дуло мне прямо в лобешник, а московская действительность имеет замечательное свойство делать это, примерно, раз в два месяца, я открываю ноутбук и покупаю билеты. Куда-нибудь. Чаще в Берлин. Это вместо походов к психотерапевту.
Сегодня 26 августа, и быт в который раз собирается меня расстрелять, поэтому я сижу в зоне «дьюти фри» внуковского аэропорта и тяну будвайзер по полтора евро за банку. В планах на вечер попсовый бундес-футбик Герта - Штутгарт, техно в районе Пренцлау, а дальше как пойдет.
Герта - Штуттгарт
Герта - Штутгарт - это не футбол. Не знаю, как это назвать, но могу сказать точно - это не футбол.
Я купил билет за 15 евро. Около метро барыги предлагали за 25 на центр, но отстойный матч лучше всего смотреть с самых дешевых мест. Ошибкой было не уработаться до стадиона, потому что после прохода на Олимпиаштадион можно было купить только какое-то говно со вкусом лимона, которое за 4 евро содержало 2.5 градуса алкоголя. Обстоятельства в виде стремительно наваливающегося похмелья заставили влить в себя три стакана. Похмелье ушло - пришла изжога.
Герта - Штутгарт - это не футбол. Здесь нет ментов, можно сидеть на кресле, не подсовывая под зад газету. Тут даже есть козырная трибуна для инвалидов, которая, кстати говоря, была забита под завязку. Уровень такой, что около тех, кому это необходимо, весь матч дежурят персональные медсестры. Вокруг стадиона отличный мягкий газон, где болельщики валяются в перерыве и закидываются лимонным пойлом.
На матч середняков и реально скучный футбол забивается почти вся арена, вывеска собирает 55 тысяч человек, которые перед игрой устраивают попсовый саппорт - закрашивают чашу Олимпиаштадиона в цвета Герты и ошеломительно поют «nur nach hause, nur nach hause, nur nach hause gehn wir nicht».
Нет, это определенно не футбол, а что-то другое.
Тысяча щщей на засранной трибуне, со всех сторон окруженные омоном, бешеные ментовские псы, рвущие поводки около поля, водка из пластиковых стаканчиков, кулек семян, нестройный пердеж «молодцы, молодцы» после гола и кучи конского дерьма на обратной дороге к метро - вот это футбол!
Герта выиграла 1-0, да и хрен бы с ней.
Герта - Штуттгарт
В четыре часа утра валяюсь на берегу Шпрее в местечке под названием «Katerholzig», в одной руке водка-рэдбулл, в другой сигарета. Рядом мои знакомые, они что-то говорят, но я их не слушаю, просто лежу и смотрю на реку, а в голове играет музыка. В паре метров от нас горит костер, приходит бородатый бармен и кидает туда охапку дров. Мы тусуем там часов до шести, потом встаем и идем танцевать.
27 августа
«Раз-раз-раз, это хард басс»
В восемь вечера я проснулся еще пьяный, и начался «хард басс». А, нет, не так. В два часа дня я проснулся реально в жопу, энергосберегающими нанодвижениями выполз на улицу и в кафешке напротив хостела засадил бутылку воды, бутылку апельсинового сока, две чашки кофе с молоком, яичницу с беконом и кусок сырного пирога. С чувством выполненного долга запатентованным способом вернулся обратно в комнату и лег спать. А в восемь вечера проснулся еще пьяный и начался «хард басс».
«Этот стайл любим мы, жгем все в ритме колбасы»
Встретился с чуваками, с которыми убрался вчера под утро, встряли по пиву. Потом доехали до Осткройца, купили портвейн и пошли на Модерсонбрюке - мост над железной дорогой между Осткройц и Варшауэр. Пили портвейн, а под нами грохотали поезда. Стало тепло, а потом холодно.
«Это школа колбасы, веселее пацаны!»
Пошли на оживленную Симон-Дах-Штрассе, встряли там по пиву и скатились в бытовой планкинг. Мимо прошла толпа азиатов, и один из них, посмотрев на нас, произнес сакраментальное «ммм плэнкинг». После этого мы поняли, что пора уже давать дэнса и отправились в Бергхайн.
«Басс, басс, хард басс»
В Бергхайне был ад, описывать это бесполезно. В четыре мы выписались и на Остбанхофе начали бороться с донером. Силы изначально были неравны, донер победил. В пять мы прошли фейс в клуб «Salon zur wilden Renate» и зависли там до восьми.
«150 ударов тут, пацаны в спортивках жгут!»
Берлин такой Берлин
28 августа
Весь день было что-то не очень хорошо. Связываю это со сменой климатических поясов.
PS. Обязательно сходите по этой ссылке
По перрону Ленинградского вокзала, раскручивая на пальце ключи от машины, вальяжно прогуливались таксисты. Питерский поезд неспешно втягивался в стойло. Скрипя тормозами, он преодолел последние метры и, громко рыгнув на прощание, наконец, встал. Захлопали двери вагонов, по перрону рассыпались заспанные пассажиры. Броуновское движение, впрочем, быстро превратилось в организованный поток, смывающий людскую массу прямиком в метро.
Она приехала рано утром, в семь часов. Шла, волоча за собой маленький чемодан на колесиках, аккуратно огибая волнорезы таксистов.
- Привет.
- Привет, - ответил я и замолчал, вторая фраза комком застряла в горле, на плечи навалилось килограмм двадцать неловкости.
Так и не придумав, что сказать, я просто взял ее чемодан.
- Ну, чего встал-то? Давай, показывай свою Москву.
- Рано еще.
- Тогда пошли, может, кофе попьем?
Утро скатилось в два часа дня, мы вышли из метро «Черкизовская» и улицей с загадочным названием «Проектируемый проезд №890» зашагали к стадиону. Солнце беспощадным диском висело над головой и плавило асфальт. «Измайлово» - самый смрадный стадион Москвы, несколько лет назад он был ядром Черкизона. Сейчас огромная площадь бывшего рынка покрыта горами строительного мусора, трупами складских помещений и развалинами общежития института физкультуры. А посреди этой сумеречной зоны стоит гигантская бетонная чаша, глядя на которую никому и в голову не придет, что, если бы не война, то это был бы самый большой в мире стадион.
Его начали строить в 30-х годах, вождь всех народов собирался переплюнуть берлинский Олимпиаштадион и римский Стадио Олимпико. Арена должна была вмещать до двухсот тысяч человек. До начала войны успели заложить одну трибуну и подземный бункер, а потом строительство заморозили. Стадион имени Сталина так и остался самой грандиозной и незавершенной московской стройкой советского периода.
Мы прошли вдоль ряда азиатских дыр, воняющих жареным мясом и антисанитарией, миновали парикмахерскую, притаившуюся в стадионном аппендиксе, свернули в проход на трибуны. На товарищеском матче Спортакадемклуба и студенческой сборной России присутствовали 32 зрителя. Мы добили их количество до 34-х. «Измайлово» - это абсурдность, возведенная в куб. Здесь над трибуной висит настоящий истребитель времен войны, рядом с полем стоят артиллерийские орудия, дулами смотрящие на игроков, а с верхних ярусов открывается вид на огромную свалку.
Мы залезли на самые высокие места, потягивали пиво и смотрели, как студенческая сборная, особо не напрягаясь, закатывала мячи в ворота Спортакадемклуба.
Мы сидели на призраке Олимпиаштадиона, на погибшем в зародыше советском монстре. Вокруг нас были трущобы Северо-Востока - смрадные районы города, который проклят!
Спортакадемклуб - студенческая сборная России
Потом мы медленно шли до Преображенской, о чем-то говорили. Вечернее солнце зависло над крышами бетонных коробок, в которых москвичи готовили жрать, смотрели телевизор, ругались, делали детей, потом укладывали этих детей спать. Солнце все висело над крышами, а мы медленно шли дальше. На Преображенке спустились в метро.
В магазине на Китае я взял бутылку красного сицилийского. А она взяла меня за руку, и мы двинули к причалу напротив Мосэнерго.
Летом в Москве делать нечего. Кроме как пить - например, винище - заниматься любовью и ходить на второсортный тру-футбол. В другие времена года здесь принято отчаянно работать.
Солнце, наконец, сдалось и укатилось за горизонт.
- Мне нравится твоя Москва, - сказала она и положила голову мне на плечо.
- А сама по себе - не нравится?
- Не очень. Я слишком буквально воспринимаю призыв «Любите свой город!» Вот я и люблю - свой.
Мы помолчали. Потом она добавила:
- Но в тех местах, где мы сегодня были, во всем этом, есть какой-то стиль. Мне это очень нравится.
В общем, жаловаться мне было не на что. Мы шли ко мне, и я держал ее за руку.
Когда начало светать, она открыла окно и уселась на подоконник. Я натянул штаны и спустился в ночной магазин на первом этаже. У нас кончилось вино. А выходные, по сути, только начинались.
Спортакадемклуб - студенческая сборная России
7 августа
Она уехала вечерним поездом в семь часов.
- Жду тебя в Питере, - Сказала на прощанье и шагнула в вагон.
Я посмотрел, как поезд, грохоча металлическим скелетом, выдавливает себя с вокзала и поехал на Локомотив - Крылья Советов, ведь «Крылья» шли в чемпионате на последнем месте, то есть были самым настоящим аутсайдером. А это укладывается в мою концепцию выбора матчей так же резво, как начинающая актриска прыгает в постель к режиссеру.
Вышел на Преображенке, купил пиваса и двинул к Черкизовской.
Шел и пил - можете написать потом эту фразу на могиле какой-нибудь рок-звезды.
Иногда меня обгоняли болельщики на цветах Локомотива, смотреть явно беспонтовую игру желающих было немного. По дороге купил у старика стакан семян. Он сыпанул с горкой.
На стадионе мучались все - команды, зрители, судьи, менты, девушки-стюарды, продавщицы отстойного кофе. За пятнадцать минут до конца стало ясно, что сегодня победит сырок «Дружба». Я ссыпал остатки семян под сиденье, встал и пошел домой.
От просмотренного футбола хотелось блевать - такие игры по мне!
Локомотив - Крылья Советов
14 августа
Случился нетиповой босяцкий подгон: приятель, который сейчас подрабатывает журналистом, позвал меня с собой в Лужу на Спартак - Анжи. Воскресенье, я мучился от субботнего похмелья, сидел в комнате на кресле в одних трусах, кондиционированный воздух охлаждал сам себя, а я все так же мучился.
Ненавижу воскресенья. День сожалений. И неприятных предчувствий.
Короче говоря, приятель пообещал аккредитацию в ложу прессы. Платить ничего не надо, кофе вроде наливают, на отходняках можно воткнуть в футбол, хотя игра моему принципу выбора матчей никак не соответствовала.
Начали накидываться в чебуречной на Третьяковке. Я подлечился пивасом. Разливной Старопрамен Гранат. Приятель попытался заказать Старопрамен Кураньи, но бармен сказал, что Кураньи закончился. В Лужу поехали уже пьяные.
Без билетов нас на первом же кордоне завернули. Объяснять мусорам, что у нас аккредитации в пресс-центре, оказалось таким же бесполезным мероприятием, как назначение Рамоса тренером Днепра. Тропинками, через спортплощадки у Воробьевых гор, добрались до стадиона.
У входа в пресс-центр вырубили свои проходки. В смешанной зоне, или как там это называется, сидели журналисты, телевизионщики и сочувствующие.
Попросил на баре кофе, женщина советского телосложения небрежно плеснула его в пластиковый стаканчик. На всякий случай поинтересовался насчет пива. Мысль об отходняках во втором тайме меня пугала.
- Подходи после игры, сынок. Все будет.
Первый тайм прошел в адской духоте. Не дожидаясь перерыва, я нырнул в подтрибунные помещения, где работал кондер, еще раз спросил насчет пиваса и снова купил кофе. Потом покурил и понял, что скоро мне будет хреново.
Минуте к шестидесятой меня стал одолевать привычный лужниковский второтаймовый отходняк. С этим ничего не поделаешь. Пришлось терпеть.
На девяностой минуте мы, дав минимальный фальстарт, ломанулись к метро. Вышли на Чистых и немного подлечились Лондон Прайдом в пабе.
Засыпал с беспокойными мыслями. Воскресенье, день гребаных неприятных предчувствий, наконец, заканчивался.
в пресс-центре Лужников
20 августа
Временами мне кажется, что моя жизнь катится в мусоропровод. Происходит это не часто, но, все же, случается. Вот и сегодня я проснулся и около часа делал планкинг на кровати. Просто лежал и даже ни о чем не думал. Думать было лень.
На улице - говно, свинцовая простыня цепляется за крыши домов, иногда идет дождь. Дверь на балкон была открыта, и я слышал, как к магазину в соседнем доме подъезжал грузовик и разгружался просроченными продуктами. Потом позвонил телефон, пришлось встать и тащиться на кухню. Механическая сука просила погасить какую-то задолженность. Я взял из пепельницы недокуренную вчера сигарету и, чтобы хоть как-то оправдать свой кухонный вояж, завершил начатое. Потом вернулся в комнату и с головой ушел в планкинг. По ходу, лето закончилось. Наконец-то. Люблю, когда на улице говно.
Потом снова позвонили, я подумал, что это уже какое-то гребаное дерьмо и вообще никуда не годится, и опять поплелся на кухню. Оказались знакомые, сказали - приезжать на крышу в «Артплэй», сказали - идет дождь, и они бухают. Я подумал, что дождь это круто, положил трубку и выкурил целую сигарету. Потом выдавил в ванной прыщ на носу и почистил зубы.
Вышел на улицу и начал ловить тачку, остановился тип в раздолбанных жигулях, сказал, что за триста не повезет, сказал - полтинник добавь и назвал меня брат. Я с ним не поехал. Не потому, что денег зажал, просто у него в тачке воняло говном, а я это не очень люблю. Поехал со следующим, он тоже был в раздолбанных жигулях, но в салоне соблюдал санитарные нормы, был молчалив и не называл меня братом.
В «Артплэе» и правда шел дождь, и все были в говно. Я вырубил на баре водку-рэдбулл, подошел со стаканом к перилам у края крыши и стал смотреть на проходящие внизу поезда. Передо мной лежала Москва - серая, мокрая и некрасивая. Жизнь катилась в мусоропровод.
21 августа
Был в Черкизово, смотрел Локомотив - Краснодар. Мотивы присутствия на матче исключительно плотские: днем звонил приятель и тоном заговорщика сообщил, что в наличии имеются две проходки в вип-зону - айда, мол, бухать.
Ну, мы пошли, набрали там пиваса и смотрели Анжи - Динамо по телеку.
Приятель расспрашивал, как жизнь и вообще.
Сказал, что лечу в Берлин на следующие выходные, а жизнь - говно. Он сказал, что Берлин отстой и нужно ехать в Мюнхен.
Как будто я его спрашивал, куда мне нужно ехать!
Потом возвращался домой и в метро видел чувака, похожего на Корнелюка. Он спал и пах бомжом.
Сейчас думаю, что может это сам Корнелюк и был…
Локомотив - Краснодар
26 августа
Мне 27 лет и к этому возрасту я не сделал ровным счетом ничего. Ну, если не считать достижением способность целый вечер полировать стаканами барную стойку, а потом забуриться в какую-нибудь смрадную дыру и до утра месить там танцпол. В этом деле я спец, можете поверить.
Мне 27, и у меня вообще ничего нет. Если случится пожар, то кроме паспорта и хватать-то нечего.
Я ни хрена в жизни не добился. Знаете, есть такие парни, которые чуть ли не с рождения ставят себе цели, добиваются их, потом ставят новые и так далее. Они еще в резюме в графе «о себе» пишут «целеустремленный». Так вот - это не про меня. «О себе» я как-то написал «не люблю, когда маленькие дети плачут в самолете», потом подумал и стер эту дурацкую графу. Если по-честному, то резюме у меня жалкое чуть более чем наполовину.
Когда московская действительность припирает к стенке, взводит курок и направляет дуло мне прямо в лобешник, а московская действительность имеет замечательное свойство делать это, примерно, раз в два месяца, я открываю ноутбук и покупаю билеты. Куда-нибудь. Чаще в Берлин. Это вместо походов к психотерапевту.
Сегодня 26 августа, и быт в который раз собирается меня расстрелять, поэтому я сижу в зоне «дьюти фри» внуковского аэропорта и тяну будвайзер по полтора евро за банку. В планах на вечер попсовый бундес-футбик Герта - Штутгарт, техно в районе Пренцлау, а дальше как пойдет.
Герта - Штуттгарт
Герта - Штутгарт - это не футбол. Не знаю, как это назвать, но могу сказать точно - это не футбол.
Я купил билет за 15 евро. Около метро барыги предлагали за 25 на центр, но отстойный матч лучше всего смотреть с самых дешевых мест. Ошибкой было не уработаться до стадиона, потому что после прохода на Олимпиаштадион можно было купить только какое-то говно со вкусом лимона, которое за 4 евро содержало 2.5 градуса алкоголя. Обстоятельства в виде стремительно наваливающегося похмелья заставили влить в себя три стакана. Похмелье ушло - пришла изжога.
Герта - Штутгарт - это не футбол. Здесь нет ментов, можно сидеть на кресле, не подсовывая под зад газету. Тут даже есть козырная трибуна для инвалидов, которая, кстати говоря, была забита под завязку. Уровень такой, что около тех, кому это необходимо, весь матч дежурят персональные медсестры. Вокруг стадиона отличный мягкий газон, где болельщики валяются в перерыве и закидываются лимонным пойлом.
На матч середняков и реально скучный футбол забивается почти вся арена, вывеска собирает 55 тысяч человек, которые перед игрой устраивают попсовый саппорт - закрашивают чашу Олимпиаштадиона в цвета Герты и ошеломительно поют «nur nach hause, nur nach hause, nur nach hause gehn wir nicht».
Нет, это определенно не футбол, а что-то другое.
Тысяча щщей на засранной трибуне, со всех сторон окруженные омоном, бешеные ментовские псы, рвущие поводки около поля, водка из пластиковых стаканчиков, кулек семян, нестройный пердеж «молодцы, молодцы» после гола и кучи конского дерьма на обратной дороге к метро - вот это футбол!
Герта выиграла 1-0, да и хрен бы с ней.
Герта - Штуттгарт
В четыре часа утра валяюсь на берегу Шпрее в местечке под названием «Katerholzig», в одной руке водка-рэдбулл, в другой сигарета. Рядом мои знакомые, они что-то говорят, но я их не слушаю, просто лежу и смотрю на реку, а в голове играет музыка. В паре метров от нас горит костер, приходит бородатый бармен и кидает туда охапку дров. Мы тусуем там часов до шести, потом встаем и идем танцевать.
27 августа
«Раз-раз-раз, это хард басс»
В восемь вечера я проснулся еще пьяный, и начался «хард басс». А, нет, не так. В два часа дня я проснулся реально в жопу, энергосберегающими нанодвижениями выполз на улицу и в кафешке напротив хостела засадил бутылку воды, бутылку апельсинового сока, две чашки кофе с молоком, яичницу с беконом и кусок сырного пирога. С чувством выполненного долга запатентованным способом вернулся обратно в комнату и лег спать. А в восемь вечера проснулся еще пьяный и начался «хард басс».
«Этот стайл любим мы, жгем все в ритме колбасы»
Встретился с чуваками, с которыми убрался вчера под утро, встряли по пиву. Потом доехали до Осткройца, купили портвейн и пошли на Модерсонбрюке - мост над железной дорогой между Осткройц и Варшауэр. Пили портвейн, а под нами грохотали поезда. Стало тепло, а потом холодно.
«Это школа колбасы, веселее пацаны!»
Пошли на оживленную Симон-Дах-Штрассе, встряли там по пиву и скатились в бытовой планкинг. Мимо прошла толпа азиатов, и один из них, посмотрев на нас, произнес сакраментальное «ммм плэнкинг». После этого мы поняли, что пора уже давать дэнса и отправились в Бергхайн.
«Басс, басс, хард басс»
В Бергхайне был ад, описывать это бесполезно. В четыре мы выписались и на Остбанхофе начали бороться с донером. Силы изначально были неравны, донер победил. В пять мы прошли фейс в клуб «Salon zur wilden Renate» и зависли там до восьми.
«150 ударов тут, пацаны в спортивках жгут!»
Берлин такой Берлин
28 августа
Весь день было что-то не очень хорошо. Связываю это со сменой климатических поясов.
PS. Обязательно сходите по этой ссылке