91
В августе я проводил время на Горьковском море, на турбазе "Чайка". Почти месяц я гулял по лесу, купался, таскал горох с ближайшего поля и наблюдал за жизнью стрижей. Самое приятное в этом отдыхе было то, что меня туда отпустили одного. То есть, я поехал без родителей. Мне исполнилось 16 лет и я впервые не был отправлен летом в пионерский лагерь, а проводил время как взрослый. Отсутствие родителей и вообще какого-либо контроля давало необычное ощущение свободы, что очень мне нравилось. Единственное, что огорчало, на турбазе не было телевизора. А я уже привык каждую пятницу смотреть программу "Взгляд", а после нее MTV TOP-20 . Эти программы были одними из ярких глотков свободы, которая понемногу проникала в жизнь советских людей.
Но лето заканчивалось, мне нужно было возвращаться домой и готовится к школе. Я приехал в город жарким, солнечным будним днем. Родители были на работе. Сестры дома тоже не было. Первым делом я проверил как себя чувствует мой любимый попугай Пират. Очень переживал, что папа, на которого были возложены обязанности следить за птицей, не будет его вовремя кормить, поить и выпускать из клетки. С Пиратом было все хорошо и он был очень рад меня видеть.
Вторым делом я включил телевизор. Тогда я любил, чтобы телек работал просто для создания фона. В этот раз фоном стал балет "Лебединое озеро". Минут двадцать я слушал прекрасную музыку Чайковского, но в какой-то особенно грустный момент, который не совпадал с моим настроением, я решил переключить на что-нибудь нейтральное. На втором канале тоже показывали балет. В то время, насколько я помню, было всего три телеканала. Первый, второй и местный. Когда я обнаружил, что третий канал тоже показывает балет, то напрягся. Три канала практически никогда не показывали одинаковые передачи одновременно. Такое могло случаться во время всесоюзных праздников, а уж балет на всех каналах могли показывать только во время большого траура. Я понял, что в стране случилось что-то, о чем я не знаю.
Телефона у нас не было, а тревожится я начал сильно. Мне хотелось немедленно прояснить ситуацию и успокоиться. Единственное, что пришло мне в голову - добежать до дедушки. Он на пенсии и, вероятно, находился дома, и уж он точно знал к чему все это Лебединое озеро.
Своего деда я очень любил. Он был интересным, добрым, справедливым, хоть и очень строгим человеком. Несколько раз мы с ним сильно повздорили в процессе спора о ситуации в стране и после последней ссоры я понял: дедушку очень раздражает, что мне нравится современная музыка, джинсовая одежда и политика председателя Верховного совета РСФСР Бориса Ельцина. Больше я эти темы в разговорах не поднимал.
Квартира, где жили дедушка и бабушка, находилась не очень далеко от нашей, минут 20 спокойным шагом, но в этот раз я бежал. Меня подгоняло чувство необъяснимой тревоги. Улицы казались мне безжизненными и слишком тихими. Чайковский, игравший в голове, только увеличивал мой страх. Я бежал и перебирал в голове все возможные варианты того, что могло произойти за время моего отсутствия в городе. Каждый был хуже другого. Но все они поблекли в тот момент, когда я увидел лицо деда, открывшего мне дверь. Любимый мой дедушка, непримиримый сталинист, сиял от радости! Он схватил меня в охапку и прокричал: "Димочка, наконец! Наши у власти!". Я сполз из рук деда на пол и заревел в голос...
Помню, что дед сильно испугался. Он не понял что со мной произошло. Думал, что какая-то беда случилась со мной на турбазе. Все спрашивал что стряслось, все ли со мной в порядке. Он тоже перебирал в голове варианты событий, которые могли привести к такой истерике взрослого парня. Я не смог бы ему объяснить, что в тот момент все мои надежды, мое представление о будущем и моей жизни превратились в пепел. Да и не зачем было расстраивать любимого дедушку. Кое-как я успокоился и поплелся домой.
Потом были две бессонные ночи, глотки информации, ужас от происходящего, страх за будущее и страх перед прошлым, которое наваливалось тяжелым катком и пыталось разрушить все, что я успел полюбить. Поздно ночью показали как Михаил Горбачев спускается по трапу самолета, который привез его в Москву. В тот момент я понял, что у власти уже не дедушкины и уснул на полу перед телевизором.
Но лето заканчивалось, мне нужно было возвращаться домой и готовится к школе. Я приехал в город жарким, солнечным будним днем. Родители были на работе. Сестры дома тоже не было. Первым делом я проверил как себя чувствует мой любимый попугай Пират. Очень переживал, что папа, на которого были возложены обязанности следить за птицей, не будет его вовремя кормить, поить и выпускать из клетки. С Пиратом было все хорошо и он был очень рад меня видеть.
Вторым делом я включил телевизор. Тогда я любил, чтобы телек работал просто для создания фона. В этот раз фоном стал балет "Лебединое озеро". Минут двадцать я слушал прекрасную музыку Чайковского, но в какой-то особенно грустный момент, который не совпадал с моим настроением, я решил переключить на что-нибудь нейтральное. На втором канале тоже показывали балет. В то время, насколько я помню, было всего три телеканала. Первый, второй и местный. Когда я обнаружил, что третий канал тоже показывает балет, то напрягся. Три канала практически никогда не показывали одинаковые передачи одновременно. Такое могло случаться во время всесоюзных праздников, а уж балет на всех каналах могли показывать только во время большого траура. Я понял, что в стране случилось что-то, о чем я не знаю.
Телефона у нас не было, а тревожится я начал сильно. Мне хотелось немедленно прояснить ситуацию и успокоиться. Единственное, что пришло мне в голову - добежать до дедушки. Он на пенсии и, вероятно, находился дома, и уж он точно знал к чему все это Лебединое озеро.
Своего деда я очень любил. Он был интересным, добрым, справедливым, хоть и очень строгим человеком. Несколько раз мы с ним сильно повздорили в процессе спора о ситуации в стране и после последней ссоры я понял: дедушку очень раздражает, что мне нравится современная музыка, джинсовая одежда и политика председателя Верховного совета РСФСР Бориса Ельцина. Больше я эти темы в разговорах не поднимал.
Квартира, где жили дедушка и бабушка, находилась не очень далеко от нашей, минут 20 спокойным шагом, но в этот раз я бежал. Меня подгоняло чувство необъяснимой тревоги. Улицы казались мне безжизненными и слишком тихими. Чайковский, игравший в голове, только увеличивал мой страх. Я бежал и перебирал в голове все возможные варианты того, что могло произойти за время моего отсутствия в городе. Каждый был хуже другого. Но все они поблекли в тот момент, когда я увидел лицо деда, открывшего мне дверь. Любимый мой дедушка, непримиримый сталинист, сиял от радости! Он схватил меня в охапку и прокричал: "Димочка, наконец! Наши у власти!". Я сполз из рук деда на пол и заревел в голос...
Помню, что дед сильно испугался. Он не понял что со мной произошло. Думал, что какая-то беда случилась со мной на турбазе. Все спрашивал что стряслось, все ли со мной в порядке. Он тоже перебирал в голове варианты событий, которые могли привести к такой истерике взрослого парня. Я не смог бы ему объяснить, что в тот момент все мои надежды, мое представление о будущем и моей жизни превратились в пепел. Да и не зачем было расстраивать любимого дедушку. Кое-как я успокоился и поплелся домой.
Потом были две бессонные ночи, глотки информации, ужас от происходящего, страх за будущее и страх перед прошлым, которое наваливалось тяжелым катком и пыталось разрушить все, что я успел полюбить. Поздно ночью показали как Михаил Горбачев спускается по трапу самолета, который привез его в Москву. В тот момент я понял, что у власти уже не дедушкины и уснул на полу перед телевизором.
Click to view