(no subject)
Мысли его плавно перелетали от Лукьяненко к Донцовой, от Донцовой к Маяковскому, от Маяковского к Бенедикту Сарнову, от Сарнова к Карамзину, от Карамзина к Лимонову, от Лимонова они устремлялись в заповедные выси Дмитрия Гайдука.
Зачем нужно думать литературно, он не знал, он просто отпустил содержимое головы скакать самостоятельно, и в голове рождались образы траченых Стругацких, удивительно старого Саймака, расплывчатого Кафки и запойного Довлатова. Сотни людей, больше мужчин, меньше женщин, заполняли его голову не столько видениями себя как личностей, сколько текстами, которые они успели произвести за жизнь. Тексты структурировались, каталогизировались, принимали общую форму и стали в конце концов походить на какие-то файлы, на программный код, такой, каким его показывают в некоторых американских фильмах - зеленые знаки на темном экране.
Больше он их не хотел. Когда все рассеялось, голова стала спокойной и чуть тяжелой.
Зачем нужно думать литературно, он не знал, он просто отпустил содержимое головы скакать самостоятельно, и в голове рождались образы траченых Стругацких, удивительно старого Саймака, расплывчатого Кафки и запойного Довлатова. Сотни людей, больше мужчин, меньше женщин, заполняли его голову не столько видениями себя как личностей, сколько текстами, которые они успели произвести за жизнь. Тексты структурировались, каталогизировались, принимали общую форму и стали в конце концов походить на какие-то файлы, на программный код, такой, каким его показывают в некоторых американских фильмах - зеленые знаки на темном экране.
Больше он их не хотел. Когда все рассеялось, голова стала спокойной и чуть тяжелой.