Написал по просьбе журнала "Социалист" статью про "Теллурию" Сорокина
Предсказание из настоящего: мир будущего в романе «Теллурия» Владимира Сорокина
«Теллурия» продолжает серию произведений, в которых Владимир Сорокин описывает ближайшее будущее человечества, - социальные процессы, научные открытия и политические институты, ожидающие нас в этом столетии.
Этот цикл начался повестью «день опричника», рассказывающей о расцвете новой российской монархии, сочетающей архаические общественные институты с современными технологиями, внесудебные расправы с неблагонадежными с относительно высокой степенью экономической свободой. Затем последовали сборник рассказов «Сахарный Кремль» и небольшой приключенческий роман «Метель», в которых описывается дальнейшая деградация российского общества, сделавшая невозможным сохранение централизованного государства и поддержание хотя бы относительного порядка на территории нынешней РФ .
«Насколько можно судить, в «Дне опричника» дело происходит во второй половине 20-х годов нынешнего столетия, в «Сахарном Кремле» - в 30-х, в «Метели» вначале 40-х, а в «Теллурии» в 50-х - 60-х. При этом те социальные процессы, развитие которых мы застаем в «Дне опричника», в «Теллурии» пришли к логическому завершению. Перед нами общество, в котором отсутствие четких моральных норм сочетается с жесткими социальными ритуалами, а взаимодействие социальных групп ограничивается безжалостной и бесчеловечной эксплуатацией нижестоящих, а также бесконечной борьбой за перераспределение резко сократившегося объема материальных благ.
Подобное общество, конечно же, не может поддерживать высокий уровень социальной организации, а потому цивилизация отступает, глобальное политическое пространство распалось на небольшие образования, охватывающие отдельные регионы и города.
«Теллурия», которая, подобно «Сахарному Кремлю», представляет собой сборник рассказов о повседневной жизни нового общества, отличается от других произведений данного цикла. В «Теллурии» не только подробно описывается российская ситуация, но и рассказывается о положении дел в странах Европы. Это позволяет нам сделать вывод о том, что процессы социального распада шли, если не на глобальном уровне, то во всех государствах, сформировавшихся в рамках христианской цивилизации.
При этом, несмотря на то, что христианство так и не исчезло окончательно, сохранившись кое-где в качестве идеологической основы для социальных ритуалов (все больше удаляющейся от своего традиционного содержания), цивилизации, созданной христианскими ценностями, больше не существует. Ее место постепенно занимает новая социально-культурная общность, объединенная использованием теллуровых гвоздей в качестве средства для изменения сознания и переживания экстатических состояний, напоминающих опыт религиозных озарений и просветлений прошлого.
Насколько убедителен Владимир Сорокин в своих прогнозах? Давайте попробуем рассмотреть более подробно общество, описываемое в «Теллурии», оставив в стороне художественные особенности произведения. Главным достоинством антиутопии как жанра является ее способность отражать главные тенденции сегодняшнего дня и унадывать их возможное завершение. Антиутопия показывает нам прогноз, полностью привязанный к сегодняшнему дню, а потому не учитывающий возможность внезапного изменения хода исторического процесса. Даже в тех романах, сюжет которых определяется глобальной катастрофой (как в «Войне миров» Уэллса и «Дне триффидов» Уиндема), она необходима авторам главным образом для того, чтобы показать слабые стороны современного им общества.
Так что же, с точки зрения Владимира Сорокина, является наиболее характерными чертыми сегодняшнего мира?
Представляется, что автор прав в главном: нас ожидает дальнейшая иррационализация общественной и государственной жизни, и человечество (по крайней мере, в ближайшем будущем) не сможет найти средство противодействия этой угрозе. Этот процесс был замечен и подробно описан учеными уже в межвоенный период (а с мрачными предсказаниями выступали еще романтики в период, который теперь видится величайшим подъемом европейской цивилизации Нового времени). Так, Карл Мангейм в своей работе 1935 г. «Человек и общество в эпоху преобразований» писал, что темпы иррационализации общественной жизни неизбежно ускорятся, поскольку социальные группы, которые могли бы противодействовать иррационализму оказались беспомощны. Эти группы, игравшие ранее ведущую роль в духвной жизни общества, внезапно утратили веру в силу разума, в его способность формировать социальные институты и определять цели общественного развития.
Поэтому, как указывал Мангейм, человечество ожидает не конкуренция между концепциями, основанными на рационально понятых интересах различных социальных слоев, а конфронтация между «различными формами безрассудства». Поскольку массы все больше руководствуются иррациональными импульсами, не встречающими прежнего сопротивления, под их влиянем оказываются и деятели, претендующие на лидерскую роль. В результате полтические и социальные процессы оказываются во власти иррационального.
В мире, который описывается в «Теллурии», рациональный выбор оказывается принципиально невозможен. К чему бы ни склонялись сорокинские герои, - от борьбы за власть, до бегства от социальной действительности, - они отказываются руководствоваться доводами разума, превращая экстатические видения, исторические мифы и невротические страхи в основу для социальной активности. Единственным мотивом их действий, который достаточно условно можно назвать рациональным, является коммерческий рассчет. Но и он приводит либо к еще большему увеличению социаольного хаоса, подобно добыче и продаже теллура для употребления в качестве сверхмощного нароктика, дарующего необычайные по своей силе переживания, либо к появлению особенно отвратительных социальных образований вроде сталинистского государства, созданного несколькими крупными предпринимателями, решившими создать прибыльный туристический комплекс.
В современном мире вполне рациональная (хотя и откровенно европоцентристская) концепция, предполагавшая постепенное введение во всех странах мира единообразного государственного устройства, основанного на правовом равенстве и принципах «плюралистической демократии», уступила свое место стратегии, предусматривающей глобальное доминирование Запада.
При этом целью такого доминирования сводится, по сути дела, исключительно к сохранению господства небольшой группы стран во главе с США. Они не собираются делиться с остальным человечеством своими научными и технологическими достижениями (они могут быть только проданы или переданы в расчете на получение выгоды). Они не будут заниматься экономическим развитием бедных государств или повышением качества жизни человечества в целом (наиболее острые социальные проблемы будут решаться для того, чтобы не допустить возникновения угрозы на глобальном уровне). Они не станут рисковать собственным благополучием ради прогресса.
Среди социально-политических систем прошлого ближе всего, к концепции неограниченного западного доминирования, по всей видимости, немецкий национал-социализм. Однако это сравнение, к которому любят прибегать профессиональные борцы с западным влиянием, в действительности может только помешать пониманию того, на чем основывается глобальное господство Запада. Безусловно, американская военная мощь и готовность руководства США прибегнуть к открытому насилию значительно усиливает позиции западных стран и сдерживает желающих бросить им вызов. Но все же западное доминирование опирается не столько на силу, сколько на научно-технологическое превосходство, культурное лидерство, наличие огромных финансовых ресурсов и высокий жизненный уровень, который обеспечивает платежеспособный спрос в западных странах, повышая тем самым их инвестиционную привлекательность. В созданной Западом глобальной экономической системе, местоположение и статус государства определяются не расовой и религиозной принадлежностью его граждан, а исключительно его экономическими возможностями. Конечно, для того, чтобы страна могла получить доступ к западным инвестициям и технологиям ее руководство обязано следовать правилам, установленным США и их союзниками. Но подавляющее большинство стран добровольно соглашаются вести себя подобным образом, протестуя время от времени против излишне жестких и откровенно несправедливых ограничений.
Последовательно противостоя Западу силы, руководствующиеся еще более иррациональными мотивами, чем сторонники западного господства. Экономическая и политическая система, созданная в рамках этой концепции, неэффективна и несправедлива, она обрекает большую часть человечества на наследственную бедность и создает непреодолимые препятствия для самореализации большинства жителей Земли. Эта система обречена на распад, и, если нынешние тенденции не удастся изменить, новая глобальная иерархия, возникшая на ее месте, окажется еще более бесчеловечной, еще более безумной и иррациональной.
Но наиболее последовательные противники Запада, вступившие с ним в открытое противостояние, отстаивают идеологические концепции, предполагающие постоянную войну, насильственное подавление инакомыслия и добровольный отказ от социальных, культурных и технологических достижений современной цивилизации. Исламские и христианские фундаменталисты, традиционалисты всех мастей и радикальные консерваторы могут противопоставить доминированию Запада исключительно собственную ненависть. Они не предлагают стратегии, реализация которой позволила бы организовать социальную жизнь на разумных началах и выстроить глобальную систему, обеспечивающую равноправное, взаимовыгодное сотрудничество между государствами с различным уровнем экономического развития.
Левые и либералы, предлагавшие ранее собственные проекты глобальных преобразований, сегодня, по сути дела, вынуждены выбирать между поддержкой концепции западного доминирования, выступая исключительно против тех ее черт, что явно противоречат здравому смыслу, и присоединением к откровенно иррациональным идеологическим течениям. Этот вариант, по сути дела доступен только левых (либералы, таким образом, практически лишены возможности выбора), которые в таком случае склонны прикрывать фактические предательство собственных взглядов упованиями на то, что идейные построения радикальных противников Запада со временем все-таки удастся как-то впихнуть в рамки, заданные идеями Просвещения.
В «Теллурии» миропорядка, опирающегося на западное доминирование, больше не существует, поскольку Запад исчез как социально-культурная общность, объединенная внутренним единством. Но фундаменталисты, традиционалисты и консерваторы, оказавшиеся у власти в большинстве государств будущего, упоминающихся в сорокинском романе, продолжают противостояние с уже практически исчезнувшим идейным противником. Дело здесь, как можно понять не столько в социальной и идеологической инерции, сколько в отсутствии какой-либо самостоятельной цели у элиты этих образований, возникших на обломках современной цивилизации. Отказ от борьбы с западными ценностями угрожает завести страны «Теллурии» в состоянии окончательного, ничем не сдерживаемого безумия, либо превратить их жителей в варварские орды, занятые уничтожением соседей и самоистреблением.
Возможно ли в принципе существование подобного мира?
По-видимому, в этом нет ничего невероятного. Однако сорокинский прогноз все же, как кажется, не учитывает некоторые важные тенденции современности.
С одной стороны, Владимир Сорокин не стал повторять популярные сегодня пророчества, предрекающие исчезновение государства. Это представляется совершенно верным: события последнего времени (разногласия внутри ЕС и повышение роли государства в социально-экономической жизни США) доказывают, что национальные правительства по-прежнему остаются главным игроком даже в странах западного мира. При этом они получают основные выводы от глобализации, а потому вроде бы больше других заинтересованных в уничтожении границ и передачи властных полномочий в руки надгосударственных образований. Судя по всему, государство надолго останется единственной силой, уполномоченной определять формы социального устройства (в том числе и такие иррациональные, как в романе Сорокина) на определенной территории.
Жак Эллюль, который, будучи христианским анархистом, не был склонен преувеличивать роль и значимость государства, писал, что только оно, по мнению современного рядового человека, обладает правом реорганизовать общество, сделав его «таким, каким должно быть».
С другой стороны, наряду с государством уже в наши дни возникают структуры, забирающие себе все больше полномочий, как на местном, так и на глобальном уровне. Это корпорации, уже контролирующие ведущие медиа западных стран, финансирующие в той или иной степени большинство международных общественных организаций, прокладывающие новые транспортные маршруты и закладывающие основы новой глобальной инфраструктуры. Корпорации призваны стать носителями рационального миросозерцания и проводниками «здравого смысла» (в том виде, как он формулируется международной олигархией) в мире, где господствуют и конкурируют между собой различные иррациональные концепции.
Силы, разрушающие современный миропорядок, являются транснациональными. Поэтому транснациональными будут и те силы, которые выдвинет мировая капиталистическая система, для своего сохранения. Сегодня трудно предсказать, какой облик примут эти силы. Но они явно будут опираться на транснациональные корпорации, и, скорее всего, будут организованы по их образу и подобию.
Можно также с уверенностью сказать, что государства, социально-политическая жизнь которых будет подчиняться иррациональным идейным концепциям (прежде всего, все более дегуманизирующейся идеологии западного доминирования) найдут способ симбиоза с корпорациями, руководствующимися рациональными мотивациями. При этом корпорации научатся извлекать прибыль из «безумия» политической элиты государств будущего также, как они получают выгоду от существования слаборазвитой, полуфеодальной периферии капиталистического мира. Иррациональная идеология и политика государств будущего только увеличит возможности капиталистической эксплуатации.
Корпорации, которые играют сегодня огромную роль в трансформации глобальной капиталистической системы, практически не упоминаются в романе Сорокина. Поэтому трудно понять, откуда берутся те удивительные технологии и новые организмы, благодаря которым и становится возможным существование мироустройства, изображенного в Теллурии. Ошибка Сорокина, впрочем, легко объяснима. Корпорации являются порождением позднего капитализма. Поэтому их наличие в романе позволило бы понять, что деградацию человечества обуславливают не хтонические и труднообъяснимые силы, внезапно овладевшие нашей цивилизацией, а объективные законы капиталистического развития. Если бы в мире были сегодня силы, способные сдержать (или хотя бы ограничить) разрушительные тенденции, порождаемые поздним капитализмом, была бы значительно слабее угроза того, что социальное устройство, описанное в «Теллурии» станет реальностью.
Впрочем, будущее в любом случае будет несколько отличаться от сорокинского предсказания. Но, к сожалению, главные черты мира, возникающего на наших глазах, автор «Теллурии», по всей видимости, передал довольно точно.
«Теллурия» продолжает серию произведений, в которых Владимир Сорокин описывает ближайшее будущее человечества, - социальные процессы, научные открытия и политические институты, ожидающие нас в этом столетии.
Этот цикл начался повестью «день опричника», рассказывающей о расцвете новой российской монархии, сочетающей архаические общественные институты с современными технологиями, внесудебные расправы с неблагонадежными с относительно высокой степенью экономической свободой. Затем последовали сборник рассказов «Сахарный Кремль» и небольшой приключенческий роман «Метель», в которых описывается дальнейшая деградация российского общества, сделавшая невозможным сохранение централизованного государства и поддержание хотя бы относительного порядка на территории нынешней РФ .
«Насколько можно судить, в «Дне опричника» дело происходит во второй половине 20-х годов нынешнего столетия, в «Сахарном Кремле» - в 30-х, в «Метели» вначале 40-х, а в «Теллурии» в 50-х - 60-х. При этом те социальные процессы, развитие которых мы застаем в «Дне опричника», в «Теллурии» пришли к логическому завершению. Перед нами общество, в котором отсутствие четких моральных норм сочетается с жесткими социальными ритуалами, а взаимодействие социальных групп ограничивается безжалостной и бесчеловечной эксплуатацией нижестоящих, а также бесконечной борьбой за перераспределение резко сократившегося объема материальных благ.
Подобное общество, конечно же, не может поддерживать высокий уровень социальной организации, а потому цивилизация отступает, глобальное политическое пространство распалось на небольшие образования, охватывающие отдельные регионы и города.
«Теллурия», которая, подобно «Сахарному Кремлю», представляет собой сборник рассказов о повседневной жизни нового общества, отличается от других произведений данного цикла. В «Теллурии» не только подробно описывается российская ситуация, но и рассказывается о положении дел в странах Европы. Это позволяет нам сделать вывод о том, что процессы социального распада шли, если не на глобальном уровне, то во всех государствах, сформировавшихся в рамках христианской цивилизации.
При этом, несмотря на то, что христианство так и не исчезло окончательно, сохранившись кое-где в качестве идеологической основы для социальных ритуалов (все больше удаляющейся от своего традиционного содержания), цивилизации, созданной христианскими ценностями, больше не существует. Ее место постепенно занимает новая социально-культурная общность, объединенная использованием теллуровых гвоздей в качестве средства для изменения сознания и переживания экстатических состояний, напоминающих опыт религиозных озарений и просветлений прошлого.
Насколько убедителен Владимир Сорокин в своих прогнозах? Давайте попробуем рассмотреть более подробно общество, описываемое в «Теллурии», оставив в стороне художественные особенности произведения. Главным достоинством антиутопии как жанра является ее способность отражать главные тенденции сегодняшнего дня и унадывать их возможное завершение. Антиутопия показывает нам прогноз, полностью привязанный к сегодняшнему дню, а потому не учитывающий возможность внезапного изменения хода исторического процесса. Даже в тех романах, сюжет которых определяется глобальной катастрофой (как в «Войне миров» Уэллса и «Дне триффидов» Уиндема), она необходима авторам главным образом для того, чтобы показать слабые стороны современного им общества.
Так что же, с точки зрения Владимира Сорокина, является наиболее характерными чертыми сегодняшнего мира?
Представляется, что автор прав в главном: нас ожидает дальнейшая иррационализация общественной и государственной жизни, и человечество (по крайней мере, в ближайшем будущем) не сможет найти средство противодействия этой угрозе. Этот процесс был замечен и подробно описан учеными уже в межвоенный период (а с мрачными предсказаниями выступали еще романтики в период, который теперь видится величайшим подъемом европейской цивилизации Нового времени). Так, Карл Мангейм в своей работе 1935 г. «Человек и общество в эпоху преобразований» писал, что темпы иррационализации общественной жизни неизбежно ускорятся, поскольку социальные группы, которые могли бы противодействовать иррационализму оказались беспомощны. Эти группы, игравшие ранее ведущую роль в духвной жизни общества, внезапно утратили веру в силу разума, в его способность формировать социальные институты и определять цели общественного развития.
Поэтому, как указывал Мангейм, человечество ожидает не конкуренция между концепциями, основанными на рационально понятых интересах различных социальных слоев, а конфронтация между «различными формами безрассудства». Поскольку массы все больше руководствуются иррациональными импульсами, не встречающими прежнего сопротивления, под их влиянем оказываются и деятели, претендующие на лидерскую роль. В результате полтические и социальные процессы оказываются во власти иррационального.
В мире, который описывается в «Теллурии», рациональный выбор оказывается принципиально невозможен. К чему бы ни склонялись сорокинские герои, - от борьбы за власть, до бегства от социальной действительности, - они отказываются руководствоваться доводами разума, превращая экстатические видения, исторические мифы и невротические страхи в основу для социальной активности. Единственным мотивом их действий, который достаточно условно можно назвать рациональным, является коммерческий рассчет. Но и он приводит либо к еще большему увеличению социаольного хаоса, подобно добыче и продаже теллура для употребления в качестве сверхмощного нароктика, дарующего необычайные по своей силе переживания, либо к появлению особенно отвратительных социальных образований вроде сталинистского государства, созданного несколькими крупными предпринимателями, решившими создать прибыльный туристический комплекс.
В современном мире вполне рациональная (хотя и откровенно европоцентристская) концепция, предполагавшая постепенное введение во всех странах мира единообразного государственного устройства, основанного на правовом равенстве и принципах «плюралистической демократии», уступила свое место стратегии, предусматривающей глобальное доминирование Запада.
При этом целью такого доминирования сводится, по сути дела, исключительно к сохранению господства небольшой группы стран во главе с США. Они не собираются делиться с остальным человечеством своими научными и технологическими достижениями (они могут быть только проданы или переданы в расчете на получение выгоды). Они не будут заниматься экономическим развитием бедных государств или повышением качества жизни человечества в целом (наиболее острые социальные проблемы будут решаться для того, чтобы не допустить возникновения угрозы на глобальном уровне). Они не станут рисковать собственным благополучием ради прогресса.
Среди социально-политических систем прошлого ближе всего, к концепции неограниченного западного доминирования, по всей видимости, немецкий национал-социализм. Однако это сравнение, к которому любят прибегать профессиональные борцы с западным влиянием, в действительности может только помешать пониманию того, на чем основывается глобальное господство Запада. Безусловно, американская военная мощь и готовность руководства США прибегнуть к открытому насилию значительно усиливает позиции западных стран и сдерживает желающих бросить им вызов. Но все же западное доминирование опирается не столько на силу, сколько на научно-технологическое превосходство, культурное лидерство, наличие огромных финансовых ресурсов и высокий жизненный уровень, который обеспечивает платежеспособный спрос в западных странах, повышая тем самым их инвестиционную привлекательность. В созданной Западом глобальной экономической системе, местоположение и статус государства определяются не расовой и религиозной принадлежностью его граждан, а исключительно его экономическими возможностями. Конечно, для того, чтобы страна могла получить доступ к западным инвестициям и технологиям ее руководство обязано следовать правилам, установленным США и их союзниками. Но подавляющее большинство стран добровольно соглашаются вести себя подобным образом, протестуя время от времени против излишне жестких и откровенно несправедливых ограничений.
Последовательно противостоя Западу силы, руководствующиеся еще более иррациональными мотивами, чем сторонники западного господства. Экономическая и политическая система, созданная в рамках этой концепции, неэффективна и несправедлива, она обрекает большую часть человечества на наследственную бедность и создает непреодолимые препятствия для самореализации большинства жителей Земли. Эта система обречена на распад, и, если нынешние тенденции не удастся изменить, новая глобальная иерархия, возникшая на ее месте, окажется еще более бесчеловечной, еще более безумной и иррациональной.
Но наиболее последовательные противники Запада, вступившие с ним в открытое противостояние, отстаивают идеологические концепции, предполагающие постоянную войну, насильственное подавление инакомыслия и добровольный отказ от социальных, культурных и технологических достижений современной цивилизации. Исламские и христианские фундаменталисты, традиционалисты всех мастей и радикальные консерваторы могут противопоставить доминированию Запада исключительно собственную ненависть. Они не предлагают стратегии, реализация которой позволила бы организовать социальную жизнь на разумных началах и выстроить глобальную систему, обеспечивающую равноправное, взаимовыгодное сотрудничество между государствами с различным уровнем экономического развития.
Левые и либералы, предлагавшие ранее собственные проекты глобальных преобразований, сегодня, по сути дела, вынуждены выбирать между поддержкой концепции западного доминирования, выступая исключительно против тех ее черт, что явно противоречат здравому смыслу, и присоединением к откровенно иррациональным идеологическим течениям. Этот вариант, по сути дела доступен только левых (либералы, таким образом, практически лишены возможности выбора), которые в таком случае склонны прикрывать фактические предательство собственных взглядов упованиями на то, что идейные построения радикальных противников Запада со временем все-таки удастся как-то впихнуть в рамки, заданные идеями Просвещения.
В «Теллурии» миропорядка, опирающегося на западное доминирование, больше не существует, поскольку Запад исчез как социально-культурная общность, объединенная внутренним единством. Но фундаменталисты, традиционалисты и консерваторы, оказавшиеся у власти в большинстве государств будущего, упоминающихся в сорокинском романе, продолжают противостояние с уже практически исчезнувшим идейным противником. Дело здесь, как можно понять не столько в социальной и идеологической инерции, сколько в отсутствии какой-либо самостоятельной цели у элиты этих образований, возникших на обломках современной цивилизации. Отказ от борьбы с западными ценностями угрожает завести страны «Теллурии» в состоянии окончательного, ничем не сдерживаемого безумия, либо превратить их жителей в варварские орды, занятые уничтожением соседей и самоистреблением.
Возможно ли в принципе существование подобного мира?
По-видимому, в этом нет ничего невероятного. Однако сорокинский прогноз все же, как кажется, не учитывает некоторые важные тенденции современности.
С одной стороны, Владимир Сорокин не стал повторять популярные сегодня пророчества, предрекающие исчезновение государства. Это представляется совершенно верным: события последнего времени (разногласия внутри ЕС и повышение роли государства в социально-экономической жизни США) доказывают, что национальные правительства по-прежнему остаются главным игроком даже в странах западного мира. При этом они получают основные выводы от глобализации, а потому вроде бы больше других заинтересованных в уничтожении границ и передачи властных полномочий в руки надгосударственных образований. Судя по всему, государство надолго останется единственной силой, уполномоченной определять формы социального устройства (в том числе и такие иррациональные, как в романе Сорокина) на определенной территории.
Жак Эллюль, который, будучи христианским анархистом, не был склонен преувеличивать роль и значимость государства, писал, что только оно, по мнению современного рядового человека, обладает правом реорганизовать общество, сделав его «таким, каким должно быть».
С другой стороны, наряду с государством уже в наши дни возникают структуры, забирающие себе все больше полномочий, как на местном, так и на глобальном уровне. Это корпорации, уже контролирующие ведущие медиа западных стран, финансирующие в той или иной степени большинство международных общественных организаций, прокладывающие новые транспортные маршруты и закладывающие основы новой глобальной инфраструктуры. Корпорации призваны стать носителями рационального миросозерцания и проводниками «здравого смысла» (в том виде, как он формулируется международной олигархией) в мире, где господствуют и конкурируют между собой различные иррациональные концепции.
Силы, разрушающие современный миропорядок, являются транснациональными. Поэтому транснациональными будут и те силы, которые выдвинет мировая капиталистическая система, для своего сохранения. Сегодня трудно предсказать, какой облик примут эти силы. Но они явно будут опираться на транснациональные корпорации, и, скорее всего, будут организованы по их образу и подобию.
Можно также с уверенностью сказать, что государства, социально-политическая жизнь которых будет подчиняться иррациональным идейным концепциям (прежде всего, все более дегуманизирующейся идеологии западного доминирования) найдут способ симбиоза с корпорациями, руководствующимися рациональными мотивациями. При этом корпорации научатся извлекать прибыль из «безумия» политической элиты государств будущего также, как они получают выгоду от существования слаборазвитой, полуфеодальной периферии капиталистического мира. Иррациональная идеология и политика государств будущего только увеличит возможности капиталистической эксплуатации.
Корпорации, которые играют сегодня огромную роль в трансформации глобальной капиталистической системы, практически не упоминаются в романе Сорокина. Поэтому трудно понять, откуда берутся те удивительные технологии и новые организмы, благодаря которым и становится возможным существование мироустройства, изображенного в Теллурии. Ошибка Сорокина, впрочем, легко объяснима. Корпорации являются порождением позднего капитализма. Поэтому их наличие в романе позволило бы понять, что деградацию человечества обуславливают не хтонические и труднообъяснимые силы, внезапно овладевшие нашей цивилизацией, а объективные законы капиталистического развития. Если бы в мире были сегодня силы, способные сдержать (или хотя бы ограничить) разрушительные тенденции, порождаемые поздним капитализмом, была бы значительно слабее угроза того, что социальное устройство, описанное в «Теллурии» станет реальностью.
Впрочем, будущее в любом случае будет несколько отличаться от сорокинского предсказания. Но, к сожалению, главные черты мира, возникающего на наших глазах, автор «Теллурии», по всей видимости, передал довольно точно.