Мария Ватутина
Безмерно благодарен автору, что она позволила вынести из-под замка ее гениальные стихи. Это не многобукаф, не интернет. - Это потрясающе!!! Читайте!
Мария Ватутина
СТРАНА ЧУДЕС
Чудо первое.
Приходили утром гуртом к работе,
Глядь, снаружи опер и в крыше дырка.
Говорил нам пылко: ну, вы даете!
То грабеж в стране, то большая стирка!
Проходи смотри, что поперли с миром.
Проходили, нервно куря, смотрели.
Посреди всего на паркете сиром
Раскурочен сейф, как вы и хотели.
Суть да дело, стали слетаться те, кто
По утрам мертвы и в натуре боссы.
Проводили секты, глотали Смекты,
РУВД дымило свои вопросы.
Среди этой свары, с утра зеленый,
Потерявший веру и всю надежду,
Здесь бродил ограбленный миллионный
Отрешенно рьяных собратьев между.
Говорили, вроде урон не резок.
Чем богаты, дескать, тому и рады.
Типа, доллар в корне нам грязн и мерзок,
А теперь его нам вообще не надо.
Хорошо, что нычку всей черной кассы
Партизан-директор не сдаст и в ломках.
А внутри у белой кассы - всё Спасы,
Николайугодники на иконках.
Ничего, короче, тут не украли,
Кроме свертка, что в этой зоне зонной
Оставлял работник, о нем писали
Пару строф назад - что ходил зеленый.
Что ты, Коля, старый дурак, наделал?
Кто тебя, дурака, за шиворот дернул
Положить сбереженья сюда намедни?!
Это ж чистый топ, если к нам в лайфджорнал.
Пред глазами краснеет кровное евро,
Краткошерстный Линкольн в потертом френче,
Грела сердце раньше большая вера
В то, что в Боге, как в блоге, живется легче.
А теперь дрожал хероватой дрожью,
Думал раньше - крыши другой не надо,
Если Бог крышует всю челядь Божью…
Кто там окна встроил? Какие гады?
Так сидел в курилке передо мною,
Крыл отборным праведным банкоматом,
Говорил, похерил всю жизнь с женою,
На фатеру гробился, не на Фатум.
По средам постился, венчался в церкви,
По утрам на службу, к вечерне тоже,
Назубок Акафист, и даже в зеркале
Замечал, что светел, как святый Боже.
Говори, Колян, рассуждай поглубже:
Ни с кого - ни цента, а ты по новой
Начинаешь жить, ну, подумай, ну же,
Рассуди: какой же ты хрен фартовый!
Это, Коля, метка такая, коммент,
Потому что ты на особом счете.
Опер всех поймает и всех расколет:
Почему лишь праведников-то еб-те?
У тебя единственного есть доступ,
Ты за нас единственный с ним в контакте.
Он шептал в ответ: я уже не то чтоб…
За грехи мои... за плохой характер…
…Мимо трижды опер, где мог, полазил:
В результате кражи, лежащий плохо,
Кой-какой товар заносил в свой уазик,
Бормотал: эпохаэпохаэпоха….
С Николайугодника сняли пальцы,
Изваляли Спаса в графите густо.
Да и все остальные мы здесь страдальцы,
Потому что свято лишь там, где пусто.
- Кто-то подсобил, иными словами,-
Утешали мы, - не иначе бесы.
И зияла дырка в мансардной раме,
Кто в нее пролез-то насквозь из бездны?..
Чудо второе
Фотографировал фотограф, впервые впущенный к царю, его рабочий день. Отобран ряд фотографий. Вот превью.
1.
Визит к вассалу. Воевода собственноручно стелет двор коврами. Вся его порода во взгляде - ловок и хитер, и терт. Калачик! медный грошик! он столько повидал царей, что ясно, он не заговорщик: поди, вот так-то уцелей. Как смотрит он! когда по трапу к нему спускается с небес без веских признаков сатрапа и внешне все-таки не бес, скорее, пряничек румяный, в хорошем смысле, поросё, парное чудо, связь с Нирваной, и (каб не Пушкин) наше всё!
2.
Вот тет-а-тетная беседа: поставить галочку в графу.
- Ну, как тут? - царь шепнул.
- Пакеда помалкивают, тьфу-тьфу-тьфу.
3.
Потом поездка в школу к детям, но царь смотрел на днях кино. Просил: «…А может, не поедем, я жить хочу. Причем давно…» На снимке - словно снял одежи, и ширмой высятся спецы. Взгляд как бы говорит: «А где же бутылки, свастики, шприцы?» Блестит дощатый пол спортзала, толпа детей играет в мяч. Картина маслом. Внук вассала промазал, выгнулся и в плач.
4.
А вот эскорт на месте стрелки с легальным бизнесом страны. Удачный ракурс снизу: стрелки на брюках.
- Можно, пацаны?.. Тук-тук. Ой, не вставайте! Что вы! Сидите, я вам говорю. Сидеть, сказал!!!
И дали слово фотогеничному царю.
5.
Вот так весь день, дыша в затылок тому, кто в сущности святой, фотограф прыгал, как обмылок по раковине золотой, выискивая объективом припухлость детскую щеки и лаконичность брючин, льстивым софитам, линзам вопреки.
Но к вечеру, когда он падал, а царь - как ни в одном глазу, взмолился наш герой: не надо ль попить, поесть, я привезу…
«Когда он свалится, ей-богу! Их чем-то колют, я клянусь…» - взмолился наш фотограф блогу, щелчком прифренживая Русь. Смотрите, дескать, ротозеи, под катом - весь фотоотчет. Что до царя, так он Рассею своей живучестью побьет.
6.
Всё остальное - подзамочно. Фотограф это видел сам и нам поведал междустрочно.
«Короче, где-то к двум часам тончайшим зуммером запело, задзынкало внутри царя. Он извинился неумело и шасть в подсобку. Несмотря на строгий вид его охраны, я объектив просунул в дверь. Я снимки размещать не стану, но если ты мне друг, поверь. Царь размотал какой-то провод, идущий прямо из него, и р-раз в розетку. Словом, голод не ведом им. Скорей всего они - инопланетный разум. Вы замечали, как рука неразвита, как водят глазом, как речь стеснительна слегка.
7.
Чего ни пишут в Интернете! Тем более, что снимков нет. Когда летели мы при свете зари, я вышел в туалет, и карту памяти подтерли. Теперь и сам не знаю я, не выдумщик ли, не актер ли, моя ли камера моя. Моя ли память в головизне или муляж, в котором мне не разобраться в этой жизни с большой розеткою в стене.
zimina
Мария Ватутина
СТРАНА ЧУДЕС
Чудо первое.
Приходили утром гуртом к работе,
Глядь, снаружи опер и в крыше дырка.
Говорил нам пылко: ну, вы даете!
То грабеж в стране, то большая стирка!
Проходи смотри, что поперли с миром.
Проходили, нервно куря, смотрели.
Посреди всего на паркете сиром
Раскурочен сейф, как вы и хотели.
Суть да дело, стали слетаться те, кто
По утрам мертвы и в натуре боссы.
Проводили секты, глотали Смекты,
РУВД дымило свои вопросы.
Среди этой свары, с утра зеленый,
Потерявший веру и всю надежду,
Здесь бродил ограбленный миллионный
Отрешенно рьяных собратьев между.
Говорили, вроде урон не резок.
Чем богаты, дескать, тому и рады.
Типа, доллар в корне нам грязн и мерзок,
А теперь его нам вообще не надо.
Хорошо, что нычку всей черной кассы
Партизан-директор не сдаст и в ломках.
А внутри у белой кассы - всё Спасы,
Николайугодники на иконках.
Ничего, короче, тут не украли,
Кроме свертка, что в этой зоне зонной
Оставлял работник, о нем писали
Пару строф назад - что ходил зеленый.
Что ты, Коля, старый дурак, наделал?
Кто тебя, дурака, за шиворот дернул
Положить сбереженья сюда намедни?!
Это ж чистый топ, если к нам в лайфджорнал.
Пред глазами краснеет кровное евро,
Краткошерстный Линкольн в потертом френче,
Грела сердце раньше большая вера
В то, что в Боге, как в блоге, живется легче.
А теперь дрожал хероватой дрожью,
Думал раньше - крыши другой не надо,
Если Бог крышует всю челядь Божью…
Кто там окна встроил? Какие гады?
Так сидел в курилке передо мною,
Крыл отборным праведным банкоматом,
Говорил, похерил всю жизнь с женою,
На фатеру гробился, не на Фатум.
По средам постился, венчался в церкви,
По утрам на службу, к вечерне тоже,
Назубок Акафист, и даже в зеркале
Замечал, что светел, как святый Боже.
Говори, Колян, рассуждай поглубже:
Ни с кого - ни цента, а ты по новой
Начинаешь жить, ну, подумай, ну же,
Рассуди: какой же ты хрен фартовый!
Это, Коля, метка такая, коммент,
Потому что ты на особом счете.
Опер всех поймает и всех расколет:
Почему лишь праведников-то еб-те?
У тебя единственного есть доступ,
Ты за нас единственный с ним в контакте.
Он шептал в ответ: я уже не то чтоб…
За грехи мои... за плохой характер…
…Мимо трижды опер, где мог, полазил:
В результате кражи, лежащий плохо,
Кой-какой товар заносил в свой уазик,
Бормотал: эпохаэпохаэпоха….
С Николайугодника сняли пальцы,
Изваляли Спаса в графите густо.
Да и все остальные мы здесь страдальцы,
Потому что свято лишь там, где пусто.
- Кто-то подсобил, иными словами,-
Утешали мы, - не иначе бесы.
И зияла дырка в мансардной раме,
Кто в нее пролез-то насквозь из бездны?..
Чудо второе
Фотографировал фотограф, впервые впущенный к царю, его рабочий день. Отобран ряд фотографий. Вот превью.
1.
Визит к вассалу. Воевода собственноручно стелет двор коврами. Вся его порода во взгляде - ловок и хитер, и терт. Калачик! медный грошик! он столько повидал царей, что ясно, он не заговорщик: поди, вот так-то уцелей. Как смотрит он! когда по трапу к нему спускается с небес без веских признаков сатрапа и внешне все-таки не бес, скорее, пряничек румяный, в хорошем смысле, поросё, парное чудо, связь с Нирваной, и (каб не Пушкин) наше всё!
2.
Вот тет-а-тетная беседа: поставить галочку в графу.
- Ну, как тут? - царь шепнул.
- Пакеда помалкивают, тьфу-тьфу-тьфу.
3.
Потом поездка в школу к детям, но царь смотрел на днях кино. Просил: «…А может, не поедем, я жить хочу. Причем давно…» На снимке - словно снял одежи, и ширмой высятся спецы. Взгляд как бы говорит: «А где же бутылки, свастики, шприцы?» Блестит дощатый пол спортзала, толпа детей играет в мяч. Картина маслом. Внук вассала промазал, выгнулся и в плач.
4.
А вот эскорт на месте стрелки с легальным бизнесом страны. Удачный ракурс снизу: стрелки на брюках.
- Можно, пацаны?.. Тук-тук. Ой, не вставайте! Что вы! Сидите, я вам говорю. Сидеть, сказал!!!
И дали слово фотогеничному царю.
5.
Вот так весь день, дыша в затылок тому, кто в сущности святой, фотограф прыгал, как обмылок по раковине золотой, выискивая объективом припухлость детскую щеки и лаконичность брючин, льстивым софитам, линзам вопреки.
Но к вечеру, когда он падал, а царь - как ни в одном глазу, взмолился наш герой: не надо ль попить, поесть, я привезу…
«Когда он свалится, ей-богу! Их чем-то колют, я клянусь…» - взмолился наш фотограф блогу, щелчком прифренживая Русь. Смотрите, дескать, ротозеи, под катом - весь фотоотчет. Что до царя, так он Рассею своей живучестью побьет.
6.
Всё остальное - подзамочно. Фотограф это видел сам и нам поведал междустрочно.
«Короче, где-то к двум часам тончайшим зуммером запело, задзынкало внутри царя. Он извинился неумело и шасть в подсобку. Несмотря на строгий вид его охраны, я объектив просунул в дверь. Я снимки размещать не стану, но если ты мне друг, поверь. Царь размотал какой-то провод, идущий прямо из него, и р-раз в розетку. Словом, голод не ведом им. Скорей всего они - инопланетный разум. Вы замечали, как рука неразвита, как водят глазом, как речь стеснительна слегка.
7.
Чего ни пишут в Интернете! Тем более, что снимков нет. Когда летели мы при свете зари, я вышел в туалет, и карту памяти подтерли. Теперь и сам не знаю я, не выдумщик ли, не актер ли, моя ли камера моя. Моя ли память в головизне или муляж, в котором мне не разобраться в этой жизни с большой розеткою в стене.
zimina