Небольшая подборка
ВОЛХОНКА
Улица, разрезавшая Москву напополам:
первая половина - Музыка, - старый город;
вторая - напротив, подмена, - Пётр Храм,
Илья Глазунов, - золото и хром-кобальт.
Закопайся поглубже - туда, где Доходный Дом,
чтоб не так слепили лучи Коллективного Солнца. -
Это будет Малый Знаменский, восемь, - там - за углом
откупорь, и почувствуй себя коренным волхонцем.
***
Следущая станция:
тот же, и без панциря, -
беззащитно пьян.
Горький, обездоленный, -
перебиты голени;
сумерки, бурьян.
Выйдет на Кропоткинской;
не пускают Ростиксы
в сонные миры. -
Стало быть, во дворики, -
с Петькой-алкоголиком
выпить Хванчкары.
Позже - на Остоженку.
Пощади их, Боженька! -
холодно, темно;
прохудились валенки.
Может быть, по маленькой? -
и опять - на дно.
***
О.Е.
Подоконник, разбитых очков паутина... Метла
запропала куда-то, - не тронет культурного пласта.
Книги, пыль... Сквозь немытые стекла смотрю безучастно:
чья-то псина шальная круги нарезает стремглав.
От собаки с хозяйкой меня отделяет метель;
потускневшее зеркало, стены - немая рутина;
подоконника плоскость, разбитых очков паутина;
тьма столовых приборов и других инородных тел.
ТЩЕТА
Толпу штормит! Час-пик, осенняя сберкасса. -
Распятье Босха, Герника Пикассо, -
срывает головы, терзает окоём.
В углу бульдог лилового окраса
трясётся трясом, - всё при нём.
Его хозяйка, ветхая сопрано -
распевка, кофе, педикюр с утра, но...
подле неё мне выпало стоять, -
внимать колоратурам невозбранным. -
Пора принять!
...Или убраться наконец отсюда?
Но ждёт ли дом? - немытая посуда,
рассветный час, яичница, биде;
на простынях - следы ночного блуда;
раскаянье, похмелье, и т.д.
СТРЕЛОК
Весь дом в майонезе и кетчупе,
Качается зуб недолеченный,
Гудит где-то сверху ремонт.
Сижу, президент недовыбранный,
Гляжу, как невеста на выданьи, -
Валяется сломанный зонт.
Не выйду сегодня на улицу,
Доем подгоревшую курицу:
Стрелять можно прям из окна.
Повыползли, вижу я, граждане, -
Такое уж снилось однажды мне,
Да больно картина чудна!
А, может быть, их пожалею я -
Зайду с утречка в бакалею я,
Пробью я просроченный хрен.
В сердцах подстрелю бакалейщицу, -
Как псина чумная замечется
В агонии - словно в огне.
Менты на Беду собираются;
В закатных лучах растворяются
Стада неуёмных людей.
Лежу в майонезе и кетчупе -
Нигде и никем незамеченный -
В осколках разбитых идей.
ОТРЫВОК
- Папа! А почему эта тётя плачет, а?
- Я не знаю. Извини, но я не слежу за этим фильмом.
Я слежу за структурой раздавленного сверчка
За окном очертанья рябины, крапива, репей
Пропадает больная собака, - читаю в её зрачках:
Усыпи меня - только не больно, только не бей!
Я не бью - я и сам, как собака больная - вослед
Пересохшим ручьям, перекрытым аортам стекаю
Как во сне... как полуночный вор, ухожу тростниками -
За стенаньями раненой выпи, в разграбленный склеп
Подорожника пыльного опыт - обратный билет -
Улетел... Заколочены окна; собака не выйдет
На дорогу, туда - за ворота... Отложенный вылет -
Ожиданий разлуки простуженный воздух, рассвет...
СОВСЕМ ЭЛЕГИЯ
Изображая Вечного Жида,
на дне колодца - жалок и принижен, -
в уединеньи я пережидал
весенний ливень. И, казалось, выжить
немыслимо. А было бы смешно -
идти - вот так, отбрасывая вожжи, -
с безумным взором, ветхою мошной,
пошатываясь, причитая: "Вот же!
Случится же такое с похмела! -
хоть волком вой, хоть фонарём прикинься.
И как забыть мне ту, что не дала?
А ведь могла бы...".
Опадали листья.
Настал сентябрь, и дождевой червяк
уполз, - подобный старческому члену.
Всему свой срок приходит. И во чрево
сойду когда-то. Худшую, чем я,
вообразить отраву нелегко.
Но прорасту я: пареной мякиной
утешившись, копыта ли откинув, -
рогатая отарит молоком.
Улица, разрезавшая Москву напополам:
первая половина - Музыка, - старый город;
вторая - напротив, подмена, - Пётр Храм,
Илья Глазунов, - золото и хром-кобальт.
Закопайся поглубже - туда, где Доходный Дом,
чтоб не так слепили лучи Коллективного Солнца. -
Это будет Малый Знаменский, восемь, - там - за углом
откупорь, и почувствуй себя коренным волхонцем.
***
Следущая станция:
тот же, и без панциря, -
беззащитно пьян.
Горький, обездоленный, -
перебиты голени;
сумерки, бурьян.
Выйдет на Кропоткинской;
не пускают Ростиксы
в сонные миры. -
Стало быть, во дворики, -
с Петькой-алкоголиком
выпить Хванчкары.
Позже - на Остоженку.
Пощади их, Боженька! -
холодно, темно;
прохудились валенки.
Может быть, по маленькой? -
и опять - на дно.
***
О.Е.
Подоконник, разбитых очков паутина... Метла
запропала куда-то, - не тронет культурного пласта.
Книги, пыль... Сквозь немытые стекла смотрю безучастно:
чья-то псина шальная круги нарезает стремглав.
От собаки с хозяйкой меня отделяет метель;
потускневшее зеркало, стены - немая рутина;
подоконника плоскость, разбитых очков паутина;
тьма столовых приборов и других инородных тел.
ТЩЕТА
Толпу штормит! Час-пик, осенняя сберкасса. -
Распятье Босха, Герника Пикассо, -
срывает головы, терзает окоём.
В углу бульдог лилового окраса
трясётся трясом, - всё при нём.
Его хозяйка, ветхая сопрано -
распевка, кофе, педикюр с утра, но...
подле неё мне выпало стоять, -
внимать колоратурам невозбранным. -
Пора принять!
...Или убраться наконец отсюда?
Но ждёт ли дом? - немытая посуда,
рассветный час, яичница, биде;
на простынях - следы ночного блуда;
раскаянье, похмелье, и т.д.
СТРЕЛОК
Весь дом в майонезе и кетчупе,
Качается зуб недолеченный,
Гудит где-то сверху ремонт.
Сижу, президент недовыбранный,
Гляжу, как невеста на выданьи, -
Валяется сломанный зонт.
Не выйду сегодня на улицу,
Доем подгоревшую курицу:
Стрелять можно прям из окна.
Повыползли, вижу я, граждане, -
Такое уж снилось однажды мне,
Да больно картина чудна!
А, может быть, их пожалею я -
Зайду с утречка в бакалею я,
Пробью я просроченный хрен.
В сердцах подстрелю бакалейщицу, -
Как псина чумная замечется
В агонии - словно в огне.
Менты на Беду собираются;
В закатных лучах растворяются
Стада неуёмных людей.
Лежу в майонезе и кетчупе -
Нигде и никем незамеченный -
В осколках разбитых идей.
ОТРЫВОК
- Папа! А почему эта тётя плачет, а?
- Я не знаю. Извини, но я не слежу за этим фильмом.
Я слежу за структурой раздавленного сверчка
За окном очертанья рябины, крапива, репей
Пропадает больная собака, - читаю в её зрачках:
Усыпи меня - только не больно, только не бей!
Я не бью - я и сам, как собака больная - вослед
Пересохшим ручьям, перекрытым аортам стекаю
Как во сне... как полуночный вор, ухожу тростниками -
За стенаньями раненой выпи, в разграбленный склеп
Подорожника пыльного опыт - обратный билет -
Улетел... Заколочены окна; собака не выйдет
На дорогу, туда - за ворота... Отложенный вылет -
Ожиданий разлуки простуженный воздух, рассвет...
СОВСЕМ ЭЛЕГИЯ
Изображая Вечного Жида,
на дне колодца - жалок и принижен, -
в уединеньи я пережидал
весенний ливень. И, казалось, выжить
немыслимо. А было бы смешно -
идти - вот так, отбрасывая вожжи, -
с безумным взором, ветхою мошной,
пошатываясь, причитая: "Вот же!
Случится же такое с похмела! -
хоть волком вой, хоть фонарём прикинься.
И как забыть мне ту, что не дала?
А ведь могла бы...".
Опадали листья.
Настал сентябрь, и дождевой червяк
уполз, - подобный старческому члену.
Всему свой срок приходит. И во чрево
сойду когда-то. Худшую, чем я,
вообразить отраву нелегко.
Но прорасту я: пареной мякиной
утешившись, копыта ли откинув, -
рогатая отарит молоком.