Дом мертвых истин. Критика академической морали. Заметки в стиле гонзо
Темные, землистые сокращения басовых динамиков. За обветренным стеклом стоят в морозной тишине заснеженные ели. Играет бескомпромиссный, тяжелый даб, под который можно со вкусом покончить с собой. Мы несемся по трассе. Я скриплю ручкой по мятым страницам карманного блокнота. Для чего? Кто будет читать эти строки?
Командировка длительностью в ночь подходит к концу. Позади поиски, слабые приметы, инсайты, полуподвальные помещения, длинные коридоры, незнакомые лица, мускулы которых старательно работали над незнакомыми гримасами, клубы дыма и обрывки чьих-то вымученных шуток. Сквозь моральный декаданс, сквозь дрянную игру по ролям мы рвались к смыслу и внезапно обрели его. Этично ли ценить смысл, если для него не подобрать слов?
Сидя на заднем ряду в пыльной советской зале, опирая локти на протертые поручни кресла, я наблюдал чужой безыдейный энтузиазм со смесью равнодушия и отвращения, словно смотрел за молью, пожирающей чужой красивый костюм.
Скоро меня стало интересовать, как найти выход отсюда. В каком-то месте эта система должна была стравливать. Втайне недовольные, порой втайне от себя, движимые часто неосознанным, валовым чувством необходимости бегства должны были, как и я, искать выход. Кто-то мог вдруг захотеть курить или просто подышать другим воздухом. Я замотал себя в бесформенный тулуп, надвинул очки, натянул шапку по брови, толкнул коллег и начал пролезать через ряды, ориентируясь на тускло мерцающий зеленый знак выхода. Сквозь темные стекла я ловил на себе остекленевшие взоры, выражавшие полный нейтралитет.
- Я не знаю что происходит в науке. Если что, я учусь на первом курсе. У меня два высших технических образования. Я был на лекции у профессора NN. Я понял, что я ничего не знаю. Нет, не то. Я понял, что познание невозможно внутри разума. Нет.. короче тут полная путаница, но похоже познание и память еще так плохо изучены, что в остальное соваться просто смысла пока нет. Надо сказать что и матанализ тут никакой… Вообще у меня есть своя теория. Физическая. В общем понятно, что материя - это волна…
- Там будет что-нибудь про Планка? Слушай. Ты откуда?
- Отсюда. Но вообще-то я в Ирландии учился.
- Ирландия! Меня аж качнуло. - Они там молодцы. Писаки. Такой объем.
- Ну я, если что, инженерному делу учился.
- Свой язык…
-..да. Кельтский. Ну половина на английском..
- но говорят же еще на своем! И дерутся. Свободомыслие. Гонзохимизм.
- А химизм - это вообще что? Я тут уже видел какие-то объявы расклеены по всей базе. С цитатами. Это чего-то наар-ко-ти-чес-коее? Он перешел на театральный шепот. Классно держится. И глаз ясный. Можно вербовать сразу нам в генералы, если что - пронеслось у меня в голове.
Химизм - наркотики? К черту наркотики. Это… это гу-ма-нииизм. Человека хотим. Ренессанс, просвещение… мы же знаем, где мы в истории. Верните гуманизм в науку Психология - мы медики! Мы для чего здесь собрались? П…деть и похавать нахаляву? С чего мы начинали? Почему же психология - это не философия? Потому что о человеке для человека, а не для вечности. О том, как следует жить, со всем дерьмом существования, которым накрывает покров земного чувства, как принять боль, как найти смысл и предназначение. Мы были там… Блин. В этой зале - у меня померкло на момент перед глазами и встал ком в горле.
- Соберись, овчарка! - подбодрил коллега в бок.
Мысли снова сложились и я продолжал. - То что происходило - отражение того уютного мирка, который создали друг другу психологи. Я хотел там кричать, но к счастью удержался, блин, не дошел до лютого пафоса - люди! Выйдете к людям, им сейчас надо! Они сейчас живут и довольно скоро умрут. Они даже не очень знают чего хотеть, но сейчас они занимаются постепенным, мучительным суицидом. И они не дождутся, пока вы определитесь со всеми понятиями и потенциями, решите спор о превалировании личности или индивидуальности в субъекте деятельности, разделите все определения, отыщете синтезирующий ум, который объединит физику, психологию, философию, религию… Только здесь и только теперь. Вдруг слова закончились и я взял паузу.
- Да, но… нужна база… нужна надежная теоретическая база - вскоре пробормотал мой собеседник в нерешительности, натягивая шнурки капюшона, который теперь надежно закрывал развитые лобные доли.
- А она еееесть - я шипел на него в экстазе. Она есть уже. Накоплены и систематизированы огромные массивы знаний. База в литературе. В вашем Джойсе и в Гессе, в Бодлере и в Цветаевой. База в живописи и в музыке. Она в инженерной мысли. И даже иногда есть в религиях. Все есть. Есть все ключи - вопрос в том, какая у нас цель. Если эта наука, подобно другим наукам идет по принципу «куда получается пойти», то мы попадаем в невероятно красивые лабиринты гностицизма, в высокую, астральную готику философии человека, в калейдоскоп субъектов-предикатов-субъектов-предикатов… но из нашей науки изымается ее пульсирующая нервная нить - гуманизм. Человек! Именно он скрывается за всем изяществом научного супрематизма. Химизм - это гуманизм. Его исключают, так как это акт воли, а не сплав по течению доступных изысканий. Он рукотворен, Вася! И потому забыт.
- Да, наверное.. Наука. Странная наука - путался он, внутренне раскачиваясь от согласия до несогласия и обратно.
Наука, наука, конечно. Но не только. Помогающая дисциплина. И у нас, в советское время, да… какой тут гуманизм - это несовместимо, исключительно несовместимо с настолько примитивной коллективистской моралью. Совок выдавил гуманизм из психологии, как путь к индивидуализации эго. И наука стала красивым храмом, в который никто из тех, кто его не строил, не допущен.
Мэйнстрим, Вася. Они угорают по мейнстриму, они создали мир, который интересен только им самим. Закомплексованным, страдающим душам здесь уютно и тепло. Ничего что нет роста, зато вместе нам веселее разлагаться… О какой помощи может идти речь? О какой тем более научной супервизии для практикующих психотерапевтов и консультантов может идти речь, если мне здесь пытаются вовсю доказать, что мы говорим на разных языках. Мой язык - язык вполне логичный и интуитивно понятный - им вроде как незнаком, и если я хочу чего-то от них получить (а этого только я могу хотеть), я должен изъяснятся на их исключительном, невероятно продвинутом и семантически совершенном диалекте. Наука, у которой есть все шансы, но шансы - это почти все, чем мы располагаем.
- Аминь, - он вдруг прищурился - А вы что-то типа… андеграундные психологи?
- Хе-хе. Тут ты попал в самую точку - на губах моих коллег заиграли хитрые улыбки.
-Блин круто… А где, вообще как вас найти? У меня нет телефона. Где вы тусуетесь? Какой номер?
- Мы везде. Ты услышишь о нас. Возможно, правильные мысли выведут тебя на наши тропы. Но пока мы бомжи. Может, тебя привлечет музыка. У нас не только даб. Есть и очень умное техно. Тебе должно понравиться. Логичная музыка. Красивая, как высшая математика.
Андеграунд начинается в подвалах. Поближе к канализации, туда, где вода уносит поток невыраженного протеста, где в клубах ядовитого дыма сознание спасается анабиозом.
Дайте нам преданного раба с фотоаппаратом! Нам нужна свита! Кто-то должен вести репортаж и транслировать идею. Дайте нам рацию! - наши призывы к оздоровлению общественного сознания вязли и бесследно тонули в сероватом студенистом веществе.
Нужен ресурс. Бутылка колы, несколько сигарет, и сияние глаз в темно синей окантовке хронической бессонницы - маловато для революции. Информационный ресурс, мощный информационный инструмент.
Мой король и повелитель.
Пред тобой Бертран де Борн,
что возжег единой песнью
Перигорд и Вертадорн.
Единая песня. Только песня, и то, если мы сможем найти слова. Мы наконец пробились в прессу. Засев в крепость из офисных перегородок, мы принялись печатать. Монитор полыхал голубым и розовым. Буквы приплясывали в нервном трансе. За несколько минут до финальной верстки мы чудом протаскиваем текст сквозь редактора. Статью напечатают в утреннем выпуске.
…..
- Ребята, ваша музыка не в концепте вечеринки.
- Это играет Африка! Дайте людям тридцать секунд, чтобы отойти от ваших атак! Люди растерянно начинали покачиваться. - Эти паттерны есть в каждом индивиде от рождения!
Смущенно пожимают плечами потом, найдясь, лукаво глаголят:
- а вы знаете определение Индивида?
Черт.
В этот дом мы рождены,
в этот мир мы вброшены.
За окнами сводила на нет любые движения лютая зима. Почему мы прем через снега, терпим осадки и непогоду, боли в суставах, раннюю старость, тянем резину чтобы добраться до очага, дающего хоть немного тепла и агарафобного комфорта. Потому что плаваем в океане атмосферы планеты Земля и такова его физика? Или потому что у нас где-то на горизонте восприятия тускло горит цель, обозначенная зеленеющим коробом «выход»? Смог бы человек разумный развиваться без борьбы за жизнь и идею в условиях геометрически регрессирующей морали? Если бы не было пути из точки А в точку В, были бы сейчас люди на земле? Не засохли бы они как трупики моли, которой нечего было поглощать в заброшенном комоде?
Мы уходили.
В четыре утра мы проносимся мимо освещенных дорожными фонарями неподвижных елей. Теплый компактный орган плывет в ледяном атмосферном океане. Логически упорядочивают реальность землистые сокращения мускулов баса. Здесь мы наносим на карту точку сборки новой система просвещения.
Командировка длительностью в ночь подходит к концу. Позади поиски, слабые приметы, инсайты, полуподвальные помещения, длинные коридоры, незнакомые лица, мускулы которых старательно работали над незнакомыми гримасами, клубы дыма и обрывки чьих-то вымученных шуток. Сквозь моральный декаданс, сквозь дрянную игру по ролям мы рвались к смыслу и внезапно обрели его. Этично ли ценить смысл, если для него не подобрать слов?
Сидя на заднем ряду в пыльной советской зале, опирая локти на протертые поручни кресла, я наблюдал чужой безыдейный энтузиазм со смесью равнодушия и отвращения, словно смотрел за молью, пожирающей чужой красивый костюм.
Скоро меня стало интересовать, как найти выход отсюда. В каком-то месте эта система должна была стравливать. Втайне недовольные, порой втайне от себя, движимые часто неосознанным, валовым чувством необходимости бегства должны были, как и я, искать выход. Кто-то мог вдруг захотеть курить или просто подышать другим воздухом. Я замотал себя в бесформенный тулуп, надвинул очки, натянул шапку по брови, толкнул коллег и начал пролезать через ряды, ориентируясь на тускло мерцающий зеленый знак выхода. Сквозь темные стекла я ловил на себе остекленевшие взоры, выражавшие полный нейтралитет.
- Я не знаю что происходит в науке. Если что, я учусь на первом курсе. У меня два высших технических образования. Я был на лекции у профессора NN. Я понял, что я ничего не знаю. Нет, не то. Я понял, что познание невозможно внутри разума. Нет.. короче тут полная путаница, но похоже познание и память еще так плохо изучены, что в остальное соваться просто смысла пока нет. Надо сказать что и матанализ тут никакой… Вообще у меня есть своя теория. Физическая. В общем понятно, что материя - это волна…
- Там будет что-нибудь про Планка? Слушай. Ты откуда?
- Отсюда. Но вообще-то я в Ирландии учился.
- Ирландия! Меня аж качнуло. - Они там молодцы. Писаки. Такой объем.
- Ну я, если что, инженерному делу учился.
- Свой язык…
-..да. Кельтский. Ну половина на английском..
- но говорят же еще на своем! И дерутся. Свободомыслие. Гонзохимизм.
- А химизм - это вообще что? Я тут уже видел какие-то объявы расклеены по всей базе. С цитатами. Это чего-то наар-ко-ти-чес-коее? Он перешел на театральный шепот. Классно держится. И глаз ясный. Можно вербовать сразу нам в генералы, если что - пронеслось у меня в голове.
Химизм - наркотики? К черту наркотики. Это… это гу-ма-нииизм. Человека хотим. Ренессанс, просвещение… мы же знаем, где мы в истории. Верните гуманизм в науку Психология - мы медики! Мы для чего здесь собрались? П…деть и похавать нахаляву? С чего мы начинали? Почему же психология - это не философия? Потому что о человеке для человека, а не для вечности. О том, как следует жить, со всем дерьмом существования, которым накрывает покров земного чувства, как принять боль, как найти смысл и предназначение. Мы были там… Блин. В этой зале - у меня померкло на момент перед глазами и встал ком в горле.
- Соберись, овчарка! - подбодрил коллега в бок.
Мысли снова сложились и я продолжал. - То что происходило - отражение того уютного мирка, который создали друг другу психологи. Я хотел там кричать, но к счастью удержался, блин, не дошел до лютого пафоса - люди! Выйдете к людям, им сейчас надо! Они сейчас живут и довольно скоро умрут. Они даже не очень знают чего хотеть, но сейчас они занимаются постепенным, мучительным суицидом. И они не дождутся, пока вы определитесь со всеми понятиями и потенциями, решите спор о превалировании личности или индивидуальности в субъекте деятельности, разделите все определения, отыщете синтезирующий ум, который объединит физику, психологию, философию, религию… Только здесь и только теперь. Вдруг слова закончились и я взял паузу.
- Да, но… нужна база… нужна надежная теоретическая база - вскоре пробормотал мой собеседник в нерешительности, натягивая шнурки капюшона, который теперь надежно закрывал развитые лобные доли.
- А она еееесть - я шипел на него в экстазе. Она есть уже. Накоплены и систематизированы огромные массивы знаний. База в литературе. В вашем Джойсе и в Гессе, в Бодлере и в Цветаевой. База в живописи и в музыке. Она в инженерной мысли. И даже иногда есть в религиях. Все есть. Есть все ключи - вопрос в том, какая у нас цель. Если эта наука, подобно другим наукам идет по принципу «куда получается пойти», то мы попадаем в невероятно красивые лабиринты гностицизма, в высокую, астральную готику философии человека, в калейдоскоп субъектов-предикатов-субъектов-предикатов… но из нашей науки изымается ее пульсирующая нервная нить - гуманизм. Человек! Именно он скрывается за всем изяществом научного супрематизма. Химизм - это гуманизм. Его исключают, так как это акт воли, а не сплав по течению доступных изысканий. Он рукотворен, Вася! И потому забыт.
- Да, наверное.. Наука. Странная наука - путался он, внутренне раскачиваясь от согласия до несогласия и обратно.
Наука, наука, конечно. Но не только. Помогающая дисциплина. И у нас, в советское время, да… какой тут гуманизм - это несовместимо, исключительно несовместимо с настолько примитивной коллективистской моралью. Совок выдавил гуманизм из психологии, как путь к индивидуализации эго. И наука стала красивым храмом, в который никто из тех, кто его не строил, не допущен.
Мэйнстрим, Вася. Они угорают по мейнстриму, они создали мир, который интересен только им самим. Закомплексованным, страдающим душам здесь уютно и тепло. Ничего что нет роста, зато вместе нам веселее разлагаться… О какой помощи может идти речь? О какой тем более научной супервизии для практикующих психотерапевтов и консультантов может идти речь, если мне здесь пытаются вовсю доказать, что мы говорим на разных языках. Мой язык - язык вполне логичный и интуитивно понятный - им вроде как незнаком, и если я хочу чего-то от них получить (а этого только я могу хотеть), я должен изъяснятся на их исключительном, невероятно продвинутом и семантически совершенном диалекте. Наука, у которой есть все шансы, но шансы - это почти все, чем мы располагаем.
- Аминь, - он вдруг прищурился - А вы что-то типа… андеграундные психологи?
- Хе-хе. Тут ты попал в самую точку - на губах моих коллег заиграли хитрые улыбки.
-Блин круто… А где, вообще как вас найти? У меня нет телефона. Где вы тусуетесь? Какой номер?
- Мы везде. Ты услышишь о нас. Возможно, правильные мысли выведут тебя на наши тропы. Но пока мы бомжи. Может, тебя привлечет музыка. У нас не только даб. Есть и очень умное техно. Тебе должно понравиться. Логичная музыка. Красивая, как высшая математика.
Андеграунд начинается в подвалах. Поближе к канализации, туда, где вода уносит поток невыраженного протеста, где в клубах ядовитого дыма сознание спасается анабиозом.
Дайте нам преданного раба с фотоаппаратом! Нам нужна свита! Кто-то должен вести репортаж и транслировать идею. Дайте нам рацию! - наши призывы к оздоровлению общественного сознания вязли и бесследно тонули в сероватом студенистом веществе.
Нужен ресурс. Бутылка колы, несколько сигарет, и сияние глаз в темно синей окантовке хронической бессонницы - маловато для революции. Информационный ресурс, мощный информационный инструмент.
Мой король и повелитель.
Пред тобой Бертран де Борн,
что возжег единой песнью
Перигорд и Вертадорн.
Единая песня. Только песня, и то, если мы сможем найти слова. Мы наконец пробились в прессу. Засев в крепость из офисных перегородок, мы принялись печатать. Монитор полыхал голубым и розовым. Буквы приплясывали в нервном трансе. За несколько минут до финальной верстки мы чудом протаскиваем текст сквозь редактора. Статью напечатают в утреннем выпуске.
…..
- Ребята, ваша музыка не в концепте вечеринки.
- Это играет Африка! Дайте людям тридцать секунд, чтобы отойти от ваших атак! Люди растерянно начинали покачиваться. - Эти паттерны есть в каждом индивиде от рождения!
Смущенно пожимают плечами потом, найдясь, лукаво глаголят:
- а вы знаете определение Индивида?
Черт.
В этот дом мы рождены,
в этот мир мы вброшены.
За окнами сводила на нет любые движения лютая зима. Почему мы прем через снега, терпим осадки и непогоду, боли в суставах, раннюю старость, тянем резину чтобы добраться до очага, дающего хоть немного тепла и агарафобного комфорта. Потому что плаваем в океане атмосферы планеты Земля и такова его физика? Или потому что у нас где-то на горизонте восприятия тускло горит цель, обозначенная зеленеющим коробом «выход»? Смог бы человек разумный развиваться без борьбы за жизнь и идею в условиях геометрически регрессирующей морали? Если бы не было пути из точки А в точку В, были бы сейчас люди на земле? Не засохли бы они как трупики моли, которой нечего было поглощать в заброшенном комоде?
Мы уходили.
В четыре утра мы проносимся мимо освещенных дорожными фонарями неподвижных елей. Теплый компактный орган плывет в ледяном атмосферном океане. Логически упорядочивают реальность землистые сокращения мускулов баса. Здесь мы наносим на карту точку сборки новой система просвещения.