12.08.09
Ну как же мы насобираем на портвейн, если мы ни к к кому не подходим?***
У меня на полке сейчас стоят два тома стихов Жуковского и том из собрания сочинений Тургенева. На коричневых потертых обложках рельефные надписи выцветшей черной краской. Корешки почти оторвались, а страницы по краям пожелтели, загнулись, скруглились в углах обзавелись бахромой кое-где. Все три книги вышли из одной типографии некого книгопродавца Глазунова в 1891 году. Раньше они стояли на другой полке. Просто стояли.
It was Gatsby's father, a solemn old man, very helpless and dismayed, bundled up in a long cheap ulster against the warm September day. His eyes leaked continuously
Он тоже человек из помятой мягкой кожи, рваного пергамента и затертой ткани, с ореолом из светящихся об солнце выцветших ниток. А по складкам и лабиринту прожилок кожи бегут капли, оставляя за собой влажные дорожки, и попадают на пергамент, расходясь кронами темных пятен. Но это ничего. Глаза под морщинистыми веками светлые и светящиеся печалью, горем, теплом и еще чем-то, о чем я буду знать лет через семьдесят.
А вот эти книжки попали ко мне от бабушки. И стол с резными ножками и ящичками с замочными скважинами и столешницей, когда-то обтянутой сукном в середине тоже от бабушки. А откуда они к ней попали, я не знаю. Она думает, что мне это должно быть итересно и волнительно. А как же это должно быть, если вот такая книжка ложится на этот стол? А потому что родственники поэта только что принесли в императорскую библиотеку его работы, стало возможным познакомить читающую публику с избранными стихами. И я не удивляюсь, что многие стали бы изучать исторические особенности эпохи, творчество Жуковского собирать книги, искать информацию с огоньком в глазах, подержав это в руках. На самом деле нет ничего особенного, а просто маленькая машина времени из этой книги и твоих рук, насколько их освещает лампа под красным абажуром.
Я сегодня разложил на полу в ровные стопки по авторам двенадцать метров книжных полок и понял, как чудовищно мало я прочитал и как мало времени для этого есть. Сотни страниц классики, какие найдешь в книжных шкафах или в магазинах старых книг. Легко представить, как эти книги будут стоять где-то с пожелтевшими разлетающимися страницами и рваными корешками и распадаться в желтую пыль. Но уже после меня. И как-то неловко после этого брать наладонник и дочитывать Гетсби в формате фб2.
Среди этих книг был еще трехтомник советских лет черно-белым серьезным дядей с редкими волосами и в крупных очках на третьей странице. И в нем вроде нет ничего примечательного, я даже не знаю, зачем я открыл книгу, но на второй странице дарственная надпись перьевой ручкой и печать с гербом СССР. Этот трехтомник подарили другой бабушке за первое место в комсомольско-молодежном кроссе в феврале 61 года. 11 класс. Этой бабушки уже нет и она тоже носила очки в крупной оправе. И в ней, и в ее квартире время заморозилось и было такое воплощение советского союза и детства, что за презрительное "совок" я бы готов оторвать что угодно высказавшемуся. Наша идеализированная страна из фильмов с Демьяненко была реальностью, только на самом деле лучше. Для других была еще какая-то, но эта тоже существовала.
«Let us learn to show our friendship for a man when he is alive and not after he is dead,» he suggested. «After that my own rule is to let everything alone.»
Вот это надо вырвать из контекста и повесить на видном месте. И я никогда не соглашусь со второй частью, но так целостней. И самолеты для главного.
***
Кроме того таких полнолунных ночей я давно не видел. Вот и теперь луна заливает все светом, предметы становятся четче, обретают странный блеск и отбрасывают длинные тени. Интересно каково сейчас в лесу. Впрочем, в Москве я вобще не вижу неба, а тут оно везде и абсолютно другое, пронизывающее.
Плетение фенечек оказалось затягивающим занятием. кажется, рисунок, цвета, мысли и музыку надо подбирать под конкретного человека и вкладывать это в каждый узелок. Тогда получается правильно.
Утки на озере оборзели. Они-то не знают, что я тут уже десять лет, а они только появились, наплывают толпой и требуют хлеба. Вот цапли здесь были раньше меня, и то ведут себя осторожнее.
Фотопроект напечатал четырнадцать фотографий с двеннадцатикадровой пленки, а я начинаю смотреть на мир осязанием.
Как ни крути, а все эти прекрасные цветные стеклышки и бумажные шары и фонарики надо на что-то нанизывать. Не получается по-другому. Что-то не дает, да и просто не по себе. Это в принципе нормально, раз я уже подхожу к окончанию второго вуза и жизнь требует решительных действий. А мне трудно за что-то взяться, как за картину, от которой я жду очень многого. Но пока ниточка не будет протянута дальше через облака, туман и голубое небо к следующему чекпойнту, все остальное будет только неоформленной массой скапливаться в настоящем.
Хитрый француз придумал хитрый обогреватель с повышенной теплоотдачей, его назвали изобретателем года и скоро будут выпускать его цилиндрические радиаторы. Одна маленькая эсэмэска греет гораздо сильнее и дольше. Вот уже пять дней, и это не предел.
Привет : )
12.08.09