Снова про снег ... и современное искусство
Сегодня в Уральском филиале ГЦСИ состоялась хорошо анонсированное открытие проекта арт-группы "Куда бегут собаки" - "Триолог". По случайности еще две недели назад меня попросили написать текст об этом проекте, снабдив кратким описанием на 5 строк о белых шарах в заснеженном поле и схемой роботизированных шаров - главных героев проекта. Я возмущался, что не умею писать о визуальном, не видя... Я возмущался, что схемы вызывают во мне желание возобновить изучение физики... В итоге написал дурацкий текст, достоверность которого сегодня был шанс проверить. Проверка показала одно: если текст надо было написать после просмотра проекта, не написалось бы ничего! Не вдохновляют меня роботизированные шары с мигающими фонариками. А вот действо на экране про белые шары в снежном поле - хм, именно таким я его себе и представил, только без периодического появления девочки в шапочке.
Из аннотации проекта: В основе тотальной инсталляции лежат роботизированные шары. Три тела-шара движутся относительно друг друга в пустом пространстве, зритель может изменять физические параметры шаров, что корректирует характер их движений, но траектории движения тел остаются непредсказуемыми. Траектории движения шаров демонстрируют проявление детерминированного хаоса, а также иллюстрируют известную астрономическую задачу трёх тел. Проблема трех тел - это история о невозможности описать стройным уравнением движение трех элементов относительно друг друга, чтобы рассчитать, что случится в будущем со Вселенной. Шары работают не только в экспозиционном пространстве, но также на снегу, где они оставляют наглядные следы своих траекторий.
Про снег
Начать с белого листа или оказаться в идеально стерильных условиях - бессознательное желание, вероятно, любой разумной сущности. Только так можно избавиться от предопределённости будущего опытом прошлого. В чистом поле мерещится воля, нет границ и отсутствуют ориентиры. Вечный поиск точки отсчёта, непрерывное осмысление начала, а значит конца, создают иллюзию движения - чаще линейного, прогрессивного, восходящего к желаемому. Возможно, именно поэтому в России так любят снежные просторы - единственная цивилизация, шедшая не на юг, а на север, во всё более бескрайние снега.
«Триалог» - это три монолога, начавшихся с абсолютного нуля и завершающихся … тем же нулём - игра, в которой выигравших нет. Три шара объединяет движение, траектория которого не имеет значения в поле без линий границ и без зримого горизонта. Вообще, зримое применительно к белому - это оксюморон до появления действующих субъектов. Здесь нет ни хаоса, ни порядка. Необходима преобразующая сила, вмешательство внешних организованных сил, создание законов дальнейшего бытия. «Триалог» - это разговор творца (художника) и его народа (зрителей): так Моисей в пустыне из абсолютной мечты первоначала вывел скрижали народу Изреилеву.
За неимением пустыни российское искусство обращается к снегу и лесу. И если в первом важны девственность, очищенность, начало осознания себя, то второй - это заполненность, свершившийся хаос, сумрак неизвестности, различные чудеса и кудесы. Снежное мыслится как неотъемлимо русское, часть метафизической сущности огромного слабонаселенного, а значит еще не обретшего окончательные законы и ориентиры, пространства. На снег принято смотреть - как он заносит следы прошлого и как на нём появляются новые следы. Под снегом принято гулять. Снег - это и веселье, игры, колядки. И нет ничего более опостылевшего, чем долгая снежная пустошь.
Зимнее, снежное, морозное - постоянный лейтмотив в творчестве российских поэтов, композиторов, художников, режиссеров. Здесь метафизика затмевает любую философию, привычное обретает ясные контуры. В художественном контексте белоснежное - это начало творческого действа, изначальное естество. Однако, снег это также и конец: в 1948 году, устав от безысходности эммиграции, Георгий Иванов будет мечтать о возвращении «по снегу русскому, домой»; а в 1964 году на исходе «оттепели» Георгий Свиридов вдохновится пушкинской «Метелью», создав лирический гимн всегда такой внезапной русской зиме.
В современном российском искусстве снежная тема продолжается. Кассовым успехом пользуется «Снежное шоу» Вячеслава Полунина, два года назад в Нижегородском филиале ГЦСИ прошла выставка «Метель», собравшая образы российского через исконно русское заснеженное. В Екатеринбурге в 2005 году был реализован проект «Снежное чувство». Николай Полисский уже несколько раз делал снеговиков в разных городах. Снег фактурен, несмотря на кратковременность. Кажется, ничего из него нельзя выжать, кроме воды, но каждый раз он воплощает чистые помыслы вдохновения.
«Триалог» - это, конечно, не снежное шоу, как и три шара не части будущего/прошлого снеговика. Логические связи, линейные закономерности, однозначность еще не установлены. Есть пространство, а следом возникает ощущение времени. Шары движутся - зрители соучаствуют. Сакральное значение триединства дополняется метафизическим размышлением о предопределённости, фатуме, судьбе. Здесь и ведические сказания о великане Пуруше, и античные герои, свободные в решениях, но зависимые от конечного исхода; и Новое время, и Постмодерн - то выпрямлявшие Историю, то закольцовывающие её. Простые, как в супрематизме, фигуры обретают трансцендентное значение, благодаря всего лишь одному фактору - белоснежному пространству вокруг.
Из аннотации проекта: В основе тотальной инсталляции лежат роботизированные шары. Три тела-шара движутся относительно друг друга в пустом пространстве, зритель может изменять физические параметры шаров, что корректирует характер их движений, но траектории движения тел остаются непредсказуемыми. Траектории движения шаров демонстрируют проявление детерминированного хаоса, а также иллюстрируют известную астрономическую задачу трёх тел. Проблема трех тел - это история о невозможности описать стройным уравнением движение трех элементов относительно друг друга, чтобы рассчитать, что случится в будущем со Вселенной. Шары работают не только в экспозиционном пространстве, но также на снегу, где они оставляют наглядные следы своих траекторий.
Про снег
Начать с белого листа или оказаться в идеально стерильных условиях - бессознательное желание, вероятно, любой разумной сущности. Только так можно избавиться от предопределённости будущего опытом прошлого. В чистом поле мерещится воля, нет границ и отсутствуют ориентиры. Вечный поиск точки отсчёта, непрерывное осмысление начала, а значит конца, создают иллюзию движения - чаще линейного, прогрессивного, восходящего к желаемому. Возможно, именно поэтому в России так любят снежные просторы - единственная цивилизация, шедшая не на юг, а на север, во всё более бескрайние снега.
«Триалог» - это три монолога, начавшихся с абсолютного нуля и завершающихся … тем же нулём - игра, в которой выигравших нет. Три шара объединяет движение, траектория которого не имеет значения в поле без линий границ и без зримого горизонта. Вообще, зримое применительно к белому - это оксюморон до появления действующих субъектов. Здесь нет ни хаоса, ни порядка. Необходима преобразующая сила, вмешательство внешних организованных сил, создание законов дальнейшего бытия. «Триалог» - это разговор творца (художника) и его народа (зрителей): так Моисей в пустыне из абсолютной мечты первоначала вывел скрижали народу Изреилеву.
За неимением пустыни российское искусство обращается к снегу и лесу. И если в первом важны девственность, очищенность, начало осознания себя, то второй - это заполненность, свершившийся хаос, сумрак неизвестности, различные чудеса и кудесы. Снежное мыслится как неотъемлимо русское, часть метафизической сущности огромного слабонаселенного, а значит еще не обретшего окончательные законы и ориентиры, пространства. На снег принято смотреть - как он заносит следы прошлого и как на нём появляются новые следы. Под снегом принято гулять. Снег - это и веселье, игры, колядки. И нет ничего более опостылевшего, чем долгая снежная пустошь.
Зимнее, снежное, морозное - постоянный лейтмотив в творчестве российских поэтов, композиторов, художников, режиссеров. Здесь метафизика затмевает любую философию, привычное обретает ясные контуры. В художественном контексте белоснежное - это начало творческого действа, изначальное естество. Однако, снег это также и конец: в 1948 году, устав от безысходности эммиграции, Георгий Иванов будет мечтать о возвращении «по снегу русскому, домой»; а в 1964 году на исходе «оттепели» Георгий Свиридов вдохновится пушкинской «Метелью», создав лирический гимн всегда такой внезапной русской зиме.
В современном российском искусстве снежная тема продолжается. Кассовым успехом пользуется «Снежное шоу» Вячеслава Полунина, два года назад в Нижегородском филиале ГЦСИ прошла выставка «Метель», собравшая образы российского через исконно русское заснеженное. В Екатеринбурге в 2005 году был реализован проект «Снежное чувство». Николай Полисский уже несколько раз делал снеговиков в разных городах. Снег фактурен, несмотря на кратковременность. Кажется, ничего из него нельзя выжать, кроме воды, но каждый раз он воплощает чистые помыслы вдохновения.
«Триалог» - это, конечно, не снежное шоу, как и три шара не части будущего/прошлого снеговика. Логические связи, линейные закономерности, однозначность еще не установлены. Есть пространство, а следом возникает ощущение времени. Шары движутся - зрители соучаствуют. Сакральное значение триединства дополняется метафизическим размышлением о предопределённости, фатуме, судьбе. Здесь и ведические сказания о великане Пуруше, и античные герои, свободные в решениях, но зависимые от конечного исхода; и Новое время, и Постмодерн - то выпрямлявшие Историю, то закольцовывающие её. Простые, как в супрематизме, фигуры обретают трансцендентное значение, благодаря всего лишь одному фактору - белоснежному пространству вокруг.