Её переменившееся лицо...
Читаю "Живые и мертвые" Симонова, уже второй том. Не в пример первой части, очень рыхлый текст, чудовищно много пустых мест, сыро, сыро, отжимать и отжимать. Треть убирать можно, думаю, а то и половину. Бесконечные генералы и очень долгая история маленькой докторши Тани Овсянниковой (ее в кино, кстати, Людмила Крылова играет, тогдашняя жена Табакова). Хотя про неё всё-таки интересно, пусть и не всегда, но всё же. Там же и брат жены Синцова, Артемьев, которого в фильме нет вообще. Вообще, линию Овсянниковой немножко жалко, она как-то в кино совсем ничтожная, а в книге - вторая или третья, вместе с линией Серпилина, которая тоже в книге намного сложнее и глубже. Хотя вот где уж много лишних слов - мама, не горюй!
Напоминает отчаянный, лютый газетный строкогон. И не мудрено. Это хорошо оплачивалось с тогдашними-то тиражами...
Эх, как же трудно читать слабый текст, понимая, что могло быть много лучше! Особенно когда автор - классик. И всё же - фрагментик - про то, как расстаются докторша и Артемьев:
"...И она взяла и ещё, наверное, целых десять минут почти до самого отхода поезда, стояла напротив Артемьева на перроне с этим рюкзаком в руках. Она смотрела на него и думала, какой он хороший человек и действительно настоящий, бескорыстный товарищ, которому совершенно нет дела до неё как до бабы. А она не стоит такого хорошего отношения с его стороны. И очень хорошо, что поезд отойдёт и всё это кончится. Там, у него в квартире, она на минуту испугалась, не его, а себя самой, того, как ее вдруг потянуло к нему. А сейчас на перроне чувство страха исчезло от той бесповоротности, о которой напоминала проводница вагона, уже в третий раз повторявшая все одно и то же: «Провожающие, покиньте вагон. Отъезжающие, прошу садиться!»
Он был провожающий, а она была отъезжающая. И он сам напомнил ей об этом, потянув за рукав к подножке вагона.
- Садитесь!
И она, поддержанная его сильной рукой, вскочила на подножку и в последний момент, рывком вытащив из кармана, протянула смятую пачку папирос и растерянно улыбнулась ему.
И весь день, и весь вечер, и даже всего минутою раньше совершенно не думавший об этом, Артемьев с удивлением увидел ее вдруг переменившееся лицо. «Вот те на,- подумал он, - когда же это произошло и неужели произошло?»..."