"Сам Ленин был нашим врагом!"
Перечитывал Арсения Несмелова. Личность - интереснейшая. В эмиграции жил в Харбине. Белогвардеец, русский фашист и поэт. Сгинул после прихода наших в пересыльной тюрьме. В Гродекове, в 45-м - в том самом пограничном посёлке, где четырьмя годами раньше родился мой отец.
Что же до стихов... Лишний раз убедился насколько он неровный. С пронзительнейшими стихами о гражданской преспокойно соседствуют откровенно проходные, этакие рифмушки-побрякушки. Очень много из разряда "он шёл впереди с автоматом на груди", только в нашем случае, конечно, с винтовкой Мосина. Но есть, понятное дело, и отменные вещи, хоть их немного. Вроде хрестоматийной "Второй встречи". Странно, но я неожиданно обнаружил, что - вот ведь причуды поэтической памяти - знаю не только всем известную обмолвку про Ленина и конторскую мымру, но всю эту вещь наизусть. Напомнить - не грех:
Василий Васильич Казанцев.
И огненно вспомнились мне -
Усищев протуберансы,
Кожанка и цейс на ремне.
Ведь это же - бесповоротно,
И образ тот, время, не тронь.
Василий Васильевич - ротный:
"За мной - перебежка - огонь!"
"Василий Васильича? Прямо,
Вот, видите, стол у окна...
Над счетами (согнут упрямо,
И лысина, точно луна).
Почтенный бухгалтер". Бессильно
Шагнул и мгновенно остыл...
Поручик Казанцев?.. Василий?..
Но где же твой цейс и усы?
Какая-то шутка, насмешка,
С ума посходили вы все!..
Казанцев под пулями мешкал
Со мной на ирбитском шоссе.
Нас дерзкие дни не скосили -
Забуду ли пули ожог! -
И вдруг шевиотовый, синий,
Наполненный скукой мешок.
Грознейшей из всех революций
Мы пулей ответили: нет!
И вдруг этот куцый, кургузый,
Уже располневший субъект.
Года революции, где вы?
Кому ваш грядущий сигнал? -
Вам в счетный, так это налево...
Он тоже меня не узнал!
Смешно! Постарели и вымрем
В безлюдьи осеннем, нагом,
Но всё же, конторская мымра, -
Сам Ленин был нашим врагом!
Харбин, 1930