Привет мытцям, креативным креаторам и другим ценителям прекрасного!
А что если мы поговорим о современном эээ… искусстве? Мы же считаем себя людьми культурными, образованными, отстояли очередь в Пинчук Арт-Центр, знаем Херста…Теперь - увага, важливий момент: какое отношение все это имеет к искусству?
Представители шоу-бизнеса хотя бы честно называют себя «шоу бизнесом» - деланием денег на шоу, к ним вопросов нет (правда редкий певец нынче не мнит себя «богемой», есть такое). Но вот большинство современных мытцив (и их поклонников) всерьез-то считают себя не последними людьми на ниве «искусства».
А кто может отличить ионический ордер от дорического? Праксителя от Фидия? Платона от Плутарха? Скарлатти от Тартини?
И тут мы подбираемся к самому интересному. Почему раньше скульптору надо было знать свойства мрамора из разных частей Средиземноморья, а сейчас нет? Почему раньше художники учились годами, а сейчас обходятся оригинальным нанесением краски на холст? Почему вокруг так много писателей и фотографов, но так мало хороших книг и фотографий? Почему кино 60-х измерялось содержанием, а сегодня - кассовыми сборами?
Или более глобально - почему так деградировал уровень искусства?
Очевидно потому, что искусство не может быть массовым. Все, что мы сегодня наблюдаем - это наплыв дилетантов. Две тысячи лет назад писать книги было нереально сложно - надо было знать грамоту. Триста лет назад уже попроще, но ненамного - грамотность еще не стала всеобщей. И только двадцатый век сделал образование общедоступным, а значит - складывать буквы слова более-менее научился каждый.
Почему сегодня писателей значительно больше, чем музыкантов (хоть и последних до хрена)? Да потому что, «писателем» можно стать, просто закончив общеобразовательную школу. А на музыканта еще хоть как-то нужно учиться специально. То же самое с фотографиями - пока нужно было заморачиваться с пленками и реактивами, не шибко-то много фотомытцив було. Но свершилось чудо! Цифровые камеры не просто появились - они стали доступными. И понеслась душа в рай. Тысячи снимков, все «художники» (ну это те, которые не «писатели». Хотя немало и тех, и других одновременно).
Массы разложили искусство, привнеся в него все то плебейское, что любой массе свойственно по определению. Все эти фотографии в альбоме с "солнцем на ладошке" - они оттуда. Большинство написанных текстов - угрюмое свидельство ограниченности "багатаго внутреннега мира" пишущего. Кому чудится в этих словах «нетолерантность», отвечаю: вам не чудится. Кто считает народ в массе своей носителем всего «чистого-доброго-мудрого», пусть почитает Ортегу-и-Гассета. Или хотя бы узнает, где правильно ставится ударение в этой фамилии.
И именно этим искусством, этим трешем, массы будут дорожить и защищать его по одной простой причине (не считая, конечно, «священного права» на любое выражение своего «багатого внутреннега мира»): некомпетентность «мытцив» ставит их на один уровень с «потребителями мыстецтва». Каждый понимает: сделать ТАК мог бы и он сам. И огонь веры в собственную исключительность получает новое топливо.
«Помнится, к нам в издательство заявился один старичок… «Где тут принимают современную литературу?» - деловито справился он. «У вас бестселлер? - уточнил охранник. - Если бестселлер, то наберите побольше слюны, поднимайтесь на четвертый этаж, смело плюйте в секретаршу и вышибайте ногами дверь в кабинет главного редактора! А если у вас рядовой словесный онанизм, то мастурбируйте прямо здесь, только недолго…» Короче, этого старичка добрые люди направили ко мне. «Всю жизнь я проработал слесарем, - поведал он. - Вышел на пенсию и задумался - чем бы заняться? Жена умерла, дети разъехались - свободного времени образовалось много. И вот я решил писать романы». - «А почему не симфонические произведения?» - удивился я. Старичок посмотрел на меня как на полоумного. «Так этому ж учиться надо! - воскликнул он. - И рояль в мою дверь не проходит! А для хорошего романа - все есть! Стул да стол, садись да пиши!»
Иржи Грошек, «Реставрация обеда»
Представители шоу-бизнеса хотя бы честно называют себя «шоу бизнесом» - деланием денег на шоу, к ним вопросов нет (правда редкий певец нынче не мнит себя «богемой», есть такое). Но вот большинство современных мытцив (и их поклонников) всерьез-то считают себя не последними людьми на ниве «искусства».
А кто может отличить ионический ордер от дорического? Праксителя от Фидия? Платона от Плутарха? Скарлатти от Тартини?
И тут мы подбираемся к самому интересному. Почему раньше скульптору надо было знать свойства мрамора из разных частей Средиземноморья, а сейчас нет? Почему раньше художники учились годами, а сейчас обходятся оригинальным нанесением краски на холст? Почему вокруг так много писателей и фотографов, но так мало хороших книг и фотографий? Почему кино 60-х измерялось содержанием, а сегодня - кассовыми сборами?
Или более глобально - почему так деградировал уровень искусства?
Очевидно потому, что искусство не может быть массовым. Все, что мы сегодня наблюдаем - это наплыв дилетантов. Две тысячи лет назад писать книги было нереально сложно - надо было знать грамоту. Триста лет назад уже попроще, но ненамного - грамотность еще не стала всеобщей. И только двадцатый век сделал образование общедоступным, а значит - складывать буквы слова более-менее научился каждый.
Почему сегодня писателей значительно больше, чем музыкантов (хоть и последних до хрена)? Да потому что, «писателем» можно стать, просто закончив общеобразовательную школу. А на музыканта еще хоть как-то нужно учиться специально. То же самое с фотографиями - пока нужно было заморачиваться с пленками и реактивами, не шибко-то много фотомытцив було. Но свершилось чудо! Цифровые камеры не просто появились - они стали доступными. И понеслась душа в рай. Тысячи снимков, все «художники» (ну это те, которые не «писатели». Хотя немало и тех, и других одновременно).
Массы разложили искусство, привнеся в него все то плебейское, что любой массе свойственно по определению. Все эти фотографии в альбоме с "солнцем на ладошке" - они оттуда. Большинство написанных текстов - угрюмое свидельство ограниченности "багатаго внутреннега мира" пишущего. Кому чудится в этих словах «нетолерантность», отвечаю: вам не чудится. Кто считает народ в массе своей носителем всего «чистого-доброго-мудрого», пусть почитает Ортегу-и-Гассета. Или хотя бы узнает, где правильно ставится ударение в этой фамилии.
И именно этим искусством, этим трешем, массы будут дорожить и защищать его по одной простой причине (не считая, конечно, «священного права» на любое выражение своего «багатого внутреннега мира»): некомпетентность «мытцив» ставит их на один уровень с «потребителями мыстецтва». Каждый понимает: сделать ТАК мог бы и он сам. И огонь веры в собственную исключительность получает новое топливо.
«Помнится, к нам в издательство заявился один старичок… «Где тут принимают современную литературу?» - деловито справился он. «У вас бестселлер? - уточнил охранник. - Если бестселлер, то наберите побольше слюны, поднимайтесь на четвертый этаж, смело плюйте в секретаршу и вышибайте ногами дверь в кабинет главного редактора! А если у вас рядовой словесный онанизм, то мастурбируйте прямо здесь, только недолго…» Короче, этого старичка добрые люди направили ко мне. «Всю жизнь я проработал слесарем, - поведал он. - Вышел на пенсию и задумался - чем бы заняться? Жена умерла, дети разъехались - свободного времени образовалось много. И вот я решил писать романы». - «А почему не симфонические произведения?» - удивился я. Старичок посмотрел на меня как на полоумного. «Так этому ж учиться надо! - воскликнул он. - И рояль в мою дверь не проходит! А для хорошего романа - все есть! Стул да стол, садись да пиши!»
Иржи Грошек, «Реставрация обеда»