Вы за большевиков аль за коммунистов?
В электрической сети «Интер-Нет» годами спорят, как досадить власти - голосуя за любую партию, кроме правящей, либо вовсе манкируя выборами. Куда меньше говорят о том, чем хорошим обернётся для шир.нар.масс поражение злочинной власти, буде оная его претерпит.
Победи на выборах «Справедливая Россия» или «Правое дело», Г.А.Зюганов или В.В.Жириновский, Г.А.Явлинский или некий коллективный Навальный - что произойдёт тогда? С чьей победой связывают возвращение к ленинским (брежневским, ельцинским…) нормам социалистической/капиталистической демократии? Отменят мигалки? Обобществят недра - или женщин в Саратове (ц)? Останкино переименуют в Познер-ТВ? Повысят пенсии?
Что именно в действиях нынешней не_власти обещает, что она, став властью, не заставит обывателей пожалеть о нынешних непростых, скажем прямо, сложных временах?
Ныне ни одна оппозиционная сила - думская ли, уличная ли, либералы ли, националисты ли - не пользуется поддержкой большинства граждан России. Как тут не вспомнить меньшевика (в хорошем смысле слова) И.Г.Церетели, воскликнувшего в 1917 г.:
- В настоящий момент в России нет политической партии, которая говорила бы: дайте в наши руки власть, уйдите, мы займём ваше место.
Правда, В.И.Ленин в запале ответил ему:
-Есть такая партия!
Установление социализма, а равно и его слом показали, как именно властвуют партии меньшинства и как вчерашние несогласные, придя к власти, поступают с теми, кто не соглашается с ними. Скверно, коли те уроки забылись.
Если чему учит учебник истории Отечества ХаХа века, так это опасности наполеоновского подхода "оn s’engage, puis on voit" ("ввяжемся, а там посмотрим") и тому, что смена строя, даже самая вожделённая, по крайней мере дважды сильно разочаровывала общество, причём зачастую сильнее всего - тех, кто сию смену чаял сильнее, чем в среднем по стране.
Слушавшим думские и гостиные споры в октябре 1916 г., казалось, что страшнее А.Д.Протопо́пова зверя нет. Однако уже к октябрю 1917 г. воспоминания о кознях последнего царского министра внутренних дел сильно поблекли. Когда же в октябре 1918 г. сатрапа расстреляли, порадоваться этому не пришлось многим из его самых ярых недругов. На голодный желудок в промозглой комнате много не нарадуешься, а иных ругателей,поносивших Протопопова в его бытность министром, казнили после прихода свободы в тех же застенках. В октябре 1919 г. стало и вовсе не до страшилок о «безумном мерзавце». Ужасы тех и последовавших лет прочно стёрли имя министра из исторической памяти народа.
В 1988-91 гг. воплощением вселенского зла казались тт.Лигачёв, Янаев и компания. Однако тогдашние народные гуляния с требованиями строжайшего суда над ними, как и возмущение головокружительными взятками в 30 тыс.рублей, приписывавшимися Егору свет Кузьмичу, забылись уже к 1992 г. Тогда вдруг выяснилось, что при зарплате в 15 долл.США/месяц, а равно и при переквалификации из завлаба в сникерс-трэйдера охота ругать Софью Власьевну быстро пропадает. В 1993 г. на защиту ещё долгожданной демократии встало так много граждан, что правительство предпочло опереться не на них, а на танки.
Проф. С.Г.Кара-Мурза назвал СССР обществом, отлично подходившим для людей, переживших катастрофу. Те, кто ощутили, хотя бы в раннем детстве, но на своей шкуре, главные события русского 20-ого века, на десятилетия вперёд оказывались привитыми от желания ставить социальные опыты. Они ощущали (порой подсознательно) опасность превращения цепной реакции в неуправляемую и понимали, что скверное государство лучше, чем никакого. Со временем, однако, инстинкт самосохранения притуплялся, а у молодых и вовсе не развивался.
Нечто подобное заметно, например, в Боснии и Герцеговине, с поправкой разве что на то, что время нынче ускорилось, и процессы разворачиваются быстрее (ц, М.С.Горбачёв). Через 5 или 10 лет после войны между населяющими её народами количество желающих снова взяться за оружие на всех трёх сторонах было исчезающее малым. Руины и могилы напоминали о том, что война, кроме прочих сопряжённых с ней неприятностей, оказалась негодным средством достижения целей. Ни одна из сторон не добилась того, что хотела. Сербы не присоединились к Сербии; мусульмане не создали государства, в котором они господствовали бы над христианами; хорваты остались без чаемой Херцег-Босны с «шаховницом на застави». Однако в последние год-два всё чаще раздаётся со всех трёх сторон: «эх, ещё б чуть-чуть, нас остановили на волоске от победы, ещё б немного, если б продолжить, там где мы встали в 95-ом…»
Вздохи эти тем абсурднее, что, например, слышать от мусульмане сожалеют насчёт того, что наступавшая хорватская армия так и не взяла у сербов Баня-Луку. Можно подумать, если бы взяла, то отдала бы бошнякам. Но… Руины сносят, могилы быльём порастают; те, кто достигают призывного возраста, войну если и знают, то по рассказам, в которых с годами появляется всё больше мифов. Словом, опять появляется почва, в которую можно сеять ветер.
В сегодняшней России, кажется, растёт число тех, кто не представляет себе жизнь в переходный период и не понимает, что порядок, существующий в революцию и в послереволюционные годы/десятилетия, большинством современников всегда воспринимается как худший по сравнению с предреволюционным. Через поколение-другое, завоевания революции дают плоды (или не дают), но воспользуются ими (если воспользуются) те, кто родится уже после революции.
Способы создания семьи вольной, новой (ц) могут быть разными. Франция 1789 года и последующих лет (да как бы и не всего 19-ого века) сильно отличалась от послереволюционной России. Однако сочинения, скажем, бр.Гонкуров и «Окаянные дни» Бунина перекликаются - повседневностью описываемого ужаса.
При всей людской забывчивости 20 лет не такой большой срок, чтобы забыть, как легко страстные речи выливаются в яростные бои и чем чреват распад государства. Даже сильно раздражающего мигалками, Мигалковыми и негодным коммунальным хозяйством. Если не что иное, то хотя бы миграционные потоки в Россию из всех бывших республик, а не наоборот, должны заставить трижды подумать, прежде чем ставить развесёлые опыты со свержением власти.
С творческим, молодым (не зря в ней и депутаты, и избиратели молоды не только сердцем, но и годами) задором третья по силе партия Венгрии под названием, простите за выражение "Йоббик" ("Правые") подошла к наглядной агитации, слегка переделав плакат социалистов. Впрочем, может и не она постралась, а отдельные несознательные товарищи.
Несколько подрисованных слов и получилось: "Сортирный еврейский кандидат на пост премьера. Новая израильская программа. Маму свою накорми холлоокаустом!" (игра слов - "холлоо" - по-венгерски "ворона").
Демократия в действии: 12 лет в НАТО, 7 лет в ЕС.
Победи на выборах «Справедливая Россия» или «Правое дело», Г.А.Зюганов или В.В.Жириновский, Г.А.Явлинский или некий коллективный Навальный - что произойдёт тогда? С чьей победой связывают возвращение к ленинским (брежневским, ельцинским…) нормам социалистической/капиталистической демократии? Отменят мигалки? Обобществят недра - или женщин в Саратове (ц)? Останкино переименуют в Познер-ТВ? Повысят пенсии?
Что именно в действиях нынешней не_власти обещает, что она, став властью, не заставит обывателей пожалеть о нынешних непростых, скажем прямо, сложных временах?
Ныне ни одна оппозиционная сила - думская ли, уличная ли, либералы ли, националисты ли - не пользуется поддержкой большинства граждан России. Как тут не вспомнить меньшевика (в хорошем смысле слова) И.Г.Церетели, воскликнувшего в 1917 г.:
- В настоящий момент в России нет политической партии, которая говорила бы: дайте в наши руки власть, уйдите, мы займём ваше место.
Правда, В.И.Ленин в запале ответил ему:
-Есть такая партия!
Установление социализма, а равно и его слом показали, как именно властвуют партии меньшинства и как вчерашние несогласные, придя к власти, поступают с теми, кто не соглашается с ними. Скверно, коли те уроки забылись.
Если чему учит учебник истории Отечества ХаХа века, так это опасности наполеоновского подхода "оn s’engage, puis on voit" ("ввяжемся, а там посмотрим") и тому, что смена строя, даже самая вожделённая, по крайней мере дважды сильно разочаровывала общество, причём зачастую сильнее всего - тех, кто сию смену чаял сильнее, чем в среднем по стране.
Слушавшим думские и гостиные споры в октябре 1916 г., казалось, что страшнее А.Д.Протопо́пова зверя нет. Однако уже к октябрю 1917 г. воспоминания о кознях последнего царского министра внутренних дел сильно поблекли. Когда же в октябре 1918 г. сатрапа расстреляли, порадоваться этому не пришлось многим из его самых ярых недругов. На голодный желудок в промозглой комнате много не нарадуешься, а иных ругателей,поносивших Протопопова в его бытность министром, казнили после прихода свободы в тех же застенках. В октябре 1919 г. стало и вовсе не до страшилок о «безумном мерзавце». Ужасы тех и последовавших лет прочно стёрли имя министра из исторической памяти народа.
В 1988-91 гг. воплощением вселенского зла казались тт.Лигачёв, Янаев и компания. Однако тогдашние народные гуляния с требованиями строжайшего суда над ними, как и возмущение головокружительными взятками в 30 тыс.рублей, приписывавшимися Егору свет Кузьмичу, забылись уже к 1992 г. Тогда вдруг выяснилось, что при зарплате в 15 долл.США/месяц, а равно и при переквалификации из завлаба в сникерс-трэйдера охота ругать Софью Власьевну быстро пропадает. В 1993 г. на защиту ещё долгожданной демократии встало так много граждан, что правительство предпочло опереться не на них, а на танки.
Проф. С.Г.Кара-Мурза назвал СССР обществом, отлично подходившим для людей, переживших катастрофу. Те, кто ощутили, хотя бы в раннем детстве, но на своей шкуре, главные события русского 20-ого века, на десятилетия вперёд оказывались привитыми от желания ставить социальные опыты. Они ощущали (порой подсознательно) опасность превращения цепной реакции в неуправляемую и понимали, что скверное государство лучше, чем никакого. Со временем, однако, инстинкт самосохранения притуплялся, а у молодых и вовсе не развивался.
Нечто подобное заметно, например, в Боснии и Герцеговине, с поправкой разве что на то, что время нынче ускорилось, и процессы разворачиваются быстрее (ц, М.С.Горбачёв). Через 5 или 10 лет после войны между населяющими её народами количество желающих снова взяться за оружие на всех трёх сторонах было исчезающее малым. Руины и могилы напоминали о том, что война, кроме прочих сопряжённых с ней неприятностей, оказалась негодным средством достижения целей. Ни одна из сторон не добилась того, что хотела. Сербы не присоединились к Сербии; мусульмане не создали государства, в котором они господствовали бы над христианами; хорваты остались без чаемой Херцег-Босны с «шаховницом на застави». Однако в последние год-два всё чаще раздаётся со всех трёх сторон: «эх, ещё б чуть-чуть, нас остановили на волоске от победы, ещё б немного, если б продолжить, там где мы встали в 95-ом…»
Вздохи эти тем абсурднее, что, например, слышать от мусульмане сожалеют насчёт того, что наступавшая хорватская армия так и не взяла у сербов Баня-Луку. Можно подумать, если бы взяла, то отдала бы бошнякам. Но… Руины сносят, могилы быльём порастают; те, кто достигают призывного возраста, войну если и знают, то по рассказам, в которых с годами появляется всё больше мифов. Словом, опять появляется почва, в которую можно сеять ветер.
В сегодняшней России, кажется, растёт число тех, кто не представляет себе жизнь в переходный период и не понимает, что порядок, существующий в революцию и в послереволюционные годы/десятилетия, большинством современников всегда воспринимается как худший по сравнению с предреволюционным. Через поколение-другое, завоевания революции дают плоды (или не дают), но воспользуются ими (если воспользуются) те, кто родится уже после революции.
Способы создания семьи вольной, новой (ц) могут быть разными. Франция 1789 года и последующих лет (да как бы и не всего 19-ого века) сильно отличалась от послереволюционной России. Однако сочинения, скажем, бр.Гонкуров и «Окаянные дни» Бунина перекликаются - повседневностью описываемого ужаса.
При всей людской забывчивости 20 лет не такой большой срок, чтобы забыть, как легко страстные речи выливаются в яростные бои и чем чреват распад государства. Даже сильно раздражающего мигалками, Мигалковыми и негодным коммунальным хозяйством. Если не что иное, то хотя бы миграционные потоки в Россию из всех бывших республик, а не наоборот, должны заставить трижды подумать, прежде чем ставить развесёлые опыты со свержением власти.
С творческим, молодым (не зря в ней и депутаты, и избиратели молоды не только сердцем, но и годами) задором третья по силе партия Венгрии под названием, простите за выражение "Йоббик" ("Правые") подошла к наглядной агитации, слегка переделав плакат социалистов. Впрочем, может и не она постралась, а отдельные несознательные товарищи.
Несколько подрисованных слов и получилось: "Сортирный еврейский кандидат на пост премьера. Новая израильская программа. Маму свою накорми холлоокаустом!" (игра слов - "холлоо" - по-венгерски "ворона").
Демократия в действии: 12 лет в НАТО, 7 лет в ЕС.