Звезды современной литературы
На крымский телеканал «Черноморка» 17 октября 2013 пригласили для интервью двух симпатичных девушек, которые пишут книги. Эта передача натолкнула меня на воспоминания. В школе я не любил читать, тем более литературу программную, и в этом солидарен с телеведущим, сделавшим такое же признание. Как нормальный пацан, я любил лазать по деревьям, кататься на велике, жечь костры, играть в войну, прыгать в море с пристани. Но. В конце девятого класса я увидел в доме новенький шеститомник Грина, раскрыл его... Произошла во мне революция. Не только домашнее время, но и школьное, сбегая с уроков, я стал посвящать чтению. Вобрав мир Грина, я стал пьянеть от самого прикосновения к ледериновым обложкам и... пропал для товарищей. Начал не с фантастики, не с детективов, а с высоких образцов классической литературы. Авторов я заглатывал не просто томами, но собраниями сочинений, благо уже тогда у нас в доме была приличная библиотека. Продолжая учиться кое-как, даже по литературе (похоже, наша учительница и сама ее не любила), был единственным в трех классах, кто одолел, например, «Войну и мир» полностью, со всеми сносками. К получению аттестата я прочитал, помимо многих одиночных произведений разных авторов, шесть томов Грина, шесть томов Куприна, десять томов Джека Лондона, четыре тома Хемингуэя, все романы Льва Толстого, несколько романов Бальзака и Стендаля, все романы Виктора Гюго…
С тех пор не прекращал чтения и перечитывания классики, прежде всего русской; даже выходя из дома, обязательно проверял необходимое: ключи, кошелек, книга. И так - до последнего времени, пока не появились аудиокниги. Теперь хожу по улицам и езжу в транспорте с наушниками, и подростки-меломаны, наверное, думают, дед с ума сошел. Им невдомек, что я слушаю не тот же безнадежный современный музон, а стихи лучших, собственным вкусом и самим временем отобранных поэтов, песни бардов, опять же «классических», аудиокниги (в последнее время уже только выборочные главы). Дольше всех задержался в моих избранных «Очарованный странник» - я жил им несколько месяцев, десятки раз прослушивая самые жгучие эпизоды. Очень долго слушал «Портрет» Гоголя и любимые главы из «Мертвых душ» - про Ноздрева и Собакевича. Среди фаворитов оказались и пушкинский «Выстрел», и «Крохотки» Солженицына, и некоторые главы из «Братьев Карамазовых», и «Дама с собачкой», и «Мастер и Маргарита», и довлатовская «Зона». Теперь в океане литературы всех времен я стараюсь выбирать лишь то немногое, что созвучно душе моей и разуму. Эти авторы - мои кумиры, мои настоящие друзья, на всю оставшуюся жизнь.
Автор пятнадцати книг в разных жанрах, я избегаю называть себя писателем, хотя уже давно состою в Союзе писателей России, а из СП Украины даже исключен - за отказ поддержать Яворивского. Так почему же?
Это слово слишком ко многому обязывает, особенно тех, кто знаком с творчеством настоящих писателей прошлых веков. Что же сказать про наших девчонок, одна из которых (кажется, Ольга Кравчук) уже в двадцать два года применяет это воистину священное слово - к себе, причем так же легко, как другие говорят: «Я студент», «Я продавец», «Я предприниматель». В своем интервью она уже раздает советы нам, как братьям по перу, и это при том, что из классиков припомнила лишь Булгакова, призналась, что Пушкин и Лермонтов ей «не очень», что стихи она вообще не любит. Зато пересыпает фамилиями шустрых современных авторов из ближнего и дальнего зарубежья и, русскоязычная, свой первый роман (!) писала на украинском. Ей казалось, наверное, что так будет легче опубликоваться.
Что ж, с таким рвением, с такой уверенностью в себе у этой милой девушки есть реальный шанс. Только дело не в ней конкретно.
С улыбкой взирал я на Крымские горы и даже стал, вслед за многими, называть их игрушечными - но это после того, как впервые побывал на Кавказе, как своими ногами прощупал его хребты и морены, утолил жажду водой ревущих водопадов, собрал коллекцию фотографий острых, недосягаемо высоких вершин, белых от снега и сверкающих под высокогорным солнцем…
Жаль, но если вернуться в литературу, начинает казаться, что сознание нынешних читателей формируется под влиянием тех путешественников, которые не видели и не желают знать ни Килиманджаро, ни Пиренеев, ни Средней Азии, ни хотя бы Карпат и Кавказа. Которым даже Гималаи - «не очень». А и вправду, что такое Эверест по сравнению с Олимпом, пусть воображаемым? Истоптаны, безнадежно опопсячены тропинки у подножий, но сам он так и глядит непокоренным с высот заоблачных. Вот и остается нашим начинающим рисовать эту скрытую дымкой вожделенную вершину, с трудом поднявшись на холмик возле дачного поселка. И, не моргнув, называть себя альпинистами.
Дмитрий Тарасенко