Ветреный пояс. Послесловие 5
Петр Барков
Кряж Ветреный пояс с севера на юг в 1984 г.
……..
Мы расположились на привал возле дороги на поваленных стволах деревьев, стали готовить какао. В это время со стороны, куда ушел незнакомец, поверх травянистых зарослей показались люди. Собственно видны были только головы, возвышающиеся над травянистыми джунглями. Они как бы плыли цепочкой над зарослями, одна за другой, петляя и повторяя траекторию извилистой тропы. Мы быстро убрали разбросанные вещи по рюкзакам, спрятали ружье и патронташ. Через некоторое время к нам подошли мужики. Их было человек десять. Все одинаково коротко стрижены с серыми землистыми лицами, что делало их похожими друг на друга. Они расселись на корточки вокруг нашего стойбища. И молчали. Возникло ощущение неудобства, и, чтобы разрядить обстановку, я бодрым голосом начал рассказывать - мы из Москвы - туристы. Почти две недели идем по тайге и болотам, прошли больше сотни километров. Замучил дождь. А у вас, что шефские работы в пользу сельского хозяйства от предприятия?
Один из мужиков, видимо бригадир, стал медленно подбирая слова, как и незнакомец, которого мы встретили первым - у нас… тут…, того… договор… с государством. Здесь мы в командировке, косим сено, а живем рядом, в лагере, у Подломки. В 11 километрах отсюда - переправа и лодочник. Он вас перевезет на другую сторону. В поселке - есть магазин, баня, библиотека, гостиница и даже две коровы, для них и заготавливаем сено. В магазине есть консервы, хлеб, печенье конфеты, пряники. С последними словами молодежная часть нашей группы оживилась. Я предложил новым знакомым выпить какао, но они отказались. На прощание все гости выстроились в цепочку, и по очереди каждый подходил пожать руку. Я чувствовал, что этому рукопожатию они придавали особый смысл и шарм. Нормальное общение со свободными людьми на какое-то мгновение создавало им иллюзию свободы, равенства и нормальности существования.
Как оказалось, на берегу Подломки находился лагерь расконвоированных заключенных, которые отбывали последние годы длительного срока за серьезные преступления. Риск побегов был невелик, хотя такое случалось. Им не так уж плохо жилось здесь по сравнению с закрытой зоной. Они зарабатывали какие-то деньги. Надзор был минимальным на 120 заключенных были только два охранника: майор и прапорщик. В выходные им разрешалось уходить из лагеря на рыбалку с ночевкой. Они даже не знали в каком географическом месте находятся и далеко ли населенные пункты. Поэтому все просили показать им карту и указать место расположения лагеря. Распрощавшись с бригадой косцов, двинулись по дороге к переправе на Подломку. Женя с Игорем воодушевленные мечтами о конфетах и пряниках рванули и через некоторое время опередили нас с Игорем Владимировичем метров на двести. Так как я опасался неожиданных встреч с колонистами, пришлось срочно перераспределить нагрузку, добавив скороходам по несколько килограммов груза из рюкзаков аутсайдеров.
Через пару часов подошли к переправе. Лодочник невысокого роста мужик средних лет с длинными патлатыми волосами перевез нас в два приема на другой берег. Как оказалось длинные волосы лодочника - это знак отличия освободившегося человека от тех, кто еще оставался в заключении…
С разрешения майора нам предоставили гостиницу - вагончик 2х6 метров с двумя койками, на которых разместились дети, а мы с Игорем Владимировичем расположились на полу. Ребята накупили конфет и пряников. Костя устроил обмен компасов на вяленных хариусов и лещей. Посмотреть на нас и поговорить с нами пожелала чуть ли не половина всего контингента. На следующий день быстро собрались и тронулись в южном направлении по грязной и в конец разбитой дороге.
В километре от лагеря на дороге встретили бригаду зеков-дорожных строителей, которые гостеприимно приглашали принять участие в их трапезе. Особенно настойчиво предлагали выпить морошковой бражки из большого алюминиевого бидона с выведенной из крышки трубкой. На наш отказ бригадир уговаривал с особым московским изяществом и вежливостью - «чисто символически, ничего страшного - это не крепче пива». Мы настойчиво отказывались, ссылаясь на то, что при детях не пьем даже пива.
Один из бригады дорожников - житель Донецка, сунул мне 100 рублей и адрес, попросив прислать ему болотные сапоги, как у меня.
Опять были расспросы о Москве, об расположении их местности на географической карте и просьбы подарить компас. Мы решили, что вещи должны быть там, где они больше всего нужны. Поскольку наш путь на многие десятки километров пролегал теперь по дороге, мы отдали оставшиеся у нас компасы, оставив себе только один.
Далее шли все время по дороге. По пути попадались ручьи и реки. Ручьи пересекали в сапогах, а реки в шерстяных носках и кедах. Вода была ледяная, а дно покрыто острыми камнями.
При пересечении одной из глубоких и быстрых рек увидели на другой стороне мужика с огромным блестящим ножом в руках. Мужик явно нервничал. У меня в руках было ружье. Перейдя на другую сторону, я спокойно прислонил ружье к дереву и стал рассказывать, кто мы откуда и куда идем. Мужик успокоился. Видимо, услышав издалека голоса, наверное, принял нас за зеков и насторожился.
Оказалось мужик - водитель гусеничного тягача, который сломался в 20 км от места нашей встречи. И теперь он идет в Янгары за буксиром.
Мы развели костер и угостили мужика сухарями с салом и какао. При расставании мужик высказал сожаление по поводу нашей встречи - шел я себе и шел, а вот теперь наелся и идти не хочется, тяжело. Обещал после ремонта вездехода подвезти нас до Кузьминок.
Через день после этого мы дошли до сломанного, вездехода и далее до заброшенной избы у дороги. Изба крепкая. Есть исправная русская печь, где Женя, наконец, высушил свои грибы, хотя я не раз уговаривал его бросить затею с грибами, припоминая наш опыт, когда все попытки высушить грибы у костра кончались тем, что домой привозили червячков. На утро следующего дня через двадцать минут, после того, как вышли на маршрут услышали приближающийся шум мотора. Через несколько минут мы уже ехали внутри среднего гусеничного тягача и через час были в Кузьминках.
…..
Кряж Ветреный пояс с севера на юг в 1984 г.
……..
Мы расположились на привал возле дороги на поваленных стволах деревьев, стали готовить какао. В это время со стороны, куда ушел незнакомец, поверх травянистых зарослей показались люди. Собственно видны были только головы, возвышающиеся над травянистыми джунглями. Они как бы плыли цепочкой над зарослями, одна за другой, петляя и повторяя траекторию извилистой тропы. Мы быстро убрали разбросанные вещи по рюкзакам, спрятали ружье и патронташ. Через некоторое время к нам подошли мужики. Их было человек десять. Все одинаково коротко стрижены с серыми землистыми лицами, что делало их похожими друг на друга. Они расселись на корточки вокруг нашего стойбища. И молчали. Возникло ощущение неудобства, и, чтобы разрядить обстановку, я бодрым голосом начал рассказывать - мы из Москвы - туристы. Почти две недели идем по тайге и болотам, прошли больше сотни километров. Замучил дождь. А у вас, что шефские работы в пользу сельского хозяйства от предприятия?
Один из мужиков, видимо бригадир, стал медленно подбирая слова, как и незнакомец, которого мы встретили первым - у нас… тут…, того… договор… с государством. Здесь мы в командировке, косим сено, а живем рядом, в лагере, у Подломки. В 11 километрах отсюда - переправа и лодочник. Он вас перевезет на другую сторону. В поселке - есть магазин, баня, библиотека, гостиница и даже две коровы, для них и заготавливаем сено. В магазине есть консервы, хлеб, печенье конфеты, пряники. С последними словами молодежная часть нашей группы оживилась. Я предложил новым знакомым выпить какао, но они отказались. На прощание все гости выстроились в цепочку, и по очереди каждый подходил пожать руку. Я чувствовал, что этому рукопожатию они придавали особый смысл и шарм. Нормальное общение со свободными людьми на какое-то мгновение создавало им иллюзию свободы, равенства и нормальности существования.
Как оказалось, на берегу Подломки находился лагерь расконвоированных заключенных, которые отбывали последние годы длительного срока за серьезные преступления. Риск побегов был невелик, хотя такое случалось. Им не так уж плохо жилось здесь по сравнению с закрытой зоной. Они зарабатывали какие-то деньги. Надзор был минимальным на 120 заключенных были только два охранника: майор и прапорщик. В выходные им разрешалось уходить из лагеря на рыбалку с ночевкой. Они даже не знали в каком географическом месте находятся и далеко ли населенные пункты. Поэтому все просили показать им карту и указать место расположения лагеря. Распрощавшись с бригадой косцов, двинулись по дороге к переправе на Подломку. Женя с Игорем воодушевленные мечтами о конфетах и пряниках рванули и через некоторое время опередили нас с Игорем Владимировичем метров на двести. Так как я опасался неожиданных встреч с колонистами, пришлось срочно перераспределить нагрузку, добавив скороходам по несколько килограммов груза из рюкзаков аутсайдеров.
Через пару часов подошли к переправе. Лодочник невысокого роста мужик средних лет с длинными патлатыми волосами перевез нас в два приема на другой берег. Как оказалось длинные волосы лодочника - это знак отличия освободившегося человека от тех, кто еще оставался в заключении…
С разрешения майора нам предоставили гостиницу - вагончик 2х6 метров с двумя койками, на которых разместились дети, а мы с Игорем Владимировичем расположились на полу. Ребята накупили конфет и пряников. Костя устроил обмен компасов на вяленных хариусов и лещей. Посмотреть на нас и поговорить с нами пожелала чуть ли не половина всего контингента. На следующий день быстро собрались и тронулись в южном направлении по грязной и в конец разбитой дороге.
В километре от лагеря на дороге встретили бригаду зеков-дорожных строителей, которые гостеприимно приглашали принять участие в их трапезе. Особенно настойчиво предлагали выпить морошковой бражки из большого алюминиевого бидона с выведенной из крышки трубкой. На наш отказ бригадир уговаривал с особым московским изяществом и вежливостью - «чисто символически, ничего страшного - это не крепче пива». Мы настойчиво отказывались, ссылаясь на то, что при детях не пьем даже пива.
Один из бригады дорожников - житель Донецка, сунул мне 100 рублей и адрес, попросив прислать ему болотные сапоги, как у меня.
Опять были расспросы о Москве, об расположении их местности на географической карте и просьбы подарить компас. Мы решили, что вещи должны быть там, где они больше всего нужны. Поскольку наш путь на многие десятки километров пролегал теперь по дороге, мы отдали оставшиеся у нас компасы, оставив себе только один.
Далее шли все время по дороге. По пути попадались ручьи и реки. Ручьи пересекали в сапогах, а реки в шерстяных носках и кедах. Вода была ледяная, а дно покрыто острыми камнями.
При пересечении одной из глубоких и быстрых рек увидели на другой стороне мужика с огромным блестящим ножом в руках. Мужик явно нервничал. У меня в руках было ружье. Перейдя на другую сторону, я спокойно прислонил ружье к дереву и стал рассказывать, кто мы откуда и куда идем. Мужик успокоился. Видимо, услышав издалека голоса, наверное, принял нас за зеков и насторожился.
Оказалось мужик - водитель гусеничного тягача, который сломался в 20 км от места нашей встречи. И теперь он идет в Янгары за буксиром.
Мы развели костер и угостили мужика сухарями с салом и какао. При расставании мужик высказал сожаление по поводу нашей встречи - шел я себе и шел, а вот теперь наелся и идти не хочется, тяжело. Обещал после ремонта вездехода подвезти нас до Кузьминок.
Через день после этого мы дошли до сломанного, вездехода и далее до заброшенной избы у дороги. Изба крепкая. Есть исправная русская печь, где Женя, наконец, высушил свои грибы, хотя я не раз уговаривал его бросить затею с грибами, припоминая наш опыт, когда все попытки высушить грибы у костра кончались тем, что домой привозили червячков. На утро следующего дня через двадцать минут, после того, как вышли на маршрут услышали приближающийся шум мотора. Через несколько минут мы уже ехали внутри среднего гусеничного тягача и через час были в Кузьминках.
…..