"Я прожил жизнь раба..."
Рассказывает австриец, живущий в восьмидесяти километрах от Вены. Ему шестьдесят лет, и он только что попробовал хурму, которой его угостили:
- Это что, овощ или фрукт? - поинтересовался он. - Я, знаете ли, ни разу не пробовал ничего из фруктов, кроме яблок и груш, которые растут в саду возле дома. Я вот задумался, а почему, собственно? Добра всякого в магазинах много. Наверное, потому, что я каждый день в течение сорока одного года вставал в четыре утра, чтобы успеть на электричку до Вены. В провинции работу было найти невозможно, платить за квартиру в Вене слишком дорого. Каждую копейку мы откладывали, но деньги дешевеют быстрее, чем их копишь. Я работал на станке, потом стал мастером в цеху. С работы приезжал в шесть, в восемь ложился спать. В пятницу мог посмотреть телевизор, недолго, правда, а субботу и воскресенье мы с женой работали по дому и в саду. Один день в году, на рождество, мы собирались с приятелями в гастхаузе, пили пиво и играли в карты.
Если разобраться, я прожил жизнь раба, и только сегодня понял это, оказавшись на старости лет без работы. Это была ужасная, монотонная, страшная жизнь, но у меня было убеждение, что только так и можно жить, так живут все, так жили и мои родители, и деды, и прадеды.
А почему, собственно? Теперь у меня есть время подумать, и чем больше я думаю, тем страшнее мне становится. Мой сын не хочет работать, и дочь тоже, что-то изменилось.
- Это что, овощ или фрукт? - поинтересовался он. - Я, знаете ли, ни разу не пробовал ничего из фруктов, кроме яблок и груш, которые растут в саду возле дома. Я вот задумался, а почему, собственно? Добра всякого в магазинах много. Наверное, потому, что я каждый день в течение сорока одного года вставал в четыре утра, чтобы успеть на электричку до Вены. В провинции работу было найти невозможно, платить за квартиру в Вене слишком дорого. Каждую копейку мы откладывали, но деньги дешевеют быстрее, чем их копишь. Я работал на станке, потом стал мастером в цеху. С работы приезжал в шесть, в восемь ложился спать. В пятницу мог посмотреть телевизор, недолго, правда, а субботу и воскресенье мы с женой работали по дому и в саду. Один день в году, на рождество, мы собирались с приятелями в гастхаузе, пили пиво и играли в карты.
Если разобраться, я прожил жизнь раба, и только сегодня понял это, оказавшись на старости лет без работы. Это была ужасная, монотонная, страшная жизнь, но у меня было убеждение, что только так и можно жить, так живут все, так жили и мои родители, и деды, и прадеды.
А почему, собственно? Теперь у меня есть время подумать, и чем больше я думаю, тем страшнее мне становится. Мой сын не хочет работать, и дочь тоже, что-то изменилось.