"Четвертая форма" исповеди - формальная
В учебном пособии "Введение в литургическое предание. Таинства Православной Церкви" П.Ю. Малков пишет: "Иногда дело доходит до весьма печальных примеров. Один мой знакомый священник, служивший в "глухие" советские годы в дальнем украинском сельце, рассказывап, что Исповедь в тех местах превратилась именно в такую формальность. В храмах ставился длинный стол, на который с обеих сторон укладывали головы - как на плаху - сразу по несколько человек исповедующихся. Священник набрасывал на них - во всю длину стола - епитрахиль и читал общую разрешительную молитву. При этом о какой-либо беседе кающегося с батюшкой не могло быть и речи. Когда этот попавший на Украину из Москвы священник стал спрашивать у сельских исповедующихся об их грехах,возмущению и недоумению здешних православных не было предела. Они даже посылали гонца к местному архиерею с наказом выяснить: имеет ли право батюшка "пытать грехи".
Малков, естественно, выделяет две формы исповеди, тайную и публичную, полагая исповедь общую исключением из правил и новшеством. Прав. Иоанн Кронштадтский, другое дело, об этом писать не буду, это слишком известно.
Только один раз в жизни я видел общую исповедь - на Закарпатье, в женском монастыре. У духовного была обычная тайная исповедь, это Киевская область, после молитв прочитывался краткий перечень грехов из общей исповеди.
В Киеве часто наблюдал за исповедью, вроде бы тайной, традиционной, но ее скорее следовало бы назвать формальной: если была записка с перечислением грехов, отец быстро прочитывал и читал разрешительную, если записки не было, он мгновенно читал разрешительную и, как правило, не слушал, что ему говорят. Тем паче, ничего не "пытал", никаких епитимий никогда не давал.
Вообще, мне не очень нравится современная практика соборного служения, когда на исповедь отправляется самый младший, а возглавляет самый старший. В этом сквозит пренебрежительное несколько отношение к Таинству Покаяния.
Еще одно больное место - стяжательство. Исповедующиеся будто обязаны на исповедь принести свечи. Оно-то, для алтаря подспорье, будут свечи на престол, на подсвечники, но плохо, что от человека требуется мзда за участие в Таинстве, и каком?! - Покаянии! А ведь еще в кон. 18 - нач. 19 вв. по Новороссийской или Екатеринославской, Херсонской и Таврической епархии проходил указ о запрещении требовать свечи и деньги на исповедный аналой.
Малков, естественно, выделяет две формы исповеди, тайную и публичную, полагая исповедь общую исключением из правил и новшеством. Прав. Иоанн Кронштадтский, другое дело, об этом писать не буду, это слишком известно.
Только один раз в жизни я видел общую исповедь - на Закарпатье, в женском монастыре. У духовного была обычная тайная исповедь, это Киевская область, после молитв прочитывался краткий перечень грехов из общей исповеди.
В Киеве часто наблюдал за исповедью, вроде бы тайной, традиционной, но ее скорее следовало бы назвать формальной: если была записка с перечислением грехов, отец быстро прочитывал и читал разрешительную, если записки не было, он мгновенно читал разрешительную и, как правило, не слушал, что ему говорят. Тем паче, ничего не "пытал", никаких епитимий никогда не давал.
Вообще, мне не очень нравится современная практика соборного служения, когда на исповедь отправляется самый младший, а возглавляет самый старший. В этом сквозит пренебрежительное несколько отношение к Таинству Покаяния.
Еще одно больное место - стяжательство. Исповедующиеся будто обязаны на исповедь принести свечи. Оно-то, для алтаря подспорье, будут свечи на престол, на подсвечники, но плохо, что от человека требуется мзда за участие в Таинстве, и каком?! - Покаянии! А ведь еще в кон. 18 - нач. 19 вв. по Новороссийской или Екатеринославской, Херсонской и Таврической епархии проходил указ о запрещении требовать свечи и деньги на исповедный аналой.