"Гавел: его жизнь", Михаэл Жантовский (Сначала мы покорим Манхэттен…)
Сначала мы покорим Манхэттен…
«Вацлав, тебе нужно поехать в Америку» - Мадлен Олбрайт сказала Гавелу за миской супа в ресторане Викарка - неофициальной столовой Гавела. «Тебе нужно представить там новую Чехословакию».
«Вацлав тебе нужно поехать в Америку» - Гавелу сказала Рита Климова - недавно назначенный посол Чехословакии в США, хартистка и постоянный переводчик пресс-конференций Гавела в Laterna Magika. «Тебе нужно иметь на своей стороне Администрацию и Конгресс».
«Господин Президент, вам нужно поехать в Америку» - сказала Ширли Тэмпл Блэк, - «Вы будете там звездой».
Когда Боб Хатчингс - помощник Советника по национальной безопасности по европейским вопросам, - передал приглашение Президента США Джорджа Буша-старшего советнику Гавела по иностранным делам Саше Вондре, все были в замешательстве. Прежде всего, ранее Гавел совершал официальные визиты только в Мюнхен, Берлин, Варшаву и Будапешт, что было в часе лета от Праги, а также Братиславу, которая тогда еще не была частью иностранного государства. У нас практически не было знаний о протоколе, этикете и политике официального Вашингтона. Также никто из нас не видел настоящую Америку в течение последних двадцати лет.
Если Гавел был подавлен этим, то он этого не показывал. С первого момента, он расценивал этот визита как один из своих «маленьких проектов» или «маленьких идей», как он тогда их называл. Он начал обдумывать о приоритетных вопросах, которые он должен обсудить с Бушем-старшим. С самого начала, Гавел хотел обсудить глобальные вопросы, а не национальные или региональные. Он хотел обсудить СССР, грядущее объединение Германии и его эффект на регион, а также он хотел представить свой план по возвращению Чехословакии в Европу. Поездка задумывалась как визит небольшой делегации, приятный разговор с Президентом США и затем быстро вернуться назад, чтобы продолжить работу по обращению ухи обратно в рыбу.
Затем вещи начали выходить из-под контроля. Вместе с приглашением Президента США, Гавел получил приглашение от Спикера Палаты Представителей США Тома Фоли обратиться с речью к совместной сессии Конгресса США - очень редкая честь. Также нью-йоркские интеллектуалы требовали встречи, эмигрантские организации требовали речи. Кроме того, все окружающие его люди хотели поехать с ним в США и приводили железные доводы: советники, телохранители, студенты и зеваки. В целом, одной и самых привлекательных черт Гавела, как человека, что создавало ему множество проблем в президентском кресле, было полное пренебрежение иерархией.
В конце концов, число место в советском четырехмоторном самолете ИЛ-62М, которых было около сотни, ограничило число лиц в составе делегации. Сотня человек явно не могли поместиться в Овальном кабинете. Также самолет не был рассчитан на такой длительный полет, поэтому пришлось сделать две остановки - в Рейкьявике и Оттаве. В Рейкьявике, Гавел поел рыбы с Президентом Исландии Вигдис Финнбогадоуттир, а также посмотрел постановку своей пьесы «Очищение конюшен» в Национальном театре Исландии. В Канаде Гавелу удалось встретиться не только с Премьер-министром Брайаном Малрони, но и с чешскими и словацкими эмигрантами, которые смогли устроиться в стране благодаря щедрой финансовой поддержке правительства Канады после Пражской весны. Возможно, впервые в жизни Гавел встретил холодный, но пока не враждебный прием, со стороны ряда словацких эмигрантов. С другой стороны, Гавел обрадовался встрече со старым другом - писателем Йозефом Скворецким, который, вместе со своей женой Зденой, стал героем множества чехов и заклятым врагом коммунистического правительства, потому что он управлял из своей квартиры в Торонто самым известным эмигрантским чешским издательством - 68 Publishers.
Есть множество способов попасть в иностранный город. Большинство из них включают проход через лабиринт аэропорта и бесконечную дорогу до центра города. У Гавела все было иным образом - вертолет КМП США, подобрал его с базы ВВС США «Эндрюс» и посадил его в Отражающем бассейне рядом со ждущим лимузином. Следующие три дня были безумны. Сначала была встреча в Овальном кабинете с Президентом США, который сделал все возможное, чтобы Гавел чувствовал себя комфортно и среди друзей, хотя всем был виден контраст между прилизанными американскими чиновниками и длинноволосым окружением Гавела. Гавел также потрудился на славу. Следуя совету своей команды, получивших консультации от Совета по национальной безопасности и Заместителя посла США Теда Рассела, он не стал говорить Бушу о своем беспокойстве по поводу постепенного сворачивания структур Холодной войны - НАТО и Варшавского договора. Гавел не попросил финансовой помощи, но попросил политической поддержки для грядущих экономических реформ. Гавел высказал свою точку зрения по поводу объединения Германии - спорном вопросе, в котором Президент США показал необыкновенный уровень мудрости и смелости. Он попросил Буша поддержать экономические реформы в России. И Гавел протянул Бушу руку дружбы в такой простой манере, которую Овальный кабинет не видел в течение долгого времени.
Вечером того же дня Гавел был брошен на растерзание толпы на приеме, данном Ритой-послом, в Посольстве Чехословакии, расположенном недалеко от Рок-Крик парк на Линнеан-авеню. Эта сцена могла стать плодом воображения Гавела. Пост-сталинское здание посольства (если и было понятие «брежневской архитектуры», то посольство воплощало его в себе) было заполнено старыми эмигрантами, некоторые из которых застали еще Масарика, сотрудниками Администрации Президента США, академиками, «ястребами», писателями и просто американцами. Они все хотели увидеть Гавела и даже пришла делегация от одного индейского племени, вождь которого вручил Гавелу красивую «трубку мира» ручной работы. Как висящее на стене ружье в пьесе Чехова, эта трубка еще сыграет свою историческую роль. Несчастные чехословацкие дипломаты, большинство из которых были тщательно проверенными коммунистическими кадрами (не было возможности поменять сотрудников посольства) пытались поддерживать иллюзию порядка и спасти Президента от растерзания, но большинство гостей смотрело на них злобой, потому что еще пару месяцев назад они были классовыми врагами. Команда Гавела также старалась вытащить Гавела из посольства в целости и сохранности. Группа агентов ФБР, сидевших в соседнем коттедже девятнадцатого века на Рок Крик, чьей основной задачей ранее была прослушка чешского и венгерского посольства, не предприняли никаких действий.
После визита в посольство, оставалось время на прогулку по ночной Национальной аллее, а в роли экскурсовода был сенатор Тед Кеннеди. Сенатор был также впечатлен Гавелом и под влиянием этого, а также алкоголя, он споткнулся и полетел с лестницы Мемориала Линкольна, но его поймали суровые агенты Секретной Службы.
Гавел был рад встрече с Бушем, но был немного смущен Белым Домом. Аура Белого Дома давала ему почти сверхъестественную силу, но для приехавшего из Пражского Града (Книга рекордов Гиннеса называла его «самым крупным средневековым замком в мире») Белый Дом выглядел как, ну, … большой белый дом. Блэр-хаус - официальная резиденция Гавела во время его визита в США, выглядел как обычный дом, если бы в нем также не находился посол Джозеф Вернер Рид - глава протокола Президента США. Также к Гавелу приехала Мадлен Олбрайт, чтобы помочь ему сориентироваться в мутных водах Пенсильвания-авеню. Олбрайт даже привела с собой тренера по ораторскому мастерству и консультанта по СМИ Фрэнка Грира. Он попросил Гавела прочитать его речь перед Конгрессом США, но сдался после второго параграфа. Стеснительная и сбивчивая манера речи, страх посмотреть в глаза слушателям, отсутствие драматической натки и пауз, заставили Грига поверить, что Гавел не сможет произвести впечатление на заседание местного родительского комитета. Гавел вежливо поблагодарил Грига за помощь, но все-равно был в замешательстве. После многих лет драматургии, Гавел не понимал, что от него хотят.
21 февраля 1990 года - день речи Гавела перед совместной сессией Конгресса США был явно одним из самых запоминающихся моментов в его жизни, а также этот день запомнился немалому числу членов Конгресса США. Когда совместная сессия ведущей сверхдержавы услышала следующие слова Вацлава Гавела: «Спасение человечества заключено в сердце человека, в способности человека к самопознанию, в человеческой кротости и в человеческой ответственности», любой мог сказать, что эти люди, слышавшие тысячи речей были не только впечатлены, но и внутренне затронуты этими словами. Эта речь, прямой эфир которой шел в Чехословакии, получила семнадцать оваций. В целом, Фрэнк Григ оказался неправ.
После речи, Гавел, в сопровождении Спикера Фоли и лидерами большинства и меньшинства в Сенате США Джорджем Митчеллом и Робертом Доулом, встретились с членами обеих палат Конгресса США. Они все хотели поздравить Гавела и пожать ему руку. Некоторые из них, более умные, спросили смысл слов Гавела: «Сознание определяет бытие, а не наоборот». Но Гавел не мог вдаваться в подробности, потому что его ждал Нью-Йорк.
Поездка в кортеже из аэропорта «Ла Гуардиа» была как прыжок в Американскую мечту, как в обычном ее понимании, так и в понимании Нормана Мейлера. Гавел сразу столкнулся с тем, что авторитет не шел вслед за ним и, что в «стране свободных», даже Президенту хорошо постараться для получения уважения. Водители желтых такси со всех уголков мира, большинство из которых никогда не слышали о Гавеле, недружелюбно отнеслись к кортежу с мигалками. Один южно-азиатский джентльмен отказался уступить дорогу, пока полицейская машина не остановилась рядом с ним и не показала штуку, подозрительно похожую на пистолет. Этот аргумент был понятен джентльмену и он медленно отъехал, чтобы не выглядеть испуганным. Такой была Америка, которую любил Гавел.
Гавел любил Америку большую часть своей жизни. Америка была страной свободы, Голливуда и рок-н-ролла. Он любил Америку издалека в юности и влюбился в нее еще в свой первый визит, состоявшийся более двадцати лет назад. Америка 1960х была страной дикости, длинных волос и беспорядочных экспериментов и это было очень близко Гавелу, жившему в такой же период в Праге, пока Пражская весна не была сокрушена. Он любил бунтарский дух и идею рок-н-ролла. Сразу после приезда в Нью-Йорк, Гавел переоделся в джинсы и свитер и пошел в музыкальный клуб CBGB.
Но все же мир литературы, театра и идей был ближе всего Гавелу и он знал его лучше всего. Внезапно, все его друзья из прошлого, и многие другие, пришли его встретить по нью-йоркски. Единственной проблемой было то, как уместить все эти встречи в один день. Ведь Гавел сначала посетил мэра Дикинса в Грэси-мэншионе, потом увиделся с Генеральным секретарем ООН Хавьером Пересом де Куэльяром в штаб-квартире ООН. Затем, Гавел быстро встретился с представителями Human Rights Watch, включая Роберта Бернштейна, Джери Лабера и других американцев, которые заостряли внимание Запада на нарушения прав человека в Восточной Европе. В Публичном театре Гавел снова встретился с Джо Паппом, который продюсировал постановку первой пьесы Гавела в США. Затем, актеры и режиссеры начали посещать Гавела. Один из них выглядел как Пол Ньюман и оказался Полом Ньюманом, поэтому Гавел сказал своим людям: «Я удивлен увидеть кого-то, кто так легендарен, что я даже не поверил в его существование». Пол Ньюман рассказал Гавелу о своих чешских корнях. Затем Гавела быстро повезли в Кафедральный собор Иоанна Богослова на прием, на который пришло 5000 человек. Среди этих гостей были Пол Саймон, Джеймс Тейлор, Пласидо Доминго, Роберта Флак, Грегори Пек, Пол Ньюман, Том Халс (игравший Моцарта в «Амадее» Милоша Формана). Пол Нюман суммировал чувства гостей: «Я встречался с великими государственными деятелями и я встречался с великими творцами, но я никогда не встречался с великими творцами - государственными деятелями». Для Гавела этот прием был, как для визит в магазин сладостей для маленького мальчика. А Ольга выпала роль быть смущенной за них двоих.
Проблема была в том, что гостей хватило бы не на один вечер, а на два-три, прием затянулся, а у Гавела была еще одна важная встреча с писателями на сцене театра Вивианы Бомон в Линкольн-центре. Нам пришлось вытаскивать Гавела с приема, несмотря на протесты Каролины Штоссингер - пианистки и социалите, практически самостоятельно организовавшей этот прием.
Вацлав Гавел всегда был вежливым человеком, который не хотел заставлять других ждать, в особенности, если этими людьми были Норман Мейлер, Курт Воннегут, Уильям и Роуз Стайрон, Артур Миллер и Эдвард Элби. В течение следующих двух часов, он жал руки старым друзьям, обсуждал силу бессильных и концепцию жизни в правде, пытался объяснить грядущие испытания перед Чехословакией, Восточной Европой и СССР. Гавел был рад снова оказаться на полуосвещенной сцене театра, видеть ложи и синий дым, который шел буквально от его шагов.
Вацлав Гавел и Америка были любовью с первого взгляда. Америка восхищалась храбростью Гавела, его скромностью и спокойствием. А Гавеллюбил свободу и индивидуальность США, ее открытость и энергию, терпимость и солидарность с людьми, лишенными подобной свободы. Именно в этот визит, Гавел пришел к выводу, что в борьбе за права человека и свободу в целом, США были более надежным союзником, чем близлежащие страны Европы. Это создавало некоторые внутренние противоречия, потому что взгляды Гавела на большинство иных аспектов, включая смертную казнь, капитализм и экологию, больше соответствовали европейскому, чем американскому подходу.
Но Гавел был также впечатлен всепроникающей энергией американской политики, хотя может он просто спутал Вашингтон с Америкой в целом. Годы спустя, во время его визита в Библиотеку Конгресса США, он написал: «Здесь люди получают удовольствие от политики, а в нашей стране люди жалуются о ней. Здесь политики, ученые, академики, журналисты и иные важные люди остаются в хорошей форме в течение всего дня и вечером говорят самые умные вещи. В нашей стране, эти люди к вечеру устают или пытаются доделать работу или пьяны или рады оказаться дома, чтобы в гордом одиночестве посмотреть телевизор». Гавел мог провести еще больше времени в Америке, но нужно было двигаться дальше, а следующей остановкой была… Москва.