"Многие цвета Кшиштофа Кесьлевского" (1995)
Первоисточник - http://www.musicolog.com/kieslowski_manycolours.asp#.WyYRKaczbIV.
Примерно год назад, Кшиштоф Кесьлевский получил любезное письмо из Оксфордского университета. В то время, университет обновлял свою фонотеку и попросили режиссера предоставить дополнительную информацию о Ван ден Буденмайере - голландском композиторе конца XVIII века, чью музыку он включил в «Декалог», «Двойную жизнь Вероники» и трилогии «Три цвета».
Университетские исследования не позволили найти какую-либо информацию об этом голландском композиторе и в своем любезном ответе, Кшиштоф Кесьлевский написал, что Ван ден Буденмайер был вымышленным композитором, придуманным им и его композитором Збигневом Прайснером.
Вскоре режиссер получил второе письмо из университета, где они выразили понимание необходимостью режиссера защищать свои источники, но для их каталога классической музыки была бы нужна информация об этом загадочном композиторе. Отвечая на второе письмо, режиссер приложил партитуру «голландца» под авторством Збигнева Прайснера. Но университет снова отказался верить в версию режиссера и через полтора года, режиссер решил прекратить эту бессмысленную переписку.
Рассказывая эту историю, Кесьлевский, скорее всего, ненамеренно поднял вопрос дихотомии между тем, как он обсуждает свои фильмы и впечатлением от непосредственно фильмов. Мне выпала честь сопровождать режиссера в течение всего его дня в Оксфорде, услышать две его публичные лекции и взять у него интервью. Но несмотря на это, я все еще ищу того Кесьлевского, чье имя стоит в начальных титрах одних из самых выдающихся фильмов, снятых в нашу небогатую на шедевры киноэпоху.
Польский режиссер быстро взлетел из относительной безвестности в общеизвестный пантеон самых талантливых современных режиссеров. За последние пять лет он успел снять десять часовых фильмов («Декалог»), принесших ему международную славу, а также шесть полнометражных фильмов (если сложить все, то получится что он снял более тысячи минут).
Польский режиссер наиболее известен как режиссер «Короткого фильма об убийстве», «Двойной жизни Вероники» и «Три цвета: красный». И сейчас - в период расцвета его таланта, - он поразил критиков и зрителей своим решением покинуть режиссуру и поселить в своем загородном доме, где он будет «читать, курить и стричь свою лужайку».
Услышав Кесьлевского, вы поразитесь его неверием в кино - сферу, где он, по мнению многих, пытается показать сегодняшние духовные болезни. Но режиссер пытается найти выход в простом гуманизме и считает камеру глупым инструментом, который, в отличие от книги, не может показать искренние чувства человека.
В середине встречи со студентами, у Кесьлевского спросили, любит ли он фильмы, и он дал отрицательный ответ. Затем, у него спросили о его источниках вдохновения, и режиссер назвал жизнь и литературу. После этого, режиссер долго думал о том, кого назвать своими любимыми голливудскими режиссерами и назвал Чаплина и Хичкока. Кшиштоф Кесьлевский также был высокого мнение о Скорсезе как человеке, но также назвал ряд американских режиссеров (мы не будем перечислять), «снявших тупые фильмы».
Когда у него спросили где бы он предпочел быть - в Оксфорде или Каннах, - он отшутился: «Я не думаю, что я много потерял из-за пропуска Канн». Затем, он уточнил: «Я ненавижу это место. Я не говорю про Канны, а про медиацирк». И сейчас бы он никогда не попытался забраться в киновагон поезда «Культура», а предпочел сесть бы в хирургический вагон поезда «Медицина».
Услышав это, уже можно не удивляться его решению об уходе из мира кино, но по-прежнему остается нерешенным вопрос «почему?». «Не так просто внезапно прекратить делать то, что делал десятилетиями,» - он признает. - «Ты должен разъяснить себе причины и убедить самого себя в верности принятого решения. Конечно, журналистам я не обязан все разжевывать. Но я пытаюсь серьезно разъяснить свои мысли, особенно когда общаюсь с молодыми людьми. Я думаю, что я решил прекратить снимать из-за состояния культуры, в особенности ее направления, а скорее угасания.». Именно эти слова по поводу того, почему он перестал снимать, нам удалось услышать от Кесьлевского.
Также у него спросили - планировал ли он сделать «Три цвета» своей лебединой песней? «Нет, они были просто три фильма, которые я тогда сделал. Все было просто - я нашел деньги и снял их. Пять лет назад я даже думал, что они будут что-то значить и расценил их в качестве очередного этапа своей карьеры. Но получилось так, что эти фильмы принесли мне столько денег, что мне более не пришлось работать.» - ответил режиссер.
Но несмотря на это, уход на покой оказался далек от предполагаемого сидения дома с сигаретой в зубах. «Не так просто разорвать контакты со всем тем, что ты делал в последние годы. Я пишу сценарию, встречаюсь с молодыми людьми, желающими снимать фильмы по причинам, кажущимися мне непонятными, и пытаюсь уловить «направление и аромат воздуха» - режиссер развил свою мысль. Также Кесьлевскому приходится много путешествовать, например, он побывал в Финляндии, Аргентине, Италии и приехал сегодня в Оксфорд, чтобы обсудить свои фильмы.
Если рассуждать о впечатлении о режиссере, то придется прибегнуть к метафоре двойной жизни Кесьлевского. Его английский намного лучше, чем мы думаем, и режиссер даже несколько раз поправил переводчика. Также у такого записного пессимиста удивительное чувство юмора.
Кшиштоф Кесьлевский отказывается сравнивать себя с такими мастерами экрана, как Бергман и Тарковский. Но несмотря на это, режиссер не страдает самоуничижением при разговоре о своей работе. По его словам, единственное удовольствие в кинопроизводстве он получает от монтажа: «в эти редкие особые моменты взаимодействия с людьми, когда рождаются идеи или уже родившиеся идеи дают толчок чему-то новому и неожиданному или, когда он понимает, что его фильмы находят отклик у публики».
И если в конце концов он отвергает кино, то потому что он чувствует послание, которое нужно рассказать человечеству: «Оно идет от глубокого убеждения, что если нужно сделать что-то достойное ради культуры, то нужно затронуть те тематики и ситуации, которые связывают, а не разделяют людей. В мире есть множество вещей, которые разделяют людей, такие как религия, политика, история и национализм. Если культура может быть способна на что-то, то она обязательно должна находить вещи, объединяющие всех людей. Ведь в мире столько вещей, которые объединяют людей. Не является важным кто я или кто-то другой, если чей-то зуб болит, то боль будет одинаковой. Именно чувства связывают людей вместе, потому что значение слова «любовь» одинаково для всех. Или значение слов «страх» или «страдание». Мы одинаково боимся и схожи наши предметы страха. Также мы одинаково любим. Именно поэтому я говорю только об этих вещах, потому что в других вещах я вижу только разделение».
Затем мне удалось с ним поговорить во дворе Колледжа Иисуса (где он наконец смог закурить) и я спросил у режиссера, была ли расцветка его трилогии вынужденной необходимостью и были ли эти фильмы историей о любви в Европе 1990х. «Вы правы насчет расцветки. Слова «свобода, равенство и братство» носят французский оттенок, потому что я снимал на французские деньги. Если бы я получил деньги из другой страны, то я бы дал им другое название или бы включил иную национальную тематику. Но, скорее всего, содержание фильмов было бы таким же».
Перед окончанием интервью, я не смог удержаться и вернулся к тематике его раннего ухода из кино. Я спросил - правы ли критики, сравнивая его с судьей из «Три цвета: красный»? «Я не делаю биографических фильмов» - немедленно ответил Кесьлевский. «Ни один из моих фильмов не снят про меня. У меня есть своя жизнь и я не буду никому говорить, какая ее часть включена в мои фильмы. Я не буду это говорить, потому что я это считаю своим личным делом. Никто не угадает каким образом я вставляю свои чувства в свои фильмы. Именно это всегда будет той частью работы, которую я держу при себе.» - он задумался на минуту. - «Я даже не скажу об этом жене - никогда.».
Завершив свою встречу с польским режиссером, я понял, что, как и с Ван ден Буденмайером, нам не нужно искать «реального» Кесьлевского вне рамок кино, а просто наслаждаться его фильмами.
Примерно год назад, Кшиштоф Кесьлевский получил любезное письмо из Оксфордского университета. В то время, университет обновлял свою фонотеку и попросили режиссера предоставить дополнительную информацию о Ван ден Буденмайере - голландском композиторе конца XVIII века, чью музыку он включил в «Декалог», «Двойную жизнь Вероники» и трилогии «Три цвета».
Университетские исследования не позволили найти какую-либо информацию об этом голландском композиторе и в своем любезном ответе, Кшиштоф Кесьлевский написал, что Ван ден Буденмайер был вымышленным композитором, придуманным им и его композитором Збигневом Прайснером.
Вскоре режиссер получил второе письмо из университета, где они выразили понимание необходимостью режиссера защищать свои источники, но для их каталога классической музыки была бы нужна информация об этом загадочном композиторе. Отвечая на второе письмо, режиссер приложил партитуру «голландца» под авторством Збигнева Прайснера. Но университет снова отказался верить в версию режиссера и через полтора года, режиссер решил прекратить эту бессмысленную переписку.
Рассказывая эту историю, Кесьлевский, скорее всего, ненамеренно поднял вопрос дихотомии между тем, как он обсуждает свои фильмы и впечатлением от непосредственно фильмов. Мне выпала честь сопровождать режиссера в течение всего его дня в Оксфорде, услышать две его публичные лекции и взять у него интервью. Но несмотря на это, я все еще ищу того Кесьлевского, чье имя стоит в начальных титрах одних из самых выдающихся фильмов, снятых в нашу небогатую на шедевры киноэпоху.
Польский режиссер быстро взлетел из относительной безвестности в общеизвестный пантеон самых талантливых современных режиссеров. За последние пять лет он успел снять десять часовых фильмов («Декалог»), принесших ему международную славу, а также шесть полнометражных фильмов (если сложить все, то получится что он снял более тысячи минут).
Польский режиссер наиболее известен как режиссер «Короткого фильма об убийстве», «Двойной жизни Вероники» и «Три цвета: красный». И сейчас - в период расцвета его таланта, - он поразил критиков и зрителей своим решением покинуть режиссуру и поселить в своем загородном доме, где он будет «читать, курить и стричь свою лужайку».
Услышав Кесьлевского, вы поразитесь его неверием в кино - сферу, где он, по мнению многих, пытается показать сегодняшние духовные болезни. Но режиссер пытается найти выход в простом гуманизме и считает камеру глупым инструментом, который, в отличие от книги, не может показать искренние чувства человека.
В середине встречи со студентами, у Кесьлевского спросили, любит ли он фильмы, и он дал отрицательный ответ. Затем, у него спросили о его источниках вдохновения, и режиссер назвал жизнь и литературу. После этого, режиссер долго думал о том, кого назвать своими любимыми голливудскими режиссерами и назвал Чаплина и Хичкока. Кшиштоф Кесьлевский также был высокого мнение о Скорсезе как человеке, но также назвал ряд американских режиссеров (мы не будем перечислять), «снявших тупые фильмы».
Когда у него спросили где бы он предпочел быть - в Оксфорде или Каннах, - он отшутился: «Я не думаю, что я много потерял из-за пропуска Канн». Затем, он уточнил: «Я ненавижу это место. Я не говорю про Канны, а про медиацирк». И сейчас бы он никогда не попытался забраться в киновагон поезда «Культура», а предпочел сесть бы в хирургический вагон поезда «Медицина».
Услышав это, уже можно не удивляться его решению об уходе из мира кино, но по-прежнему остается нерешенным вопрос «почему?». «Не так просто внезапно прекратить делать то, что делал десятилетиями,» - он признает. - «Ты должен разъяснить себе причины и убедить самого себя в верности принятого решения. Конечно, журналистам я не обязан все разжевывать. Но я пытаюсь серьезно разъяснить свои мысли, особенно когда общаюсь с молодыми людьми. Я думаю, что я решил прекратить снимать из-за состояния культуры, в особенности ее направления, а скорее угасания.». Именно эти слова по поводу того, почему он перестал снимать, нам удалось услышать от Кесьлевского.
Также у него спросили - планировал ли он сделать «Три цвета» своей лебединой песней? «Нет, они были просто три фильма, которые я тогда сделал. Все было просто - я нашел деньги и снял их. Пять лет назад я даже думал, что они будут что-то значить и расценил их в качестве очередного этапа своей карьеры. Но получилось так, что эти фильмы принесли мне столько денег, что мне более не пришлось работать.» - ответил режиссер.
Но несмотря на это, уход на покой оказался далек от предполагаемого сидения дома с сигаретой в зубах. «Не так просто разорвать контакты со всем тем, что ты делал в последние годы. Я пишу сценарию, встречаюсь с молодыми людьми, желающими снимать фильмы по причинам, кажущимися мне непонятными, и пытаюсь уловить «направление и аромат воздуха» - режиссер развил свою мысль. Также Кесьлевскому приходится много путешествовать, например, он побывал в Финляндии, Аргентине, Италии и приехал сегодня в Оксфорд, чтобы обсудить свои фильмы.
Если рассуждать о впечатлении о режиссере, то придется прибегнуть к метафоре двойной жизни Кесьлевского. Его английский намного лучше, чем мы думаем, и режиссер даже несколько раз поправил переводчика. Также у такого записного пессимиста удивительное чувство юмора.
Кшиштоф Кесьлевский отказывается сравнивать себя с такими мастерами экрана, как Бергман и Тарковский. Но несмотря на это, режиссер не страдает самоуничижением при разговоре о своей работе. По его словам, единственное удовольствие в кинопроизводстве он получает от монтажа: «в эти редкие особые моменты взаимодействия с людьми, когда рождаются идеи или уже родившиеся идеи дают толчок чему-то новому и неожиданному или, когда он понимает, что его фильмы находят отклик у публики».
И если в конце концов он отвергает кино, то потому что он чувствует послание, которое нужно рассказать человечеству: «Оно идет от глубокого убеждения, что если нужно сделать что-то достойное ради культуры, то нужно затронуть те тематики и ситуации, которые связывают, а не разделяют людей. В мире есть множество вещей, которые разделяют людей, такие как религия, политика, история и национализм. Если культура может быть способна на что-то, то она обязательно должна находить вещи, объединяющие всех людей. Ведь в мире столько вещей, которые объединяют людей. Не является важным кто я или кто-то другой, если чей-то зуб болит, то боль будет одинаковой. Именно чувства связывают людей вместе, потому что значение слова «любовь» одинаково для всех. Или значение слов «страх» или «страдание». Мы одинаково боимся и схожи наши предметы страха. Также мы одинаково любим. Именно поэтому я говорю только об этих вещах, потому что в других вещах я вижу только разделение».
Затем мне удалось с ним поговорить во дворе Колледжа Иисуса (где он наконец смог закурить) и я спросил у режиссера, была ли расцветка его трилогии вынужденной необходимостью и были ли эти фильмы историей о любви в Европе 1990х. «Вы правы насчет расцветки. Слова «свобода, равенство и братство» носят французский оттенок, потому что я снимал на французские деньги. Если бы я получил деньги из другой страны, то я бы дал им другое название или бы включил иную национальную тематику. Но, скорее всего, содержание фильмов было бы таким же».
Перед окончанием интервью, я не смог удержаться и вернулся к тематике его раннего ухода из кино. Я спросил - правы ли критики, сравнивая его с судьей из «Три цвета: красный»? «Я не делаю биографических фильмов» - немедленно ответил Кесьлевский. «Ни один из моих фильмов не снят про меня. У меня есть своя жизнь и я не буду никому говорить, какая ее часть включена в мои фильмы. Я не буду это говорить, потому что я это считаю своим личным делом. Никто не угадает каким образом я вставляю свои чувства в свои фильмы. Именно это всегда будет той частью работы, которую я держу при себе.» - он задумался на минуту. - «Я даже не скажу об этом жене - никогда.».
Завершив свою встречу с польским режиссером, я понял, что, как и с Ван ден Буденмайером, нам не нужно искать «реального» Кесьлевского вне рамок кино, а просто наслаждаться его фильмами.