"Гавел: его жизнь", Михаэл Жантовский (Приготовить рыбу)
Приготовить рыбу
Любой может превратить рыбу в уху, но намного сложнее превратить уху обратно в рыбу
Может показаться, что президент провел свой первый срок за кругосветными визитами, но на самом деле он уделял наибольшее внимание внутренним вопросам. Ситуация становилась все сложнее. Плановая экономика рушилась, а только зародившаяся рыночная экономика была слишком слаба. Стало ясно, что вскоре стране понадобится финансирование МВФ. В Чехословакии отсутствовал внутренний капитал, не было столь нужных инвестиций, и иностранные инвесторы были настроены по-прежнему скептически. Постоянный поток историй о коммунистических агентах на высоких должностях злили общественности и помогали скрыть реальные факты того, что коммунистические боссы начали оккупировать высокие посты в промышленности и бизнесе. Гавел делал все возможное. Он продолжал ездить по стране, посещая дюжины мест и давали множество речей. Гавел продолжал обличать «темные силы прошлого» и их попытки захватить будущее. По моей инициативе, он начал свое собственное еженедельное радио шоу, на манер «бесед у камина» Рузвельта. Его популярность по-прежнему огромной. Гавел работал допоздна в будние и выходные. Он часто уставал и болел, поэтому ему приходилось менять запланированные визиты и иногда даже вычеркивать целые дни. Весной Гавелу пришлось перенести операцию по удалению грыжи. Он редко видел Ольгу - свою жизненную опору, - из-за своих обязательств и ее участия в Комитете доброй воли - благотворительном фонде помощи больным и людям с ограниченным возможностям. Ольга вложил в этот все свои силы. С другой стороны, как нам казалось, загруженность Гавела не давала ему достаточно времени на любовниц. Йитка начала пропадать из жизни Гавела, а начавшийся весной 1990 года роман с будущей женой Дасой был еще в начальной стадии.
В это же время Гавел осознал, что для нет света в конце тоннеля. Его первый срок подходил к концу и стало ясно, что никто не сможет его заменить - ни пожилой Дубчек, ни популярный и приятный Динтсбир и не работящий и жесткий Клаус. Парламентские выборы принесли огромное большинство чешскому Гражданскому Форуму и словацкой Общественности против насилия. Но эта победа стала началом конца для этих партий и это не было неожиданностью. Эти два движения были плодом общей идеи о создании демократического правительства, законности и уважения прав человека, но этом все заканчивалось. Представители партии не имели общей точки зрения насчет экономического курса, политики безопасности, внешней политики и, самое главное, как выстроить отношения между чехами и словаками. Все же эти партии позволили Гавелу получить абсолютное большинство в Федеральной Ассамблее, когда его переизбрали на второй срок в июле 1990 года. Но после возвращения из летних отпусков, события начали развиваться совсем по-другому.
Еще до парламентских выборов, из Гражданского Форума начали выходить важные фигуры. Группа диссидентов, состоящих из консервативно-католических политиков, некоторые из которых участвовали в Кампадемии и ее ежегодных слетах в Градечке, основали в декабре 1989 года Гражданско-демократический Союз. Иная консервативная группа, сформировавшаяся вокруг Вацлава Бенды, сначала вступили в быстро развивающуюся Народную партию, а затем откололись от нее и сформировали Христианско-демократическую партию. Кто-то, вроде Рудольфа Бартека, вступили во вновь сформированную Социал-демократическую партию - самую старую и уважаемую из традиционных партий, запятнавшую себя капитуляцией перед коммунистами в 1948 году. Старые коллеги и враги Гавела по журналу «Лицо» - Эммануэль Мандлер и Богумил Долезал, - уже давно запустили Либерально-демократическую партию.
Все же большее число членов Гражданского Форума пока осталось, но вскоре они начали распадаться на две отдельные группы. Одна группа включала многих основателей, а также старых хартистов и диссидентов. Нельзя назвать их «великими хартистами», потому что в их прежних жизнях было мало великого, но они сохраняли огромный моральный авторитет у рядовых членов.
Другая группа состояла из новых, в основном молодых, активистов, которые помогли создавать ячейки Форума в ноябре 1989 года. Многие из них базировались не в Праге. Они не стали безоговорочно верными последователями старых руководителей, они видели в Форуме открытую платформу с испытаниями и возможностями. Молодые активисты не желали тратить время на сложные философские и политические дебаты, которые были основной частью Форума для их более пожилых коллег. Они хотели добиться результатов и, в процессе, продвинуть себя.
Эти два видения Форума схлестнулись в схватке за лидерство. В конце концов основными кандидатами стали Мартин Палуш - сын одного из самых интеллектуальных старых активистов Форума, философ и уважаемый член Кампадемии, - и Вацлав Клаус - «серый» экономист Чикагской школы и намного более грубый, чем Палуш. Клаус ездил по стране и собирал голоса рядовых членов, а Палуш опирался на моральную поддержку диссидентов. Вацлав Клаус убедительно выиграл выборы и традиционалисты попытались сгруппироваться вокруг Гавела.
Но Гавел уже слишком отдалился от Форума, чтобы играть в его работе значимую роль. Он пригласил всех участников кампании в Ланский замок, чтобы попытаться найти общий язык и участники, скрипя сердцами, смогли договориться о согласованном разделе Форума. Отношения Гавела и Клауса, не являвшиеся теплыми, уже понесли удар, когда Гавел, встревоженный огромными амбициями Министра финансов и полной неспобностью работать в команде (если только он ее не возглавлял), попытался убрать Клауса из правительства. Думая о назначении нового правительства после выборов и по советам ряда лидеров Форума, Гавел думал предложить Клаусу очень важную, но не политическую, должность Председателя Центрального банка. Попытка не удалась и показала, не в последний раз, что Гавел не может выстоять против оппонента, не замороченного вопросами уважения. Это была встреча дух миров - сторонник аполитичной политики Гавел встретил прожженного политикана Клауса.
Тем не менее, согласие о разделе Форума стало основой для более серьезного события. Организовав раздел партии и превратив свою фракцию Форума в свою личную политическую партию, Клаус показал себя не только безжалостным, но и практичным. Его не интересовали вопросы, кто получит право на название Форума, имущество и кто будет считаться «политическим преемником». В таких вопросах, Клаус был прагматичен, потому что его интересовало главное - контроль не партии, а правительства. Клаус стал для оппонентов могильщиком революции, а для сторонников он стал знаменосцем нового порядка.
Построение нового порядка стало главной задачей нового правительства. Следуя концепции Ральфа Дарендорфа, основы новой политической системы были построены в течение шести месяцев после революции. Принятие решений о будущей правовой системе, экономики и институтов свободного общества заняло шесть лет. Но никто не думал о третьей части концепции Дарендофа - что понадобится около шестидесяти лет на изменение сознания людей.
Не нужно было быть неверующим в догмы Карла Маркса и его последователей, как Гавел, чтобы понять то, что нужны эффективные политические реформы для будущего благополучия страны. Но осознание не означало автоматического решения. Проблем было очень много и Гавел, как и большинство жителей страны, не очень хорошо знал, как с ними справиться. Несмотря на горы прочитанных книг и самообразование, Гавел не только не знал основы экономической теории, потому что его мозг был засорен марксисткой пропагандой и диалектической софистикой, именуемой политической экономией, но он также вообще не знал практические вопросы работы реальной экономики.
Гавел был вынужден опираться на советы экономистов, которые, чтобы сделать вещи еще сложнее, разделились на два лагеря. Первый лагерь, состоящий из ученых, воплощением и руководителем которых был Вацлав Клаус, работали в исследовательских институтах и университетах, имитируя деятельность по косметической модернизации плановой экономики, но на самом деле они использовали доступ к иностранной литературе и контакты с иностранными учеными, чтобы узнать больше о теоретических аспектах свободного рынка. Тем не менее, у них не было опыта управления даже предприятием, а не только страной. Второй лагерь, состоявший из коммунистов-реформаторов периода Пражской весны, хорошо умели улучшить работу фабрики или предприятия в условиях социалистического догматизма, но они практически не знали теорию работы рыночной экономики. Эти две группы схлестнулись в борьбе за внимание Гавела и нации.
Правительственный «Сценарий экономических реформ», одобренный Федеральной Ассамблей в сентябре 1990 года, целью экономического преобразования был «переход от плановой к рыночной экономике». Хотя никто еще не был готов решить глобальные экономические вопросы, уже был запущен пилотный проект в форме «малой приватизации», в ходе которой тысячи малых предприятий, включая магазины, рестораны и мастерские, продавались на торгах. Хотя этот метод был довольно справедливым и прозрачным, но он не учитывал сильное расслоение доходов в стране в результате коммунистического правления. У большинства людей не было денег и не было возможности ее заработать. Уровень зарплат был распределен в пользу рабочих профессий, отсутствовали механизмы инвестирования - акции просто не существовали, - и были минимальные ставки по вкладам. В Чехословакии разрешалось владеть только одной единицей недвижимости для проживания и второй для отдыха. Поэтому у жителей не было свободных денег.
Единственными людьми с доступом к капиталу была коммунистическая номенклатура и воротилы черного рынка, включая валютчиков и шабашников. В реальности эти две группы были взаимосвязана, так как номенклатура активно пользовалась благами черного рынка, а воротилы черного рынка искали защиты у номенклатуры.
Поэтому было очевидно, что единственными победителями аукционов станут представители двух указанных групп. Единственной предлагаемой разумной альтернативой было перевести владение активами, полностью или частично, людям, работающим в них. К сожалению, это предложение стало актуальным только при будущей реструктуризации таких крупных компаний, как United Airlines. Также это предложение попахивало социалистической моделью бывшей Югославии и поэтому его отвергли.
Гавел, всегда озабоченный вопросами дискриминации и неравенства, собрал встречу ответственных чиновников, чтобы убедить их учесть интересы работников. Не имея возможности говорить экономическим языком, вместо того этого он начал использовать житейский опыт на примере истории управляющего его любимого ресторана Rybarna (пани Беранова). Аргументы Гавела не помогли. Около 23000 малых предприятий были приватизированы и большая их часть перешла к бывшей номенклатуре и воротилам черного рынка. На самом деле, они стали еще более сплоченными. Получив негласную поддержку властей, они сформировали картели, чтобы занижать цены на аукционах, и они смогли купить их на аукционах. И вскоре пани Беранова потеряла свою работу.
Также в Чехословакии было огромное число частной собственности, которая была национализирована коммунистами и, по большому счету, доведена до аварийного состояния. Что-то было частными домами, землей, лесами, фабриками и предприятиями; что-то принадлежало группам и организациям, самой крупной из которых была Католическая церковь; что-то было отобрано нацистами у евреев. После войны, правительство не задумывалось о возвращении этих активов собственникам, а собственники были мертвы, их наследники были за границей или пропали без вести, а их имущество было сильно повреждено.
Поэтому Гавел и правительство должны были очистить «авгиевы конюшни» ошибок и горя. Несомненно, они хотели очистить хотя бы часть «конюшен», но с чего нужно было начать? Ведь не все это было плодом работы коммунистов. Что-то шло еще с конца Австро-Венгрии и возникновения независимой Чехословакии, когда были национализировано имущество аристократов и землевладельцев. А что-то шло еще с семнадцатого века, когда после поражения протестантов в начале Тридцатилетней войны, их имущество было конфисковано католиков. И не нужно было забывать о трех миллионах изгнанных судетских немцах.
Некоторые думали, что лучшим ответом будет бездействие и какие-то из их аргументов были разумными. Часть имущества пропала, часть потеряла в цене, часть была задавлена долгами. У государства не было денег, чтобы выплатить полную компенсацию стоимости имущества на момент конфискации, даже без процентов. Любые исключения из правил будут носить выборочный характер и поэтому создадут новую несправедливость. В большинстве случаев у этого имуществ, в основном у земли и домов, были новые частные собственники. В любом случае, государство не собирались загладить несправедливость совершением другой несправедливости. Также в общества царило недоверие к крупным собственникам в результате сорока лет коммунистической пропаганды, недоверия к религии, и к Католической церкви в особенности, и открытой враждебности к эмигрантам, которые «покинули нас, чтобы процветать на Западе, пока мы мучились при коммунистах».
В то время, как Клаус был озабочен вопросами приватизации и не особо думал о реституции и ее объемах, Гавел был менее заинтересован идеологическими вопросами собственности, но он считал реституцию формой исторической справедливости. Поскольку они оба сходились на принципе неотъемлемости частной собственности, они смогли прийти к согласию, что государство должно попытаться загладить несправедливость, но понимали, что не все может быть исправлено. Левая оппозиция зацепилась за факт, что Гавел (и глава его аппарата Карел Шварценберг - потомок одной из старейших и богатейших семей) получат непосредственную выгоду от реституции, поскольку его семья владела Баррандовскими террасами и некоторыми иными ценными активами. Из-за этого, а также чтобы избежать обвинений в конфликте интересов, Гавел не принял активного участия в законотворческом процессе, кроме нескольких комментариев о недопустимости новых несправедливостей. Несмотря на это, левые снова изобразили Гавела, как адвоката богатых и беспринципного эгоиста.
Закон, принятый парламентом после расширенных дебатов, был назван «Закон о смягчении ряда негативных последствий в отношении имущества». Предельным сроком было 25 февраля 1948 года - дата коммунистического переворота и заявителями могли быть только чехи и словаки, проживающие на территории Чехословакии.
На тот момент закон был самой амбициозной попыткой восстановить несправедливость. Но также он открыл Ящик Пандоры, производящих новые скандалы. В частности, были случаи фальсифицированных документов на собственность, попытки наследников быстро получить гражданство Чехословакии и волны протестов тех, кто также пострадал в прошлом, но не попадал под действие закона.
Гавел всячески старался сохранять позицию морального арбитра, которая ему предназначалась в связи с текущим статусом и прошлым моральным авторитетом. Он отдал на усмотрение брата и его жены начать процесс по восстановлению прав на фамильное наследство Гавелом и он дал обязательство не искать личной выгоды от реституции, потому что у него были доходы от литературных трудов и президентская зарплаты, большую часть которых он отдавал на нужды благотворительности.
Следующая, и еще большая, волна передачи собственности началась в ноябре 1991 года и Гавел в ней принял минимальное участие. Она стала символом реформ и источником для скандалов. «Большая приватизация» была нацелена на смену структуры собственности основных экономических институтов. Эта операция влекла огромные трудности. Основной проблемой была необходимость превратить уху обратно в рыбу, цитируя экономиста Джеффри Сакса. Вопросы носили экономический и политический характер. С экономической точки зрения, была классическая проблема найти способ позволить рынку распределить собственность в разумных пропорциях, чтобы экономика могла функционировать эффективно.
С политической точки зрения, было невозможно просто предложить собственность самому состоятельному, потому что тогда экономика оказалась бы полностью под иностранным контролем. В результате пришли к решению запустить ваучерную приватизацию. За символическую сумму, каждый гражданин мог купить ваучеры, которые можно было обменять на акции приватизируемых предприятий. Эта схема была разработана талантливым экономистом-теоретиком Душаном Триской - последователем Вацлава Клауса. Триска был отпрыском семьи влиятельных коммунистов, он стал одним из экономистов-самоучек, изучивших современную экономическую теорию во время имитации работы по разрешению проблем плановой экономики. В свое свободное время Тришка любил курить травку и играть в Монополию. Он был экспертом в Монополии и невероятных экономических идеях.
Простота схемы носила черты гениальности и небольшой мошеннический лоск. За тридцать долларов гражданин получал ваучеры, номинальная стоимость которых составляла около тысячи долларов. Их владелец мог обменять их на акции и самотоятельно играть на бирже или вложить их в расплодившиеся «инвестиционные фонды» и, заплатив небольшую сумму, доверить свои акции профессионалам. Это была беспроигрышная схема, потому что некоторые инвестиционные фонды предлагали купить ваучеры с огромной наценкой. И не нужно забывать, что за шесть месяцев до выборов было очень выгодно разместить факсимиле своей подписи на ваучерах. Чья же это была факсимиле? Это была факсимиле подписи министра финансов Вацлава Клауса.