Дао-какао и Нивкурил.
«Милый дедушко Шри Япутра, - размочив тушь слезами, выцарапывал Нивкурил.
- Забери меня отсюда. В ихнем тут монастыре ужос чего. И какой я был дурень, что убежал.
Жрать тут не дают. И не потому что „нехуй жрать“, как дома, а чтобы духовно расти.
И какавы никакой нет, а только чай, и даже настоятель его пьет, как дура полная.
И палкой тоже пиздют не просто так, как ты лупил, а со смыслом: чтобы я просветлился.
А я нимагу. Я им говорил: „идите в жопу, - говорю, - со своим дзэн-буддизмом!“
А они не обрадовались, а взяли нефритовую будду, и стали ейной харей мне в морду тыкать.
Забери меня, дедушко, из этой богадельни! Сил моих нет никаких…»
Утирая слезы рукавом, Нивкурил подписал внизу: «Твой, как всегда, Нивкурил»
и выдрал из бумажной раздвижной перегородки свое послание.
Если б не было пастафарианства, я был бы даокакаистом.
- Забери меня отсюда. В ихнем тут монастыре ужос чего. И какой я был дурень, что убежал.
Жрать тут не дают. И не потому что „нехуй жрать“, как дома, а чтобы духовно расти.
И какавы никакой нет, а только чай, и даже настоятель его пьет, как дура полная.
И палкой тоже пиздют не просто так, как ты лупил, а со смыслом: чтобы я просветлился.
А я нимагу. Я им говорил: „идите в жопу, - говорю, - со своим дзэн-буддизмом!“
А они не обрадовались, а взяли нефритовую будду, и стали ейной харей мне в морду тыкать.
Забери меня, дедушко, из этой богадельни! Сил моих нет никаких…»
Утирая слезы рукавом, Нивкурил подписал внизу: «Твой, как всегда, Нивкурил»
и выдрал из бумажной раздвижной перегородки свое послание.
Если б не было пастафарианства, я был бы даокакаистом.