Страницы истории: из жизни неквалифицированных рабочих
Я уже рассказывал, как в викторианском Лондоне жила вполне благополучная семья квалифицированного рабочего. Прежде чем перейти к описаниям условиям жизни представителей разных классов, хочется поднять тему условий труда. Давно подмечено, что наибольший интерес обычно вызывают всякие ужасы (я как читатель не являюсь исключением из этого правила). В полном соответствии с указанными соображениями расскажу о труде неквалифицированных рабочих на вредных предприятиях, а чуть позже поведаю о непрестижных, но порою небезвыгодных «уличных» специальностях. В своих описаниях я буду опираться преимущественно на книгу Татьяны Диттрич «Повседневная жизнь викторианской Англии».
Индустриализация в названную эпоху быстро преображала лицо Великобритании. Уже к концу первой половины XIX столетия урбанизация и степень концентрации производства достигли невиданных ранее масштабов. Притоку населения в крупные города, где можно было найти работу, также способствовали неурожаи, в частности голод в Ирландии. Как и сейчас, промышленные центры вовсе не были «резиновыми», и далеко не всем удавалось найти себе место. Да и не всегда так уж везло даже счастливцам, которые все-таки устраивались на заводы и фабрики, особенно если речь шла о предприятиях химической промышленности. О влиянии вредного производства на здоровье тогда думали очень мало. Впрочем, справедливости ради надо отметить, что даже представители высшего класса нещадно травили себя в быту, используя по сути ядовитые (чаще всего из-за красителей) предметы роскоши, газовое освещение и т.д., о чем я при случае обязательно расскажу в отдельном альбоме. А пока же речь поведу о неквалифицированной и низкооплачиваемой рабочей силе, задействованной на вредных предприятиях.
Вот выдержка из отчета о свинцовой индустрии в 1893-1894 годах: «Известно, что свинец в любой форме, даже в бесконечно малых дозах, постепенно собирается в организме человека, после чего обнаруживаются серьезные проблемы со здоровьем, первыми признаками из которых являются колики. Практически все работники на свинцовых фабриках выглядят очень бледными. И именно этот недостаток крови, а также голубая линия около зубов на деснах являются показателем серьезности заболевания. Следующая ступень - это паралич запястий рук, за которым следует стадия, начинающаяся с жалоб на головную боль с припадками и потерей сознания. Смерть в таких случаях наступает через три дня. Если же человек приходит в сознание, то часто остается слепым. Особенно поражает эта болезнь молодых девушек от 18 до 24 лет. Свинец поступает в систему через поры кожи, а также, попадая под ногти, заносится внутрь вместе с едой. Однако самый страшный вред наносится организму при вдыхании свинцовой пыли».
В 1893 году был основан специальный комитет в парламенте для разбирательства условий работы в химической индустрии. В результате исследований выявилось, что наиболее опасными для здоровья человека считаются предприятия по производству индийской резины, морению дерева и бумаги, красящих веществ, по лакированию стекла, мукомольные комбинаты, фабрики по разливу и запечатыванию в бутылки газированной воды, мастерские по окраске кораблей воспламеняющейся краской, а также производство спичек и свинца.
Были выработаны необходимые меры для предохранения случаев потери здоровья на производстве, однако чаще всего они сводились лишь к тому, что владелец бизнеса обязывался давать молоко сотрудникам в 11 часов дня, выделять деньги на шитье фланелевых респираторов, которые чаще всего заменялись носовыми платками, и обеспечивать всех работников фартуками. Для контроля за соблюдением даже таких минимальных мер были назначены специальные инспекторы, в том числе (впервые в истории!) женские инспекторы, с которыми работницы могли более открыто обсуждать свои проблемы.
Вот что рассказывалось в департаменте комитета о белом свинце в 1893 году. Комитет решил расследовать обстоятельства смерти семнадцатилетней Хатти Уолтер. Она жила в трех милях от фабрики в бедной семье. Поступила на работу за год до того в качестве эмалировщицы и была ею шесть месяцев. Эта должность считалась самой опасной. Хатти должна была, наклоняясь над изготавливаемой продукцией, смахивать с нее щеткой мелкие частички, перед тем как наносился новый слой эмали. Девушка постоянно глотала вредную пыль. Проработав полгода, однажды она почувствовала себя плохо и попросила мастера отпустить ее домой, куда ее проводил работник фабрики. Направленный к ней доктор зафиксировал сильное отравление свинцом. Через шесть дней она умерла. Столь быстрая смерть объяснялась тем, что девушка была крайне истощена, жила впроголодь и в любую погоду должна была проделывать долгий путь к месту работы, где оставалась на целый день.
Другой девушке, Энни Харрисон, повезло больше. Она осталась жива. После того как Энни потеряла сознание, она, почувствовав первые признаки отравления, вскоре бросила эту вредную работу.
«- Скажите мне, - спросили ее на дознании, которое последовало после смерти Хатти, - всегда ли вы надевали носовой платок на лицо?
- Нет, сэр. Когда я поступила, то там были очень старые халаты, такие изношенные, рвались по швам, и уже не было шапочек на голову. А насчет платка на рот, так и их сначала не было. Потом только, после нового закона они дали нам эти фланелевые штуки - респираторы.
- Много ли пыли вы глотали?
- Очень, сэр. Она такая сладкая на вкус. Когда меня тошнило, то выходили целые куски.
- Черные?
- Да, большие шматки. Каждая девушка на фабрике вам скажет то же, если они захотят говорить правду, сэр. Если работаешь в красном цехе, то выходят красные куски, в голубом - голубые, но самая худшая желтая пыль! Вот она меня погубила, сэр!
- Скажите, проникала ли пыль вам под одежду?
- Да, через халат и сквозь робу.
- Мыли ли вы руки регулярно?
- Да, сэр.
- А другие девушки?
- Сказать по правде, сэр, там и рукомойников-то не было, пока не приехали инспекторы.
- Собираетесь ли вы возвращаться на фабрику?
- Нет, сэр. Меня выгонят из дома, если я вернусь».
Еще хуже, пожалуй, была работа только на спичечных фабриках. За мизерную оплату в пять шиллингов в неделю, работая по 14 часов в день, рабочие должны были окунать деревянные палочки в раствор фосфора и серы, налитый в лотки. Заводчики, не думая о нанимаемых работниках, среди которых часто были дети, организовывали производство в крошечных комнатах без окон и вентиляции, где люди проводили целый день, дыша испарениями фосфора. Здесь состав смешивали и нагревали, и здесь же готовые спички высыхали перед их раскладыванием по коробочкам.
Работа несложная, но уже через несколько лет у бедняг начинались мучительные зубные боли, распухали десны и челюсти. Единственным способом прекратить мучения хоть на какое-то время было выдергивание всех зубов. Если же человек продолжал работу на вредном производстве (а в большинстве случаев у него не было выбора), то испарения фосфора проникали в костную ткань, и у бедолаги начинала светиться в темноте челюсть, а порою и другие кости. Не случайно районы, где жили спичечники, называли трущобами светящихся скелетов.
Редко кто из таких рабочих доживал до сорока лет. Если организм был крепкий и оставалась надежда, что болезнь не охватила все ткани, единственным способом избавиться от мучительных болей было удаление зараженной челюсти, что сопровождалось ужасной операцией без всякой анестезии и длительным и не менее мучительным выздоровлением. Не случайно работницы спичечных фабрик (Victorian Match Girls) считаются одними из первых борцов за права рабочих.
В бедных семьях многие дети в пять лет уже начинали работать, так как даже их мизерный заработок являлся подспорьем в семье. Если матери работали на дому, склеивая коробки для спичек, скручивая сигары или изготовляя щетки, дети помогали и работали порой по 15 часов в день. Те же, кто были старше пяти лет, шли на заводы или даже в шахты. На ткацких фабриках их тоненькие ручки могли пролезть в такие узкие места в станках, куда не доставали взрослые. Вот цитата хоть и литературного происхождения, но вполне наглядная, к тому же написанная в рассматриваемые годы: «В огромном жарком и влажном цехе в два ряда стояли станки, двигавшиеся сначала вперед, а потом назад. Тим, которому было тогда пять лет, ползал под ними, собирая кусочки хлопка, скатившиеся на пол и свисавшие с рабочей платформы. Он, в прямом смысле слова, работал, не поднимая головы, потому что машина снесла бы ее при движении назад. Ему также в любую минуту могло повредить ногу, если бы она попала в рельсы, по которым двигались колеса, или отрезать руку, потому что невозможно было приноровиться к ритму станка. Двигаясь медленно вперед, механизм стремительно набирал скорость при возвращении, заставляя Тима проворно откатываться назад. При этом на него постоянно кричал надсмотрщик, и мальчишка боялся, что скоро у него уши вытянутся как у осла, оттого что их постоянно дерут взрослые. Рабочий день длился по двенадцать часов». Многие получали увечья на всю жизнь, дети с отрезанными пальцами и руками или забитыми хлопковой пылью легкими встречались не так уж и редко. При этом маленькие рабочие могли рассчитывать на совсем уж крошечную оплату труда, в среднем десять пенсов в неделю.
Когда в 1870 году был принят закон, обязывающий всех детей в возрасте от пяти до десяти лет ходить в школы, на практике он долгое время в полной мере не исполнялся.
Индустриализация в названную эпоху быстро преображала лицо Великобритании. Уже к концу первой половины XIX столетия урбанизация и степень концентрации производства достигли невиданных ранее масштабов. Притоку населения в крупные города, где можно было найти работу, также способствовали неурожаи, в частности голод в Ирландии. Как и сейчас, промышленные центры вовсе не были «резиновыми», и далеко не всем удавалось найти себе место. Да и не всегда так уж везло даже счастливцам, которые все-таки устраивались на заводы и фабрики, особенно если речь шла о предприятиях химической промышленности. О влиянии вредного производства на здоровье тогда думали очень мало. Впрочем, справедливости ради надо отметить, что даже представители высшего класса нещадно травили себя в быту, используя по сути ядовитые (чаще всего из-за красителей) предметы роскоши, газовое освещение и т.д., о чем я при случае обязательно расскажу в отдельном альбоме. А пока же речь поведу о неквалифицированной и низкооплачиваемой рабочей силе, задействованной на вредных предприятиях.
Вот выдержка из отчета о свинцовой индустрии в 1893-1894 годах: «Известно, что свинец в любой форме, даже в бесконечно малых дозах, постепенно собирается в организме человека, после чего обнаруживаются серьезные проблемы со здоровьем, первыми признаками из которых являются колики. Практически все работники на свинцовых фабриках выглядят очень бледными. И именно этот недостаток крови, а также голубая линия около зубов на деснах являются показателем серьезности заболевания. Следующая ступень - это паралич запястий рук, за которым следует стадия, начинающаяся с жалоб на головную боль с припадками и потерей сознания. Смерть в таких случаях наступает через три дня. Если же человек приходит в сознание, то часто остается слепым. Особенно поражает эта болезнь молодых девушек от 18 до 24 лет. Свинец поступает в систему через поры кожи, а также, попадая под ногти, заносится внутрь вместе с едой. Однако самый страшный вред наносится организму при вдыхании свинцовой пыли».
В 1893 году был основан специальный комитет в парламенте для разбирательства условий работы в химической индустрии. В результате исследований выявилось, что наиболее опасными для здоровья человека считаются предприятия по производству индийской резины, морению дерева и бумаги, красящих веществ, по лакированию стекла, мукомольные комбинаты, фабрики по разливу и запечатыванию в бутылки газированной воды, мастерские по окраске кораблей воспламеняющейся краской, а также производство спичек и свинца.
Были выработаны необходимые меры для предохранения случаев потери здоровья на производстве, однако чаще всего они сводились лишь к тому, что владелец бизнеса обязывался давать молоко сотрудникам в 11 часов дня, выделять деньги на шитье фланелевых респираторов, которые чаще всего заменялись носовыми платками, и обеспечивать всех работников фартуками. Для контроля за соблюдением даже таких минимальных мер были назначены специальные инспекторы, в том числе (впервые в истории!) женские инспекторы, с которыми работницы могли более открыто обсуждать свои проблемы.
Вот что рассказывалось в департаменте комитета о белом свинце в 1893 году. Комитет решил расследовать обстоятельства смерти семнадцатилетней Хатти Уолтер. Она жила в трех милях от фабрики в бедной семье. Поступила на работу за год до того в качестве эмалировщицы и была ею шесть месяцев. Эта должность считалась самой опасной. Хатти должна была, наклоняясь над изготавливаемой продукцией, смахивать с нее щеткой мелкие частички, перед тем как наносился новый слой эмали. Девушка постоянно глотала вредную пыль. Проработав полгода, однажды она почувствовала себя плохо и попросила мастера отпустить ее домой, куда ее проводил работник фабрики. Направленный к ней доктор зафиксировал сильное отравление свинцом. Через шесть дней она умерла. Столь быстрая смерть объяснялась тем, что девушка была крайне истощена, жила впроголодь и в любую погоду должна была проделывать долгий путь к месту работы, где оставалась на целый день.
Другой девушке, Энни Харрисон, повезло больше. Она осталась жива. После того как Энни потеряла сознание, она, почувствовав первые признаки отравления, вскоре бросила эту вредную работу.
«- Скажите мне, - спросили ее на дознании, которое последовало после смерти Хатти, - всегда ли вы надевали носовой платок на лицо?
- Нет, сэр. Когда я поступила, то там были очень старые халаты, такие изношенные, рвались по швам, и уже не было шапочек на голову. А насчет платка на рот, так и их сначала не было. Потом только, после нового закона они дали нам эти фланелевые штуки - респираторы.
- Много ли пыли вы глотали?
- Очень, сэр. Она такая сладкая на вкус. Когда меня тошнило, то выходили целые куски.
- Черные?
- Да, большие шматки. Каждая девушка на фабрике вам скажет то же, если они захотят говорить правду, сэр. Если работаешь в красном цехе, то выходят красные куски, в голубом - голубые, но самая худшая желтая пыль! Вот она меня погубила, сэр!
- Скажите, проникала ли пыль вам под одежду?
- Да, через халат и сквозь робу.
- Мыли ли вы руки регулярно?
- Да, сэр.
- А другие девушки?
- Сказать по правде, сэр, там и рукомойников-то не было, пока не приехали инспекторы.
- Собираетесь ли вы возвращаться на фабрику?
- Нет, сэр. Меня выгонят из дома, если я вернусь».
Еще хуже, пожалуй, была работа только на спичечных фабриках. За мизерную оплату в пять шиллингов в неделю, работая по 14 часов в день, рабочие должны были окунать деревянные палочки в раствор фосфора и серы, налитый в лотки. Заводчики, не думая о нанимаемых работниках, среди которых часто были дети, организовывали производство в крошечных комнатах без окон и вентиляции, где люди проводили целый день, дыша испарениями фосфора. Здесь состав смешивали и нагревали, и здесь же готовые спички высыхали перед их раскладыванием по коробочкам.
Работа несложная, но уже через несколько лет у бедняг начинались мучительные зубные боли, распухали десны и челюсти. Единственным способом прекратить мучения хоть на какое-то время было выдергивание всех зубов. Если же человек продолжал работу на вредном производстве (а в большинстве случаев у него не было выбора), то испарения фосфора проникали в костную ткань, и у бедолаги начинала светиться в темноте челюсть, а порою и другие кости. Не случайно районы, где жили спичечники, называли трущобами светящихся скелетов.
Редко кто из таких рабочих доживал до сорока лет. Если организм был крепкий и оставалась надежда, что болезнь не охватила все ткани, единственным способом избавиться от мучительных болей было удаление зараженной челюсти, что сопровождалось ужасной операцией без всякой анестезии и длительным и не менее мучительным выздоровлением. Не случайно работницы спичечных фабрик (Victorian Match Girls) считаются одними из первых борцов за права рабочих.
В бедных семьях многие дети в пять лет уже начинали работать, так как даже их мизерный заработок являлся подспорьем в семье. Если матери работали на дому, склеивая коробки для спичек, скручивая сигары или изготовляя щетки, дети помогали и работали порой по 15 часов в день. Те же, кто были старше пяти лет, шли на заводы или даже в шахты. На ткацких фабриках их тоненькие ручки могли пролезть в такие узкие места в станках, куда не доставали взрослые. Вот цитата хоть и литературного происхождения, но вполне наглядная, к тому же написанная в рассматриваемые годы: «В огромном жарком и влажном цехе в два ряда стояли станки, двигавшиеся сначала вперед, а потом назад. Тим, которому было тогда пять лет, ползал под ними, собирая кусочки хлопка, скатившиеся на пол и свисавшие с рабочей платформы. Он, в прямом смысле слова, работал, не поднимая головы, потому что машина снесла бы ее при движении назад. Ему также в любую минуту могло повредить ногу, если бы она попала в рельсы, по которым двигались колеса, или отрезать руку, потому что невозможно было приноровиться к ритму станка. Двигаясь медленно вперед, механизм стремительно набирал скорость при возвращении, заставляя Тима проворно откатываться назад. При этом на него постоянно кричал надсмотрщик, и мальчишка боялся, что скоро у него уши вытянутся как у осла, оттого что их постоянно дерут взрослые. Рабочий день длился по двенадцать часов». Многие получали увечья на всю жизнь, дети с отрезанными пальцами и руками или забитыми хлопковой пылью легкими встречались не так уж и редко. При этом маленькие рабочие могли рассчитывать на совсем уж крошечную оплату труда, в среднем десять пенсов в неделю.
Когда в 1870 году был принят закон, обязывающий всех детей в возрасте от пяти до десяти лет ходить в школы, на практике он долгое время в полной мере не исполнялся.