***
Перед рассветом пошел дождь, застучал по крышам. Ставни загрохотали, одни распахиваясь, другие, наоборот, закрываясь.
Нориус вышел из своей мансарды на маленькую балконную пристройку и с наслаждением вдохнул влажный воздух. Подвигал ноздрями, принюхался, и только распознав все тринадцать своих любимых запахов, улыбнулся наконец во все лицо.
Тетушка Ясси всю ночь пекла пирожки, и сейчас запах свежей выпечки дразнил его ноздри.
Речной ветер принес ему привет от старого друга, заброшенного причала в конце города, о котором забыли даже рыбаки. Нори однажды уделил ему немного внимания, ровно столько, сколько требовали хорошие манеры. Причал не остался равнодушным и выразил свою глубокую признательность. Он вызнал, что Нориус обожает одиночество, и с тех пор больше никого в то место не пускал, случайные прохожие совсем перестали туда забредать. Нориус в ответ всегда посылал ему свое внимание и заходил в гости.
В этом мире все реки вытекали из морей и были солоны, как кровь. Текли они, разрастались, наполнялись солеными и солнечными дождями, сладкими грозами, а потом впадали в другие далекие моря. А по дороге они проходили мимо больших и малых городов, и одна из них вилась по улице Старого Города. От дождя она пенилась и бурлила.
Реки имели силы преодолевать горы, но чаще они текли из горных морей вниз, а не вверх. Старики поговаривали, что в древности нрав, или точнее говоря, норов рек был настолько суров, что они спокойно забирались к самым вершинам, а уж оттуда благосклонно текли вниз, хорошенько подумав перед тем, как расслабиться и отпустить себя на волю неконтролируемого спуска в долины.
Нориус поторопил его. Ну же, чего ты медлишь? Неужели нельзя хлынуть сильнее, всё бы тебе отлынивать, бездельник. Я за тебя что ли должен лить?
"А вот и лей!" - обиженно буркнул дождик и совсем было стих. Но ненадолго.
Нориус что-то такое шепнул ветрам, речному и городскому, что те принялись раскачивать дождь со всех сторон, в результате чего он, не выдержав щекотки, хлынул с новой силой.
- Но-ри-ус!
Кто-то звал его по имени.
Это мог быть только один знакомый. Вернее, знакомая. Девчонка из аптечной лавки.
Надо же, чего удумал этот Юк. Не было в городе отродясь никаких аптек, так как никто не хворал, и вообще не знал, что это такое.
Но вот прикатился откуда-то перекати-поле, и зацепился за угол старого здания в Призрачном переулке, что у самой площади, зацепился и остался. Открыл свое дело, поначалу никто из жителей понять не мог, что это за лавка такая.
А потом появилась девушка. Илиен-мин, из чужих краев, с необыкновенно большими глазами, как бы распахнутыми удивленно на всю вселенную. И не по годам мудрая. Она объяснила горожанам, что аптечная лавка - это такая игра. Пьете разные травы, едите разноцветные конфетки и смотрите, как меняются ваши ощущения в теле и в духе.
Ужасно интересно.
А еще в аптеке с легкой руки Илиен-мин появились кофе и мороженое.
Нориус легко подтянулся и одним ловким движением перебросил себя на крышу.
Ветры мгновенно высушили участок крыши, чтобы ему не было скользко.
Но его было не смутить, вода - это всего лишь вода. Поэтому он легко перебрался на соседскую крышу, проделал путь до следующего дома, у того крыша удобная, пологая, да еще и с травяным покрытием, чтобы можно было устраивать пикники, прогулки, загорать, или вот как сейчас - наслаждаться дождем.
Из окон дома напротив повысовывались одуванчиковые головки Сестренок, они с завистью глядели на Нориуса, он-то уже большой, ему можно на чужую крышу без взрослых! А девочкам приходится отпрашиваться у папы, потом нести пирожки тетушки Ясси соседским мальчишкам, и только тогда они получали доступ к вожделенной крыше, и только с мальчишками, потому что те жили в доме напротив, считались хозяевами и имели ключи от чердака. Теоретически все крыши города были общими, только если уж кто-то совсем любил уединение, тот писал письмо в магистрат и городские власти вывешивали предупреждение - эта крыша закрыта для прогулок. Но таких горожан было мало, а если и были, до селились они на отшибе, и на их крыши нельзя было попасть по воздуху, если только ты не был мастером левитации. Но тамошние мастера левитации не были охочими до чужих крыш.
Нориус помахал рукой девчонкам, и те звонко захихикали. Младшая показала ему язык, старшие прыснули в кулак.
Нориус дошел до края крыши, уселся и свесил ноги вниз. Тут каких-то пол метра до верхушки соседнего здания, а после него уже рукой подать до площади, откуда его позвала Илиен-мин. Всего каких-то полтора квартала по прямой, крыши соединены удобными переходами, а кое-где Гильдия канатоходцев позаботилась натянуть канаты.
Илиен-мин стояла на крыльце. Скоро можно будет забыть обо всем (но не так уж и хочется, если говорить начистоту), а пока она приветливо махала рукой то одному раннему прохожему под цветным зонтом, то другому. Многих разбудил дождь, и они возжелали начать свои дела пораньше.
Вот сейчас по улице простучал коваными каблуками хмурый носатый господин в темно-зеленом плаще, подчеркнуто закрытый зонт-трость он нес в руке. Поравнявшись с Илиен, он элегантным движением приподнял свою шляпу и едва заметно стрельнул глазами в сторону севера.
Илиен похолодела. Неужели так скоро... Неужели так? Но не выдала своего смятения, а лишь приветливо улыбнулась, как улыбалась всем, своими огромными по-детски лучистыми глазами, своим аккуратным ртом, своими ямочками на щеках, своими изогнутыми бровями, кончиками ушей, хаотичным движением маленьких рук, сердцем своим, огромным, на сто кварталов. Господин дернулся, будто его подстрелили из бесшумного пистолета, а потом расцвел, заулыбался, а после уже никто не заметил, как он скрылся за углом здания и пропал.
- Попалась! - На глаза ее легли две ладони.
- Попался! - Глаза Нориуса внезапно оказались накрыты двумя маленькими ладошками.
- Это как? - растерялся он. Ладошки исчезли. Илиен стояла на цыпочках у него за спиной. Впереди никого не было, только слабое дуновение ветерка и сухое пятно на мостовой перед крыльцом. Илиен смотрела теперь на него в упор, без своей обычной смешинки и без вселенского удивления распахнутых глаз, а с прищуром, как у горного колдуна.
И говорила ему:
- Глаз от тебя не отвести.
Нориус покраснел. Будто не он сейчас скакал два квартала по крышам только потому, что почудилось вдруг, что кто-то назвал его по имени. Ну конечно скакал. И пришел бы непременно всё равно и без этих чудинок, как только дождь перестал лить. Почему-то он был уверен, что Илиен не любит дождь. Что его втайне огорчало.
- Мне пора.
Не нашел ничего лучше, как спросить:
- А как же твое мороженое?
Засмеялась:
- Уж поверь, в городе теперь с мороженым всё будет в порядке.
- Зато со мной не будет в порядке. Похоже, уже никогда.
Илиен-мин заулыбалась, как будто только и ждала этого признания.
Потянулась к ящику на крыльце, и достала огромный золотой зонт.
- Ты же повелитель дождей и ветров.
Молчал.
- Вдвоем мы под зонт отлично поместимся. Нам пора. Вернемся глубокой осенью, перед самой зимой, когда все горожане уже забудут, что такое лето. Тогда мы будем прыгать по крышам, я буду светить, ты лить и дуть, оба будем хохотать и танцевать. Ну как, согласен?
Вместо ответа Нори подхватил Илиен под руку, и одним махом они оказались на козырьке аптечной лавки. Будто на скоростном облаке поднялись. Оттуда они легко вылезли на серебристую поверхность крыши.
Выглянуло солнце. Над горизонтом заплясали сразу три радуги, сложились в одну, разбежались в разные стороны. Ветры: речной, городской, морской, два горных, один лесной ветерок, неизвестно как затесавшийся в эту компанию, дули в разные стороны, дождь помирал со смеху от щекотки, не желая останавливаться и брызгая струями на всех, кто подвернется. Цветы на клумбах плясали, изгибая стебли и похлопывая листьями. На площади появились три Сестренки и куча других детей. Кто с мыльными пузырями, кто с зонтами, кто в солнечных очках. Илиен махнула рукой, и у каждого в кулаке оказалось по мороженому.
Налетел незнакомый ветер, набирая обороты, он пронесся мимо детей, взлохматил их шевелюры и устремился к Нориусу и его спутнице. Опередив его на какую-то сотую долю секунды, на них хлынул золотой дождь.
Тогда Нориус и Илиен-мин помчались по крышам в сторону севера, а ветер и золотой сияющий дождь устремились за ними.