Сомерсет Моем - Луна и грош
Женщина может простить мужчине зло, которое он причинил ей, но жертв,
которые он ей принес, она не прощает.
Моем - Луна и грош
http://www.lib.ru/INPROZ/MOEM/moon.txt
Роман построен как биография гениального, причем общепризнанно гениального, художника. При этом прототипом такого художника могли быть многие художники 20-го века, закончившие жизнь в абсолютной нищете и рисовавшие так, что их при жизни никто не понимал.
Примечательно, что повествователь, автор биографии, искренне ненавидит и презирает того, о ком пишет книгу. Повествуя о гениальном художнике, он пытается для себя понять две вещи: что это был за человек и есть ли в нем хоть что-то человеческое.
Его биография начинается чуть ли не как биография какого-то религиозного
подвижника-аскета. Это успешный предприниматель, благочестивый отец семейства, при этом абсолютная посредственность, с которым неинтересно говорить. Его жена постоянно собирает у себя разных творческих людей, нуждаясь в общении с интересными людьми.
Когда я познакомился с Чарлзом Стриклендом, мне, по правде говоря, и в голову не пришло, что он какой-то необыкновенный человек. - так начинается этот роман.
И вдруг, этот филистер, лондонский биржевик, собираем минимум вещей, уезжает в Париж, поселяется в нищенских условиях и начинает рисовать. Для всех это шок и откровения. При этом он действует как одержимый, как фанатик, никому ничего не объясняя. Ему не нужны друзья, ему никто вообще не нужен. Всю свою дальнейшую жизнь и планы он излагает предельно емко: Я должен рисовать.
При этом Стрикленд искренне презирает всех людей, он не скрывает того, что кроме собственных картин его ничего не интересует. Повествователь, спрашивает его: неужели он не боится остаться один, без помощи. Он пожимает плечами и говорит: мне все равно. И ему действительно все равно.
И здесь вот вам история альтруизма, которая заканчивается ужасно. У Стрикленда есть знакомый художник - Дирк. Это такой тип добродушного толстого добрячка, помните Пупса из диснеевской серии мультиков про уток. Вот добрый, толстенький, но при этом человек огромной души.
Дирк популярный художник-пейзажист. Его картины покупают, но он знает, что он посредственность и примиряется с этим. Но он так же знает, сто Стрикленд гений, может быть Дирк самый первый это понял. При этом Стрикленд, не чураясь брать у него деньги взаймы, просто вытирает об него ноги.
Когда Стрикленд тяжело заболевает один в своей нищенской коморке, первым к нему на помощь приходит Дирк. При этом Стрикленд его просто посылает. Тем не менее Стрикленда переносят в дом Дирка, в противовес яростному сопротивлению жены.
Здесь очень хорошо показано, как истовая ненависть женщины может легко перейти в безумную любовь. Жена Дирка влюбляется в Стрикленда до безумия. А Дирк… Дирк уходит из дома, оставляя им обоим мастерскую.
Дальше хуже. Стрикленд не скрывая своего презрения к жене Дирка, интересуется ей пока пишет ее портрет, после он просто бросает ее. Жена травится щавелевой кислотой и умирает в страшных муках, благословляя Стрикленда и проклиная Дирка. Почему так?
Дирк вытащил свою жену из ужасной ситуации. Ее изнасиловал хозяин, у которого она работала горничной и вышвырнул. Дирк не просто подбирает ее, а жениться на ней. Выкидыш решает проблемы с ребенком.
Исповедь жены Дирка - это комок ненависти: как же она ненавидит мужчину, которые сам по себе слаб, но при этом имеет силу помогать другим людям совершенно бескорыстно.
Дальше начинается страшный путь Стрикленда через людей. Он завораживает людей своим равнодушием, своим презрением. Женщины любят его до фанатизма. Он не любит никого, даже себя. Это не Дориан Грэй, который живет двумя жизнями внешней и внутренней. Портретом и его оборотной стороной. Нет, Стрикленд честен с людьми, в этом его, пожалуй, единственное достоинство.
Смерть его страшна. Он умирает от проказы на одном из тропических островов в лачуге аборигенов. Местная женщина не страшась угрозы быть зараженной, остается с полусгнившим человеком до конца.
То, что делал Стрикленд с людьми и как он терпел удары судьбы непостижимо. Да он гений, но злой ли. Нет, навряд ли, потому что зло оно направлено на что-то, это ненависть. Стрикленд не умел ненавидеть, так же как не умел любить. Он жил одним: самим процессом творчества. Когда он ослеп от проказы он продолжал рисовать на стенах и то что он рисовал, вообще уже не было постижимо никем, но завораживало как огонь.
Но пусть Моем сам скажет:Было в них что-то странно живое, казалось,
что они возникли в ту темную пору истории Земли, когда вещи еще не
затвердели в неизменности форм. Они были избыточно роскошны. Тяжелы от
напитавшего их аромата тропиков. Они дышали мрачной страстью. Это были
заколдованные плоды, отведать их - значило бы прикоснуться бог весть к
каким тайнам человеческой души, проникнуть в неприступные воздушные замки.
Они набухли нежданными опасностями и того, кто надкусил бы их, могли
обратить в зверя или в бога. Все здоровое и естественное, все приверженное
добру и простым радостям простых людей должно было в страхе отшатнуться от
этих плодов, - и все же была в них необоримо притягательная сила: подобно
плоду от древа познания добра и зла, они были чреваты всеми возможностями
Неведомого. Я не выдержал и отвел глаза. Теперь я знал, что Стрикленд унес
свою тайну в могилу.