Заклепки и ушлепки
Коллеги слегка переругиваются из-за "заклепок": в очередном военно-историческом фильме из кабины ИЛ-2 торчит назад пулемет ДШК вместо УБТ. Уж на что я сам лоялен к "заклепкам" такого рода, но тут штурмовик превратился в натуральное привидение с мотором, более дикое, чем симпатичное.
Общее мнение по итогам: "заклепки" очень важны (следует долгое обоснование, начиная с того, что школьник, выросший на компьютерных играх, сразу видит лажу; кончая тем, что если режиссеру не важна точность деталей, то, как правило, не важно и точное следование историческому факту; а где начинается "режиссерская трактовка" факта, неминуемо встает из гроба доктор геббельс, травматолог).
Я под всем этим готов подписаться. Но есть не менее важные "заклепки": правда характеров, достоверность поведения героя в конкретной ситуации и в контексте эпохи. И тут у наших киноделов наблюдается регулярный и категорический швах. Черт знает, то ли они сами от рождения испорчены напрочь, то ли голливудский шаблон испортил их, да какая разница.
Беда в том, что именно эти "заклепки" народ не видит, в отличие от железных. И глотает - с благодарностью! - такую геббельсовщину, которая страшнее всего, потому что отложится в организме навсегда и будет его потихоньку травить, а организм начнет травить детей, и так далее.
Вот просто для примера. Фильм 2017 года "Время первых", захваленный и расхваленный взахлеб. Он про полет Леонова и Беляева, если помните. Фильм беспардонно лживый от начала до конца, но давайте сосредоточимся на начале, на первых пяти минутах, после которых нормальный человек эту дурную сказку просто выключит.
Начинается фильм - вроде бы комар носу не подточит. У молодого летчика Леонова глохнет в небе двигатель и не заводится никак. Командир полка отдает приказ Леонову прыгать, тот пробует это сделать, но фиг там: раздолбай-техник забыл снять чеку с катапульты. Леонов умудряется перезапустить машину и сажает ее. Свидетелем этого воздушного ковбойства становится аж целый генерал Каманин, приехавший в полк - ну, понятно, зачем.
- Самолеты изношены, двигатель сдох, - объясняет командир полка. - Найдем виновного, разберемся.
О том, что поступок летчика был вынужденным, командир не знает, это осталось между Леоновым и техником.
Ну, думает зритель, ситуация достовернее некуда, у нас же всегда так, а особенно _так_ было в СССР, особенно в авиации, и особенно по понедельникам, когда вся страна с бодунища.
Тут сам не знаю, где шучу, где не шучу: и правда ведь бывало всякое, особенно по понедельникам. Типа "у них там поезд с пароходом столкнулся, на место происшествия вылетела комиссия, но черт ее знает, долетит или нет".
И то, что вряд ли машины частей передового базирования были заезженными в хлам (герой служит в ГСВГ, не отвертишься, номер полка назван), оставим специалистам. И то, что сам Леонов описывал ситуацию вообще иначе (отказ шасси, аварийный выпуск, заход на посадку, вдруг сигнал "пожар двигателя", а прыгать уже поздно, он глушит движок и садится в пшеничное поле), тоже бог с ним. И то, что полковник Карпов (не генеральское дело лично отбирать пилотов по частям) приехал сильно позже, не суть важно: Карпова, помимо прочего, интересовали люди, проявившие четкость и хладнокровие в нештатных ситуациях, и это пошло Леонову в зачет.
Но в фильме звучит крышесносный диалог.
КАМАНИН: Кто пилот?
КОМПОЛКА: Лейтенант Леонов. Ну, с ним будет отдельный разговор, он сумасшедший, честное слово.
КАМАНИН: Давай его ко мне. Нам как раз сумасшедшие и нужны.
И вот я, честно, не знаю, как этот ужас комментировать даже.
Тут вроде очевидно всё: и комполка профнепригоден, вдобавок напрочь лишен инстинкта самосохранения, и товарищ генерал-лейтенант - идиот.
Но это смотрят, принимают за чистую монету и хвалят.
Как вам объяснить-то, если надо объяснять. Хм.
То, что у Каманина в принципе иначе работали мозги, и уж совсем иначе, когда дело касалось его подопечных, знает любой, кто читал дневники железного деда хотя бы наискось.
Но зачем дневники, если есть логика. Сумасшедших даже в самом переносном и самом возвышенном смысле даром не надо было советскому отряду космонавтов. Нужны были ловкие парни, быстрые умом и предприимчивые, в известной степени даже наглые, но однозначно управляемые. Дисциплинированные. При отборе предпочитали молодых еще и потому, что их собирались очень жестко дрессировать. А не дай бог если вскроется (по логике фильма), что Леонову приказали направить самолет в поле, занять высоту тысяча и катапультироваться, а тот все приказы игнорировал, отмазавшись уже на земле желанием "спасти ценную технику"... Осиновый кол ему в дупло от Каманина персонально, а не путевка в космос. Самый ценный компонент авиации - пилот. Спасают аварийную технику только испытатели, с одной практической целью: разобраться в причине отказа. Строевой летчик безусловно должен бороться за живучесть вверенной ему машины, но, получив недвусмысленный приказ оставить ее, - выполняй. Летчик Родине дороже стоит, чем несколько МИГ-15. Летчику еще служить и служить.
Уфф... (утирает трудовой пот)
А командир полка, у которого пилот "вообще сумасшедший, честное слово", нарывается на мягкий-мягкий негромкий вопрос: как же ты его, сынок, выпустил в полет, если заранее знал, что твой лейтенант неуправляемый? О таком генералы спрашивают подчеркнуто ласково, глядя офицеру в глаза практически с нежностью. С отеческой нежностью, расстегивая тяжелый ремень.
В реальности комполка сказал бы, что Леонов - орёл и молодец, слишком горяч, конечно, но это пройдет, зато смотрите, как посадил, а? И дальше все по накатанной колее: генерал нальется кровью, наорет на комполка так, что завянут уши, пообещает всех тут разогнать и уволить, но потом остынет, разберется, и инцидент как-нибудь рассосется сам собой. Ну, как у нас всегда бывает. Особенно по понедельникам.
Но где же тут драматизм.
Где преодоление бесчеловечной системы.
Где давление совка на чувака?
А ведь именно о давлении будет весь фильм до самого упора. Под занавес давление задавит героев настолько, что экипаж Беляева-Леонова, упав в тайгу, впадет в апатию и чудом не замерзнет.
То, что настоящие Беляев и Леонов, уронив корабль в лес, принялись там, как положено по инструкции, выживать, проявляя упомянутые выше ловкость, быстроту ума и предприимчивость, обильно сдобренные иронией и сарказмом, - ну это же не драматично.
То, что советский космонавт - не просто винтик в механизме, а ценнейший элемент пилотируемой системы, в него лично вбухано много тысяч человекочасов квалифицированного труда, он фактически не себе принадлежит, а Родине, и, главное, прекрасно это знает, гордится и так далее, - ну где же тут трагедия.
Да все тут есть. И драма, и трагедия, и чего вам угодно.
Но это же вскрывать надо как-то, а голливудские сценарные методички, прочитанные по диагонали, не помогают. Там все просто: герою надо сделать плохо, еще хуже, потом совсем плохо, и когда хуже вроде некуда, сделать внезапно еще хуже - и тогда он себя покажет.
А чего он покажет, когда ему не плохо, а трудно? Очень трудно, но нет в душе презрения к государству, ненависти к начальству, и вокруг, конечно, одни конкуренты, но каждый из них отличный парень?
Раскрыть такого героя во всей его глубине и красоте, и чтобы зритель не заснул - нешуточная задача, кто бы спорил.
Но благородная, черт возьми.
А не как у нас обычно.
Особенно по понедельникам.
Вместо постскриптума:
"Когда нас пригласил к себе маршал Вершинин, главнокомандующий [ВВС СССР], нас было 12 человек - первая группа, официально пока не объявленная. И он сказал: «Как мне жаль вас отдавать! Что же, наверное, вам надо идти другой дорогой. Но того, что вы вышли из ВВС, не забывайте. Выйдите сейчас в коридор, подумайте, а после скажете о своем решении». Мы вышли, постояли… Никто не передумал идти в космонавты, конечно. Заходим, и вдруг Юра, без всяких просьб и полномочий от нас, говорит: «Товарищ главнокомандующий, уважаемый Константин Андреевич, нам жаль с вами расставаться. Спасибо вам большое за то, что вы научили нас летать!»"
Алексей Леонов
Общее мнение по итогам: "заклепки" очень важны (следует долгое обоснование, начиная с того, что школьник, выросший на компьютерных играх, сразу видит лажу; кончая тем, что если режиссеру не важна точность деталей, то, как правило, не важно и точное следование историческому факту; а где начинается "режиссерская трактовка" факта, неминуемо встает из гроба доктор геббельс, травматолог).
Я под всем этим готов подписаться. Но есть не менее важные "заклепки": правда характеров, достоверность поведения героя в конкретной ситуации и в контексте эпохи. И тут у наших киноделов наблюдается регулярный и категорический швах. Черт знает, то ли они сами от рождения испорчены напрочь, то ли голливудский шаблон испортил их, да какая разница.
Беда в том, что именно эти "заклепки" народ не видит, в отличие от железных. И глотает - с благодарностью! - такую геббельсовщину, которая страшнее всего, потому что отложится в организме навсегда и будет его потихоньку травить, а организм начнет травить детей, и так далее.
Вот просто для примера. Фильм 2017 года "Время первых", захваленный и расхваленный взахлеб. Он про полет Леонова и Беляева, если помните. Фильм беспардонно лживый от начала до конца, но давайте сосредоточимся на начале, на первых пяти минутах, после которых нормальный человек эту дурную сказку просто выключит.
Начинается фильм - вроде бы комар носу не подточит. У молодого летчика Леонова глохнет в небе двигатель и не заводится никак. Командир полка отдает приказ Леонову прыгать, тот пробует это сделать, но фиг там: раздолбай-техник забыл снять чеку с катапульты. Леонов умудряется перезапустить машину и сажает ее. Свидетелем этого воздушного ковбойства становится аж целый генерал Каманин, приехавший в полк - ну, понятно, зачем.
- Самолеты изношены, двигатель сдох, - объясняет командир полка. - Найдем виновного, разберемся.
О том, что поступок летчика был вынужденным, командир не знает, это осталось между Леоновым и техником.
Ну, думает зритель, ситуация достовернее некуда, у нас же всегда так, а особенно _так_ было в СССР, особенно в авиации, и особенно по понедельникам, когда вся страна с бодунища.
Тут сам не знаю, где шучу, где не шучу: и правда ведь бывало всякое, особенно по понедельникам. Типа "у них там поезд с пароходом столкнулся, на место происшествия вылетела комиссия, но черт ее знает, долетит или нет".
И то, что вряд ли машины частей передового базирования были заезженными в хлам (герой служит в ГСВГ, не отвертишься, номер полка назван), оставим специалистам. И то, что сам Леонов описывал ситуацию вообще иначе (отказ шасси, аварийный выпуск, заход на посадку, вдруг сигнал "пожар двигателя", а прыгать уже поздно, он глушит движок и садится в пшеничное поле), тоже бог с ним. И то, что полковник Карпов (не генеральское дело лично отбирать пилотов по частям) приехал сильно позже, не суть важно: Карпова, помимо прочего, интересовали люди, проявившие четкость и хладнокровие в нештатных ситуациях, и это пошло Леонову в зачет.
Но в фильме звучит крышесносный диалог.
КАМАНИН: Кто пилот?
КОМПОЛКА: Лейтенант Леонов. Ну, с ним будет отдельный разговор, он сумасшедший, честное слово.
КАМАНИН: Давай его ко мне. Нам как раз сумасшедшие и нужны.
И вот я, честно, не знаю, как этот ужас комментировать даже.
Тут вроде очевидно всё: и комполка профнепригоден, вдобавок напрочь лишен инстинкта самосохранения, и товарищ генерал-лейтенант - идиот.
Но это смотрят, принимают за чистую монету и хвалят.
Как вам объяснить-то, если надо объяснять. Хм.
То, что у Каманина в принципе иначе работали мозги, и уж совсем иначе, когда дело касалось его подопечных, знает любой, кто читал дневники железного деда хотя бы наискось.
Но зачем дневники, если есть логика. Сумасшедших даже в самом переносном и самом возвышенном смысле даром не надо было советскому отряду космонавтов. Нужны были ловкие парни, быстрые умом и предприимчивые, в известной степени даже наглые, но однозначно управляемые. Дисциплинированные. При отборе предпочитали молодых еще и потому, что их собирались очень жестко дрессировать. А не дай бог если вскроется (по логике фильма), что Леонову приказали направить самолет в поле, занять высоту тысяча и катапультироваться, а тот все приказы игнорировал, отмазавшись уже на земле желанием "спасти ценную технику"... Осиновый кол ему в дупло от Каманина персонально, а не путевка в космос. Самый ценный компонент авиации - пилот. Спасают аварийную технику только испытатели, с одной практической целью: разобраться в причине отказа. Строевой летчик безусловно должен бороться за живучесть вверенной ему машины, но, получив недвусмысленный приказ оставить ее, - выполняй. Летчик Родине дороже стоит, чем несколько МИГ-15. Летчику еще служить и служить.
Уфф... (утирает трудовой пот)
А командир полка, у которого пилот "вообще сумасшедший, честное слово", нарывается на мягкий-мягкий негромкий вопрос: как же ты его, сынок, выпустил в полет, если заранее знал, что твой лейтенант неуправляемый? О таком генералы спрашивают подчеркнуто ласково, глядя офицеру в глаза практически с нежностью. С отеческой нежностью, расстегивая тяжелый ремень.
В реальности комполка сказал бы, что Леонов - орёл и молодец, слишком горяч, конечно, но это пройдет, зато смотрите, как посадил, а? И дальше все по накатанной колее: генерал нальется кровью, наорет на комполка так, что завянут уши, пообещает всех тут разогнать и уволить, но потом остынет, разберется, и инцидент как-нибудь рассосется сам собой. Ну, как у нас всегда бывает. Особенно по понедельникам.
Но где же тут драматизм.
Где преодоление бесчеловечной системы.
Где давление совка на чувака?
А ведь именно о давлении будет весь фильм до самого упора. Под занавес давление задавит героев настолько, что экипаж Беляева-Леонова, упав в тайгу, впадет в апатию и чудом не замерзнет.
То, что настоящие Беляев и Леонов, уронив корабль в лес, принялись там, как положено по инструкции, выживать, проявляя упомянутые выше ловкость, быстроту ума и предприимчивость, обильно сдобренные иронией и сарказмом, - ну это же не драматично.
То, что советский космонавт - не просто винтик в механизме, а ценнейший элемент пилотируемой системы, в него лично вбухано много тысяч человекочасов квалифицированного труда, он фактически не себе принадлежит, а Родине, и, главное, прекрасно это знает, гордится и так далее, - ну где же тут трагедия.
Да все тут есть. И драма, и трагедия, и чего вам угодно.
Но это же вскрывать надо как-то, а голливудские сценарные методички, прочитанные по диагонали, не помогают. Там все просто: герою надо сделать плохо, еще хуже, потом совсем плохо, и когда хуже вроде некуда, сделать внезапно еще хуже - и тогда он себя покажет.
А чего он покажет, когда ему не плохо, а трудно? Очень трудно, но нет в душе презрения к государству, ненависти к начальству, и вокруг, конечно, одни конкуренты, но каждый из них отличный парень?
Раскрыть такого героя во всей его глубине и красоте, и чтобы зритель не заснул - нешуточная задача, кто бы спорил.
Но благородная, черт возьми.
А не как у нас обычно.
Особенно по понедельникам.
Вместо постскриптума:
"Когда нас пригласил к себе маршал Вершинин, главнокомандующий [ВВС СССР], нас было 12 человек - первая группа, официально пока не объявленная. И он сказал: «Как мне жаль вас отдавать! Что же, наверное, вам надо идти другой дорогой. Но того, что вы вышли из ВВС, не забывайте. Выйдите сейчас в коридор, подумайте, а после скажете о своем решении». Мы вышли, постояли… Никто не передумал идти в космонавты, конечно. Заходим, и вдруг Юра, без всяких просьб и полномочий от нас, говорит: «Товарищ главнокомандующий, уважаемый Константин Андреевич, нам жаль с вами расставаться. Спасибо вам большое за то, что вы научили нас летать!»"
Алексей Леонов