Самара (Кустаревка)
КУСТАРЕВКА
Кустаревка оказалась обычной деревней, с водонапорной башней метров в пятнадцать, тремя сельпо и заброшенным заводом. С нашей собаки, наружу, вывалилось еще человек 60, не больше. И всем скопом эта толпа повалила в сторону полуразвалившихся деревянных домов. Данную пердь эта толпа характеризовала лучше любых слов, по крайней мере визуально. Больший процент местной толпы были женщины за сорок. Разноцветные замшелые пальто и теплые валенки. Мужики вообще атас - писк моды - это телогрейки и здоровые меховые шапки, и конечно валенки. Ну а хули им здесь наряжаться - стиль города и мода для таких уголков России не больше, чем картинка по телевизору.
Проводив взглядами всё это счастье, фанаты двинули своим путем по, простите за каламбур, путям. Я не удивился тому, что на нашем пути оказался участок, где нам придется идти пешком. Для меня что то новое появляется уже второй день почти ежечасно. Да и пятнадцать километров мне казалось смешным расстоянием, часа на три, не больше прогулки по морозной погодке.
Женек с питерской крошкой настолько увлеклись друг другом, что даже при выходе из собаки не разлипались. Они шли обнявшись и целуясь до первого забора, где успешно приземлились на снег. Небольшие манипуляции партнеров в области пояса и Женя делает первый толчок. Подруга застонала. Несмотря на температуру и довольно открытое пространство вокруг, парочка продолжала заниматься сексом. Кони даже внимания особо не обращали на предавшихся любви, молодых людей. И ждать не стали, вряд ли они отстанут больше, чем на десять минут - погода не позволит.
Метров через двести от платформы, в деревне, был железнодорожный пост, состоящий из будки с бабушкой, семафора и двух стрелок, меняющих положение вручную. Кони не смогли пройти мимо спокойно. Наверное сказалась красно-белая расцветка, характерная для железнодорожных сооружений. Олег выломал такую КБ палку и зашвырнул её в кусты, а Соболь сломал все рычаги на стрелках. Из домика с криками «что вы делаете, животные!», выбегает бабушка, но кроме совета отправится на хуй, не получает никаких дивидендов от своей акции защиты. Я с двояким чувством воспринял данный поступок фанатов. Нет, мне было совершенно все равно на бабушку, думаю вряд ли бы кто нибудь из нас ударил её. Но ломание сооружений было совершенно немотивировано. Мы просто шли мимо и выломали половину работы старушенции. Хулиганство, как черта моих друзей, взяло верх, складывалось еще и сознание того, что из этой перди мы должны уйти пешком. Населенный пункт Кустаревка вселял фанатам всех клубов лишь презрение и злость, и неважно как, но насолить его жителям было делом, отводящим душу.
-Эй вы, петухи! Вам что, делать нечего? - послышалось откуда то за домиком - местные мужики, шедшие из собаки оказались свидетелями нашего произвола.
-Выбирай выражения, придурок, или тебе зубы жмут? - Лысый ответил резко, но без интонации агрессии, мне кажется он совсем не хотел драки сейчас. А Олег и еще с десяток коней моментально собрались в кулак.
Мужиков было меньше фанатов раза в два, но они даже не дрогнули, а наоборот приняли вызов, собравшись вместе.
Лысый старался угомонить Олега и компанию, но поведение местных, их ругательства, заставили опустить руки в миротворческой миссии.
-Пойдем - Лысый, обняв меня за плечо, двинулся дальше, и я пошел, заметив догоняющих нас влюбленную парочку.
А за домиком толпа московских фанатов бесновалась над, уже поверженным, противником.
Вскоре Олег с товарищами нагнали нас, их раскрасневшиеся лица и сбитое дыхание выдавали весело проведенное время. Они без умолку рассказывали нам и себе кто как кого долбанул. По рассказам я составил картину произошедшего за кустаревской будкой. Парни просто окружили пяток мужиков и задолбили их в кучу, после чего попрыгали для острастки и добили контрольными в голову. Только вместо пистолета использовали свои ботинки. Чтобы мужики знали - фаны народ горячий. Первый час наша компания шла весело. Все разговаривали на разные темы - кто то не как не мог забыть утреннее приключение, над кем то вовсю глумились, вспоминая прошлые косяки. Рэкс стал приходить в себя после такого запоя. Он слезно просил дать ему хотя бы глоток горячительного, но, к сожалению, мы таким не обладали. Похмелье питерского фаната напоминала ломку, его трясло до такой степени, что пару раз бросало на снег. Рэкс медленно поднимался и тащился за нами. Подруга Рэкса даже не обращала внимания на бедолагу, она шла медленно, где то позади, вместе с Женей. Такое состояние Питерца больше веселило остальных, чем беспокоило - каждый понимал, что это временное явление и, скорее всего, к вечеру Фан будет как огурчик.
Дорога по пути в Пичкиряево не изменялась. Постепенно я сбился со счету времени - вокруг были деревья, окружившие железнодорожное полотно. Сзади были только деревья и спереди до горизонта уходили деревья. Мне казалось, что мы уже прошли километров сто, но пейзаж настырно отказывался меняться.
Постепенно и наши разговоры стали утихать. Мороз брал свое, в голову уже не лезли очередные шутки а мысли крутились вокруг образов огня, теплых вещей и помещения с отоплением, любого, лишь бы можно было расслабить спину и отогреть конечности. Бомбер и тельняшка давно отказались греть меня. Оглянувшись, я увидел ребят, чьи мысли несильно отличались от моих. Все терли руки, дышали на них паром и тихо матерились на погоду. Единственный плюс, это сухой солнечный день, если бы было промозгло, мы могли и не дойти до деревни. Я снова вспомнил отца, мать, брата. Даже промелькнуло - им тепло сейчас, хорошо. Даже если я и думал обязательно дойти, доехать до Самары - то моя семья казалась самым лучшим коллективом со своей любовью и взаимовыручкой, мне их сильно не хватало. Но сейчас, в данный момент, моя семья - фанаты ЦСКА. Уже второй день они не дадут мне остаться голодным, или хотя бы голоднее их, выручат из любой передряги: мусора или быки - неважно. И вместе со своей семьей я иду вперед. Мне очень тяжело, также как и остальным, но это не останавливает нас.
Через час безмолвного пути Лысый скомандовал на привал. Парни, разминая замерзшие конечности, садились на снег, рельсы, танцевали вокруг друг друга. Вот подошел Рэкс, через пять минут к нам подтянулись последние отстающие. Соболь, с предложением перекусить, достал из рюкзака шайбу тушенки. Эта шайба была из неприкосновенного запаса. Вобщем то когда еще использовать НЗ, как не в мороз, вдали от источника тепла во время трудного перехода.
Проблема в нашей ситуации осталась только одна - чем открыть банку. Ни у кого из нас не было ножа. Изначально ножик был, но он исчез после вязалова в Рязани. Для меня это была неразрешимая задача. Я проклинал все на свете, еда вот так близко, нас разделяют какие то миллиметры стали, но ничего не получается. Мне показалось, что я даже слезу пустил от обиды. Впрочем, оглянувшись, я заметил что никто не разделили моего настроения. С невозмутимым видом, Соболь сел на шпалы и принялся что есть силы тереть банку. Фанаты молча окружили Соболя. Через минут двадцать его сменил другой фанат, потом еще один. Наблюдая за процессом открывания банки я совсем забыл про холод, все мои мысли были сконцентрированы на консерве. Под шумный крик ликования шайба была открыта, кони, чтобы не выглядеть свиньями, наломали от кустов веток и каждый соорудил себе вилку.
Сидя на морозе на рельсине, я уплетал куски холодной тушенки, которая для меня сейчас была вкуснее любых деликатесов. Куски проваливались в желудок почти не разжеванными, отчасти от голода, отчасти от того, что нормально разжевать замерзшее мясо не представлялось возможным. Да и времени на смакование обеда не было, как только банка опустела наш маленький отряд встал и двинул дальше к своей цели, оставив банку висеть на указателе километров.
Даже небольшое пополнение желудков не особо развеселило парней и поход продолжился в тишине. Когда уже холод становился невыносимым и мою спину просто ломало от напряжения, вдалеке появились просветы между стеной деревьев. Еще через некоторое время мы увидели шлагбаум и дорогу. Чуть подальше стояли дома. Немного, штук двадцать - двадцать пять, но после тяжелого перехода такой пейзаж вызвал у нас ликование. Мы подходили к Пичкиряево.