Надпись
Прогресс ускоренным темпом ползет к нам в Кфар-Сабу. У нас (вот уже год, между прочим) не одна, а целых две железнодорожных станции: одна новая, а вторая - соответственно. Про нее, про старую станцию, которая лет 9 назад была построена, и речь.
На самом здании станции написано ну ооочень большими буквами: "Кфар-Саба - Нордау".
А чуть пониже, буковками поменьше:
"Имени Алекса Костюка".
Это чтобы помнили.
И я не знаю, кто как, но я помню. Каждый раз подъезжаю к зданию станции - и все надеюсь НЕ УВИДЕТЬ эту надпись. Ведь как ужасно: совсем молодой мальчик, скорее всего, даже не еврей (судя по фамилии) отдал свою жизнь, чтобы спасти рядовых граждан, то бишь нас с вами, от террориста.
Скажете, просто выполнял свои должностные обязанности? Безусловно. Но от этого ведь не меняются факты: была жизнь - и оборвалась.
Подвиг? Безусловно. Но о чем он думал, что чувствовал в тот самый момент?
Мне отчего-то всегда страшновато входить в здание этой станции. Надпись "Имени Алекса Костюка" навсегда предупреждает беспечных пассажиров: все может случиться. Каждую секунду. На станции, в автобусе, торговом центре - да где угодно. Паранойя? Наверное. Просто я однажды была во взорвавшемся автобусе. И этот страх, видимо, живет в подкорке, услужливо готовый выпрыгнуть при малейшем напоминании. И говоря ребенку "ничего, доедешь на автобусе", я всегда кривлю душой. И всегда жду, когда доедет и позвонит: все в порядке, доехал.
На самом здании станции написано ну ооочень большими буквами: "Кфар-Саба - Нордау".
А чуть пониже, буковками поменьше:
"Имени Алекса Костюка".
Это чтобы помнили.
И я не знаю, кто как, но я помню. Каждый раз подъезжаю к зданию станции - и все надеюсь НЕ УВИДЕТЬ эту надпись. Ведь как ужасно: совсем молодой мальчик, скорее всего, даже не еврей (судя по фамилии) отдал свою жизнь, чтобы спасти рядовых граждан, то бишь нас с вами, от террориста.
Скажете, просто выполнял свои должностные обязанности? Безусловно. Но от этого ведь не меняются факты: была жизнь - и оборвалась.
Подвиг? Безусловно. Но о чем он думал, что чувствовал в тот самый момент?
Мне отчего-то всегда страшновато входить в здание этой станции. Надпись "Имени Алекса Костюка" навсегда предупреждает беспечных пассажиров: все может случиться. Каждую секунду. На станции, в автобусе, торговом центре - да где угодно. Паранойя? Наверное. Просто я однажды была во взорвавшемся автобусе. И этот страх, видимо, живет в подкорке, услужливо готовый выпрыгнуть при малейшем напоминании. И говоря ребенку "ничего, доедешь на автобусе", я всегда кривлю душой. И всегда жду, когда доедет и позвонит: все в порядке, доехал.