Nec Mergitur
Я все поняла "про Париж". То, что сделал c ним французский Лужков дядька Осман, на самом деле -- не пруссификация (некстати! Гениальное слово на рекламных щитах -- "Для умножадных". Хотя я жадных не переношу ни в каком виде -- ни тушкой, ни трупиком, ни филологически, ни теоретически, игра со словом "умножение", дойдя до мозга, порадовала)... эм-ммм...
...Унификация лица до состояния общего выражения, обобщение выражения лица Парижа (некстати! О том, что Париж -- это "город света" узнала буквально накануне, от Бегбедера. К стыду своему [у меня все к стыду, и все к своему] не знаю, кто придумал так называть, извините, Лютецию, но придумал правильно -- город светится молочно-розовым, как невинный поросенок, как зефир, как даже, скорее, безе с этими сами-знаете-какими балкончиками)... гм. А? А.
Так вот. Барон Осман и его османская шайка подошли к городу как к дому. Дом выполнен в одном стиле и украшен всякими бронзулетками и фигулинками разных времен, течений и направлений, полученными от разных дарителей, мастеров и ломастеров, и как таковой архитектурно совершенно прекрасен. Вопреки предупреждениям, он госте- и странноприимен. Пока все.
Если обобщить (забыв о том, что обобщение -- грех), то над всем этим висят две таблички: "Свобода-Равенство-Братство, Доставшиеся Нам в Великих Боях" и -- "Помни". Может быть, именно сочетание первого и второго и дает нам этот наивный кораблик, который флюктуирует, но не тонет.