фонтаны били голубые, и розы красные цвели
Видеть на старых фото родителей молодыми,
а себя - обнимающей эрдельскую лохматую Гелечку
оказалось внезапно больно, как от удара под дых.
Да, теперь эти фотографии - старые, они 92-го года, марта месяца.
Коля держит портрет бабушки - мы еще не привыкли сниматься без нее,
нас всегда было пятеро плюс собака...
Моя болезнь по лицу никак не просматривается, я еще не превратилась в скелетину
- те фотографии, содрогнувшись, я выкинула сразу после обнаружения.
А на этих, семейных, наши лица веселы и приятны.
Только мои глаза... и на одной из фотографий я носом в собачье ухо.
До нашего с мамой отъезда две недели.
Мне 24, я больна необратимо, и собаку Гелечку я больше не увижу.
До моего второго рождения еще 2 года - кромешных первых израильских года.
Не могу их выкинуть, никак не могу,
а себя - обнимающей эрдельскую лохматую Гелечку
оказалось внезапно больно, как от удара под дых.
Да, теперь эти фотографии - старые, они 92-го года, марта месяца.
Коля держит портрет бабушки - мы еще не привыкли сниматься без нее,
нас всегда было пятеро плюс собака...
Моя болезнь по лицу никак не просматривается, я еще не превратилась в скелетину
- те фотографии, содрогнувшись, я выкинула сразу после обнаружения.
А на этих, семейных, наши лица веселы и приятны.
Только мои глаза... и на одной из фотографий я носом в собачье ухо.
До нашего с мамой отъезда две недели.
Мне 24, я больна необратимо, и собаку Гелечку я больше не увижу.
До моего второго рождения еще 2 года - кромешных первых израильских года.
Не могу их выкинуть, никак не могу,