На сломе
Лет десять назад благодаря "этнографическому" роману "Хуррамабад" писатель Андрей Волос вошел в число наиболее узнаваемых фигур отечественного мейнстрима. Свой очередной роман он создал "в гиперреалистической манере с привнесением элементов социальной фантастики", - утверждает аннотация. Правда, текст далек от канонов гиперреализма, но зато социальной фантастики - хоть отбавляй.
Действие происходит в городе Маскав (в слове Moscow "о" читается как "а") - столице межнационального государства, где разные этносы и религии объединены в Великом Слиянии под символами единого бога, и где демографическое давление из Средней Азии превратило славян в национальное меньшинство. Один из представителей этого меньшинства - бывший секретный биофизик, а нынче безнадежно безработный Алексей Найденов дошел в нищете до грани отчаяния. И поэтому готов на все - даже на участие в "кисмет-лотерее", где ставкой является жизнь. Человечку с улицы невдомек, что крупье у колеса удачи мухлюет в пользу тех, у кого деньги и так имеются.
Параллельная линия романа описывает события в провинциальном Голопольске, до жителей которого докатывается гул антикапиталистической революции в далеком Маскаве. Диалоги и скупые описания, достойные Чехова или Пелевина, превосходно передают атмосферу "безвременья".
Автор словно бы не читал ни одной жанровой книги и все придумывает заново - блеск полумесяцев на куполах Новодевичьего, покосившиеся избы села Богато-Богачево, жетоны на воду и загадочные свойства фриквенс-излучения. Фантастические образы, основанные на контрасте, получились у автора сильными, нешаблонными (их контекст определяется мировой литературой, а не жанровыми самоповторами).
Но дает о себе знать важное различие между жанровой и мейнстримной литературой. В фантастике создаваемые образы и миры самоценны - они выписываются тщательно, логически завершенно. Они не разрушаются сразу после того, как автор поставил точку. В мейнстриме все по-другому: даже самые яркие фантастические находки выступают в роли метафор, отсылающих к общезначимым ценостям и суждениям. Тут автор не фантастику пишет, а художественно демонстрирует негативные последствия глубинных социальных сдвигов. Выкручивая верньер за границы реального, он пытается уловить, насколько далеко проходит иная граница - между художественным и политическим высказываниями.