О поэтах (просматривая дневники)
Когда-то из любви к стихам я - в качестве слушательницы - начала посещать одно литобъединение (ЛИТО).
На одном из заседаний обсуждалась газетная статья некоего Сергея Смирнова: "Почему я не люблю поэтов".
...Досталось даже Цветаевой ("почему это ее надо любить за то, что она умрет, как-будто вся остальная публика будет жить вечно").
Но в основном перо Смирнова было направлено против местных поэтов, кого он знает или знал.
Они такие то-о-онкие, - суммирует свои впечатления от поэтов автор статьи, - а сами и пьют, и колются, и детей своих бросают, а если те живут рядом, то голодные и не присмотренные; и матершинники они, и нытики, и безответственные, и ни на что не способные; учиться не хотят, работу презирают, друг другу завидуют, ничего из себя не представляют, а амбиции немереные. Чуть что - они лезут в петлю или кидаются с крыш, или запиваются до зеленых чертей. Даже на кладбище похоронить очередного неудачника приходят, как зюзи - пьяные и устраивают дебош или непотребное представление (в статье цитируются рифмы над могилой "коллеги", ушедшего безвременно по своему желанию, произнесённые собратом покойного по перу).
Одна из поэтесс ЛИТО (по имени Наташа) так разозлилась на эту статью, что накатала чуть не поэму на тему - сам дурак.
А у меня целый очерк в голове сложился на эту тему.
Вот его синопсис.
Во-первых, сама статья явно имеет двойную цель: не исключено, что этот Смирнов и откровенно высказался, но и не исключено желание скандала - затравка для полемики, камень, чтобы вызвать круги и волны. Что среагирует не только Наташа, это же ясно!
Во-вторых, покрутившись среди этой братии почти год, я уже в себе сложила мнение о тяжести этого дара для человека.
Обычный человек не знаком с ощущением вызревшего произведения, как мучительного, распирающего, рвущегося наружу, (как рвется из матки вызревший плод), чего-то, что и определить нельзя, потому что это нематериальное.
Но в отличие от роженицы, мучающейся и корчащейся и орущей в процессе рождения ребенка, поэт (как, думаю, и музыкант, живописец, писатель и т.д.) испытывает сильный кайф в момент записи произведения.
И оно кажется ему неимоверно совершенным в первый момент. Но уже на другой день он думает: "Ой, какой стыд!». И мучается: когда же прав - вчера или сегодня?
И, корчась от стыда, тащит это многострадальное стихотворение на суд друзей и недругов, и радуется, если хвалят, и злится, если те остались равнодушными...
И сколько же недоумения и разочарования испытывают эти бедные люди, когда поэтический дар вдруг иссякает!
Как начинают себя подстегивать, пускаясь во все тяжкие, чтобы вернуть эти ощущения...
Они не могут ждать, они в панике.
Очень мало успешных поэтов - ничуть, вероятно, не больше в процентном отношении, чем успешных людей среди обыкновенных людей.
Но в отличие от всех нас, успешных или нет по жизни, но не наделённых поэтическим даром, они вынуждены жить и в своем особом, непонятном для "нормальных" людей мире, и в мире "нормальных" людей, не очень понятном творческим людям.
А ведь они - продукт той среды, которая их растила, абсолютно не считаясь с их особенностью: не ведала никакая среда об этой особенности и знать о ней не хотела. Музыкальные, художественные школы у нас есть. А кто слышал о поэтических? Точная рука, музыкальный слух - это можно ещё определить и направить одарённого учиться. Как определить будущего поэта? И куда его направить?
А ведь кроме этого непонятного дара - песенного, как его назвала Ахматова, у этих людей больше никаких особых качеств. И среди них есть и глупые, и вспыльчивые, и амбициозные.
Потолкавшись среди наших поэтов, я вижу и Любу с её сексуальной неудовлетворенностью, все разговоры поворачивающую на мужчин и презирающую "этих козлов" за невнимание к себе. Или Ларису, такую некрасивую, что трудно придумать более некрасивую женщину, косноязычную до такой степени, что с трудом понимаешь её в обычной беседе, с тихим невнятным голосом, но с пожаром в душе и в строчках стихотворений, которые она пишет. Или Лидочку - милую до беспредела, но язвительную, умненькую и заявляющую безо всяких вдруг причин: "У меня диагноз - шизофрения, ну, что же мне делать, я все равно хочу замуж!"
А мужчины! Другой раз впечатление, что они сами не знают, что им делать с этими "схватками", которые вдруг их начинают терзать, пока они не выложатся на бумагу. И как потом (а многие из них - интраверты) это выложить на люди? Это же только твое, это же распахнуть самое затаенное.
Не зная этих мук, думаешь: "Вот здорово, как у человека получается ловко!"
Но когда знаешь, то: "Ой нет, сохрани Бог от этого дара!"
...
Но никакой очерк, понятно, я писать не стала. Что я в них понимаю, поэтах этих?
На одном из заседаний обсуждалась газетная статья некоего Сергея Смирнова: "Почему я не люблю поэтов".
...Досталось даже Цветаевой ("почему это ее надо любить за то, что она умрет, как-будто вся остальная публика будет жить вечно").
Но в основном перо Смирнова было направлено против местных поэтов, кого он знает или знал.
Они такие то-о-онкие, - суммирует свои впечатления от поэтов автор статьи, - а сами и пьют, и колются, и детей своих бросают, а если те живут рядом, то голодные и не присмотренные; и матершинники они, и нытики, и безответственные, и ни на что не способные; учиться не хотят, работу презирают, друг другу завидуют, ничего из себя не представляют, а амбиции немереные. Чуть что - они лезут в петлю или кидаются с крыш, или запиваются до зеленых чертей. Даже на кладбище похоронить очередного неудачника приходят, как зюзи - пьяные и устраивают дебош или непотребное представление (в статье цитируются рифмы над могилой "коллеги", ушедшего безвременно по своему желанию, произнесённые собратом покойного по перу).
Одна из поэтесс ЛИТО (по имени Наташа) так разозлилась на эту статью, что накатала чуть не поэму на тему - сам дурак.
А у меня целый очерк в голове сложился на эту тему.
Вот его синопсис.
Во-первых, сама статья явно имеет двойную цель: не исключено, что этот Смирнов и откровенно высказался, но и не исключено желание скандала - затравка для полемики, камень, чтобы вызвать круги и волны. Что среагирует не только Наташа, это же ясно!
Во-вторых, покрутившись среди этой братии почти год, я уже в себе сложила мнение о тяжести этого дара для человека.
Обычный человек не знаком с ощущением вызревшего произведения, как мучительного, распирающего, рвущегося наружу, (как рвется из матки вызревший плод), чего-то, что и определить нельзя, потому что это нематериальное.
Но в отличие от роженицы, мучающейся и корчащейся и орущей в процессе рождения ребенка, поэт (как, думаю, и музыкант, живописец, писатель и т.д.) испытывает сильный кайф в момент записи произведения.
И оно кажется ему неимоверно совершенным в первый момент. Но уже на другой день он думает: "Ой, какой стыд!». И мучается: когда же прав - вчера или сегодня?
И, корчась от стыда, тащит это многострадальное стихотворение на суд друзей и недругов, и радуется, если хвалят, и злится, если те остались равнодушными...
И сколько же недоумения и разочарования испытывают эти бедные люди, когда поэтический дар вдруг иссякает!
Как начинают себя подстегивать, пускаясь во все тяжкие, чтобы вернуть эти ощущения...
Они не могут ждать, они в панике.
Очень мало успешных поэтов - ничуть, вероятно, не больше в процентном отношении, чем успешных людей среди обыкновенных людей.
Но в отличие от всех нас, успешных или нет по жизни, но не наделённых поэтическим даром, они вынуждены жить и в своем особом, непонятном для "нормальных" людей мире, и в мире "нормальных" людей, не очень понятном творческим людям.
А ведь они - продукт той среды, которая их растила, абсолютно не считаясь с их особенностью: не ведала никакая среда об этой особенности и знать о ней не хотела. Музыкальные, художественные школы у нас есть. А кто слышал о поэтических? Точная рука, музыкальный слух - это можно ещё определить и направить одарённого учиться. Как определить будущего поэта? И куда его направить?
А ведь кроме этого непонятного дара - песенного, как его назвала Ахматова, у этих людей больше никаких особых качеств. И среди них есть и глупые, и вспыльчивые, и амбициозные.
Потолкавшись среди наших поэтов, я вижу и Любу с её сексуальной неудовлетворенностью, все разговоры поворачивающую на мужчин и презирающую "этих козлов" за невнимание к себе. Или Ларису, такую некрасивую, что трудно придумать более некрасивую женщину, косноязычную до такой степени, что с трудом понимаешь её в обычной беседе, с тихим невнятным голосом, но с пожаром в душе и в строчках стихотворений, которые она пишет. Или Лидочку - милую до беспредела, но язвительную, умненькую и заявляющую безо всяких вдруг причин: "У меня диагноз - шизофрения, ну, что же мне делать, я все равно хочу замуж!"
А мужчины! Другой раз впечатление, что они сами не знают, что им делать с этими "схватками", которые вдруг их начинают терзать, пока они не выложатся на бумагу. И как потом (а многие из них - интраверты) это выложить на люди? Это же только твое, это же распахнуть самое затаенное.
Не зная этих мук, думаешь: "Вот здорово, как у человека получается ловко!"
Но когда знаешь, то: "Ой нет, сохрани Бог от этого дара!"
...
Но никакой очерк, понятно, я писать не стала. Что я в них понимаю, поэтах этих?