Невольно к этим грустным берегам...
Да, давненько я тут не была. Но в другом ЖЖ у меня такое затишье!.. Вернее, нет, не затишье. а много всякой муры - политика, голодающие, отголоски событий предыдущего квартала.
У меня свои головные боли.
Вот - о них.
Я сейчас как-то живу в ожидании привыкания к очередному некомфорту. Болит изнутри щека - вывалившаяся пломба обозначила острый край зуба, щёку корябающий. Терплю, потому что опять, месяца не прошло, отдавать себя хирургу, пусть и не глазному, а стоматологическому, как-то не тянет.
Чувствую левый, прооперированный глаз - слегка пучит, правый же - как всегда: всё разфокусировано, но я его не ощущаю. Смотрю то одним, то другим глазом, двумя - редко, потому что правый видит только размытую картинку и даже мешает. Какой-то порог существует зрения. Дома - ладно, можно его и закрыть, если он сильно докучает, но на улице - я очень себя неуверенно чувствую - не видно перепадов на земле, особенно в сумерках. Если гляжу одним, прооперированным глазом - картинка чёткая, но плоская, двумя - вроде появляется объём, но плохо просматриваются детали. Приятельница успокаивает: «У меня тоже перепад в 4 диоптрии, я привыкла». Вот и я жду, что привыкну, но мне ходит не безопасно! Я плохо различаю, куда ставлю неживую ногу, а это чревато - если я не рассчитаю, и, уверенная, поставлю её на поверхность, которая от меня дальше (или ближе), чем на самом деле, то могу и упасть: центр тяжести тела уже перенесён (или ещё не перенесён), тело приобрело инерцию, а площадка опоры уходит (или наоборот, как бы вдруг порог образовался) - и только спружинивание помогает, а оно, другой раз, недостаточное - элементарно не хватает сил собраться и устоять.
Вчера ходила на «Фауста», одно, что эта неуверенность в ходьбе, вторая - неуверенность в протезе, третье - сильно поднялся горб на втором пальце стопы, больно в туфле. Сидела, меняла очки, чуяла свои нижние конечности и внутренне тосковала - как же всё дискомфортно и раздражает. Самое удобное сейчас для меня место, это наша квартира, где нет опасности упасть, где не нужны очки, если только не смотрится телевизор, где старый, без пояса протез, снимаемый, как только я сяду или лягу. И потому каждый выход из родных стен - небольшой личный подвиг.
В обратной маршрутке, когда возвращалась, еле «убедила» пару на «наших» сидениях освободить для меня место - девушка лет 20-ти, симпатичная, с длинными льняными волосами никак не могла понять, что я от неё хочу. Пришлось вытащить у неё из уха наушник: «Уступите мне, пожалуйста, место». - «Но ведь есть же места!» - махнула она, не оглядываясь, в пространство салона. -«Нету мест», - отвечаю кротко. Наконец, они поднялись оба. Что они обо мне, вредной, думали, и представить не хочу. Ребят жаль - аукнется ведь это всё им.
А «Фауст» опять талантлив и не понятен напрочь! Текст перекликается с Гётевским, но всё загнано в такое дикое пространство - голод, расчленение трупов, толкотня, опять все друг друга толкают, мешают. Мысль - «удача - не родиться» или когда Валентин (призрак) благодарит Фауста. «За что?» и Мефистофель (ну такой жутко уродливый старик с прекрасными умными глазами, в которых и внимание, и равнодушие - как уж этому немцу удалось..) объясняет: «За то, что ты его убил. Ему тут лучше, чем на земле - зависимость от матери, от сестры…» И сестра - Маргарита - совершенное чудо. Юна (лет 17 не больше), и полное непонимание, что с нею происходит. Детское любопытство, покорность взрослым, проявления своеволия, потянулась к Фаусту - «другой» и её любит (в отличие от матери, брата она и не видела и не узнала мёртвого). И освободившийся от страсти Фауст, уходящий от неё и оставляющий на поругание, на казнь, потому что Мефистофель отравил мать, чтобы не мешала. И катарсис Фауста, когда он, уже увлечённый дьяволом в какую-то ледяную, мёртвую пустыню, вдруг сбрасывает с себя его «правление» (похоже на Безуховское - «Взять в плен мою душу?!»), и уходит с целью эту пустыню пройти, а вслед ему заваленный камнями дьявол бормочет: «Кто будет тебя кормить?..» И ещё линия полусумасшедшего Вагнера с его Гомункулусом - созданным уродцем, беспомощно разевающего рот в луже после того, как разбился сосуд, в котором он был создан. Аналогия создания Адама в Раю? И ответственность творца за своё создание, которое попадает в несвойственную ему среду? Долгий и тяжёлый фильм. Ты его только смотришь, что показывают - а запахи, а краски, а гнильё и человеческий смрадный быт, а лечение и осмотр больных, а нюхание чулок, а копание в юбках. И только падение Фауста и Маргариты в омут - невыразимо прекрасны. И прекрасна Маргарита!
У меня свои головные боли.
Вот - о них.
Я сейчас как-то живу в ожидании привыкания к очередному некомфорту. Болит изнутри щека - вывалившаяся пломба обозначила острый край зуба, щёку корябающий. Терплю, потому что опять, месяца не прошло, отдавать себя хирургу, пусть и не глазному, а стоматологическому, как-то не тянет.
Чувствую левый, прооперированный глаз - слегка пучит, правый же - как всегда: всё разфокусировано, но я его не ощущаю. Смотрю то одним, то другим глазом, двумя - редко, потому что правый видит только размытую картинку и даже мешает. Какой-то порог существует зрения. Дома - ладно, можно его и закрыть, если он сильно докучает, но на улице - я очень себя неуверенно чувствую - не видно перепадов на земле, особенно в сумерках. Если гляжу одним, прооперированным глазом - картинка чёткая, но плоская, двумя - вроде появляется объём, но плохо просматриваются детали. Приятельница успокаивает: «У меня тоже перепад в 4 диоптрии, я привыкла». Вот и я жду, что привыкну, но мне ходит не безопасно! Я плохо различаю, куда ставлю неживую ногу, а это чревато - если я не рассчитаю, и, уверенная, поставлю её на поверхность, которая от меня дальше (или ближе), чем на самом деле, то могу и упасть: центр тяжести тела уже перенесён (или ещё не перенесён), тело приобрело инерцию, а площадка опоры уходит (или наоборот, как бы вдруг порог образовался) - и только спружинивание помогает, а оно, другой раз, недостаточное - элементарно не хватает сил собраться и устоять.
Вчера ходила на «Фауста», одно, что эта неуверенность в ходьбе, вторая - неуверенность в протезе, третье - сильно поднялся горб на втором пальце стопы, больно в туфле. Сидела, меняла очки, чуяла свои нижние конечности и внутренне тосковала - как же всё дискомфортно и раздражает. Самое удобное сейчас для меня место, это наша квартира, где нет опасности упасть, где не нужны очки, если только не смотрится телевизор, где старый, без пояса протез, снимаемый, как только я сяду или лягу. И потому каждый выход из родных стен - небольшой личный подвиг.
В обратной маршрутке, когда возвращалась, еле «убедила» пару на «наших» сидениях освободить для меня место - девушка лет 20-ти, симпатичная, с длинными льняными волосами никак не могла понять, что я от неё хочу. Пришлось вытащить у неё из уха наушник: «Уступите мне, пожалуйста, место». - «Но ведь есть же места!» - махнула она, не оглядываясь, в пространство салона. -«Нету мест», - отвечаю кротко. Наконец, они поднялись оба. Что они обо мне, вредной, думали, и представить не хочу. Ребят жаль - аукнется ведь это всё им.
А «Фауст» опять талантлив и не понятен напрочь! Текст перекликается с Гётевским, но всё загнано в такое дикое пространство - голод, расчленение трупов, толкотня, опять все друг друга толкают, мешают. Мысль - «удача - не родиться» или когда Валентин (призрак) благодарит Фауста. «За что?» и Мефистофель (ну такой жутко уродливый старик с прекрасными умными глазами, в которых и внимание, и равнодушие - как уж этому немцу удалось..) объясняет: «За то, что ты его убил. Ему тут лучше, чем на земле - зависимость от матери, от сестры…» И сестра - Маргарита - совершенное чудо. Юна (лет 17 не больше), и полное непонимание, что с нею происходит. Детское любопытство, покорность взрослым, проявления своеволия, потянулась к Фаусту - «другой» и её любит (в отличие от матери, брата она и не видела и не узнала мёртвого). И освободившийся от страсти Фауст, уходящий от неё и оставляющий на поругание, на казнь, потому что Мефистофель отравил мать, чтобы не мешала. И катарсис Фауста, когда он, уже увлечённый дьяволом в какую-то ледяную, мёртвую пустыню, вдруг сбрасывает с себя его «правление» (похоже на Безуховское - «Взять в плен мою душу?!»), и уходит с целью эту пустыню пройти, а вслед ему заваленный камнями дьявол бормочет: «Кто будет тебя кормить?..» И ещё линия полусумасшедшего Вагнера с его Гомункулусом - созданным уродцем, беспомощно разевающего рот в луже после того, как разбился сосуд, в котором он был создан. Аналогия создания Адама в Раю? И ответственность творца за своё создание, которое попадает в несвойственную ему среду? Долгий и тяжёлый фильм. Ты его только смотришь, что показывают - а запахи, а краски, а гнильё и человеческий смрадный быт, а лечение и осмотр больных, а нюхание чулок, а копание в юбках. И только падение Фауста и Маргариты в омут - невыразимо прекрасны. И прекрасна Маргарита!