Солнечный витамин
Продолжаю доставать из запасов солнечное или просто радостное.
Нью-Йорк, апрель 2009.
Это был такой огромный город, что когда летишь над ним вечером и любуешься его огнями, он никак не кончается, а ты все выше взлетаешь из JFK, но город все продолжается, и ты уже летишь десять минут и летишь полчаса, а этот громадный город все никак не уходит за горизонт - он просто не может этого сделать.
фото раз
фото два
Из записной книжки апреля 2009-го:
"Вообще-то мы с Нью-Йорком никогда не планировали увидеться, и в этом смысле давно махнули друг на друга руками. Все, кто туда уезжал, пропадали сразу же после обещаний писать и звонить. Это был просто красивый миф, голливудская декорация для фильмов с Вупи Голдберг и Эдди Мерфи, срежиссированная картинка. Я не верил в вещественность этого города; он же обо мне и не подозревал.
Каково же было наше удивление, когда мы встретились!
От удивления я сделался серьезен. А город вывалил на меня дома, людей и погоду от 4 до 22 градусов по отечественному Цельсию, от дождя с ветром до жаркого солнца.
Но что погода! Независимо от нее быть добросовестным туристом - тяжелая работа, это вам не валяние на солнышке в Турции. Во-первых, много боссов, и каждый кричит, что ты непременно должен увидеть что-то, без чего не узнаешь Нью-Йорка. Жизни не хватит, не то что десяти дней. А во-вторых, трудно удерживаться от непроизвольных оценок.
Однако нельзя записывать первые впечатления. Надо смотреть второй раз и третий: а вдруг тебе показалось? А если это банальность?
Я терпел. Не записывал про небоскребы Манхэттена и кормление с руки белок в Central Park. Иронически оглядывал 42-ю стрит и 5-ю авеню: ну-с, чем удивите? Недоверчиво проходил пешком Бруклинский мост и наблюдал закат с набережной Гудзона.
Я сдерживался изо всех сил. Нужно не доверять. Что тут говорить, если даже Гудзон произносится не Гудзон, а Хадсон?! Город может обмануть, и ты можешь опозориться, воскликнув: ах, я ошеломлен Нью-Йорком, я влюблен в этот город! А потом он тебя каааак приложит...
И вот прошло время, я сижу дома и могу медленно, вдумчиво, почти отстраненно сказать: я ошеломлен Нью-Йорком, я влюблен в этот город".
Нью-Йорк, апрель 2009.
Это был такой огромный город, что когда летишь над ним вечером и любуешься его огнями, он никак не кончается, а ты все выше взлетаешь из JFK, но город все продолжается, и ты уже летишь десять минут и летишь полчаса, а этот громадный город все никак не уходит за горизонт - он просто не может этого сделать.
фото раз
фото два
Из записной книжки апреля 2009-го:
"Вообще-то мы с Нью-Йорком никогда не планировали увидеться, и в этом смысле давно махнули друг на друга руками. Все, кто туда уезжал, пропадали сразу же после обещаний писать и звонить. Это был просто красивый миф, голливудская декорация для фильмов с Вупи Голдберг и Эдди Мерфи, срежиссированная картинка. Я не верил в вещественность этого города; он же обо мне и не подозревал.
Каково же было наше удивление, когда мы встретились!
От удивления я сделался серьезен. А город вывалил на меня дома, людей и погоду от 4 до 22 градусов по отечественному Цельсию, от дождя с ветром до жаркого солнца.
Но что погода! Независимо от нее быть добросовестным туристом - тяжелая работа, это вам не валяние на солнышке в Турции. Во-первых, много боссов, и каждый кричит, что ты непременно должен увидеть что-то, без чего не узнаешь Нью-Йорка. Жизни не хватит, не то что десяти дней. А во-вторых, трудно удерживаться от непроизвольных оценок.
Однако нельзя записывать первые впечатления. Надо смотреть второй раз и третий: а вдруг тебе показалось? А если это банальность?
Я терпел. Не записывал про небоскребы Манхэттена и кормление с руки белок в Central Park. Иронически оглядывал 42-ю стрит и 5-ю авеню: ну-с, чем удивите? Недоверчиво проходил пешком Бруклинский мост и наблюдал закат с набережной Гудзона.
Я сдерживался изо всех сил. Нужно не доверять. Что тут говорить, если даже Гудзон произносится не Гудзон, а Хадсон?! Город может обмануть, и ты можешь опозориться, воскликнув: ах, я ошеломлен Нью-Йорком, я влюблен в этот город! А потом он тебя каааак приложит...
И вот прошло время, я сижу дома и могу медленно, вдумчиво, почти отстраненно сказать: я ошеломлен Нью-Йорком, я влюблен в этот город".