"Плата за обман", часть 19
...
Они поднялись и вышли в главный офис. Посреди помещения росло дерево. Не в кадке, не в горшке, а прямо из круглого отверстия в паркете. По широким разлапистым листьям в торчащем посреди офисного пространства дереве узнавался каштан. Это в воспаленную креативом голову арт-директора агентства, Александра Романенко, пришла когда-то мысль посадить в офисе свое любимое дерево. «Почему Одиссей мог построить свой дом вокруг дерева, - темпераментно защищал он свою идею, - а мы не можем? И вообще, к вашему сведению, самая грязная улица, благодаря деревьям, намного чище самого вылизанного офиса! Если посадить дерево внутри офиса, мы будем дышать чистейшим кислородом!»
Безумную идею вначале восприняли скептически. Но каштан сразу выделил агентство Сотниковой из множества подобных. Люди приходили вначале из любопытства, а потом становились клиентами. Так что жизнь рекламного агентства протекала под сенью каштана в прямом смысле этого слова.
А сейчас вокруг дерева было просторно. Перестановка мебели закончилась. Одни сотрудники агентства присели за столы, другие вышли покурить и встречать журналистов у входа.
- Вы подготовились, как я говорила? - спросила Вера.
- Да, - ворчливо ответил Старостин. - В кабинете стоит. Но мне не нравится ваша таинственность, особенно в этом вопросе!
Накануне Лученко попросила его экипироваться на пресс-конференцию, как в Африку для охоты на зверей. Или, точнее, не для охоты, а для исследовательских нужд. А именно - принести ружье, которое стреляет дротиками со специальными ампулами. В ампулах, объяснила Лученко, должен быть транквилизатор М99. Специальный, предназначенный для обездвиживания животных. Именно этот препарат, производный от морфина, должен практически мгновенно усыплять жертву. Охранник удивился, но все же достал через знакомых ветеринарную пневматическую винтовку и дротики с ампулами.
- В кого стрелять вообще будем? Почему М99? Это ж слона остановить можно, а у нас тут, если не ошибаюсь, люди, а не слоны. И зачем, если есть наручники?
- Сергей, - мягко ответила Вера. - Наручники тут не помогут, вы увидите. И в кого стрелять, поймете сразу. Я-то надеюсь, что не понадобится, но не очень. Вы сами читали распечатку, которую мне передали? Помните, я вас просила срочно выяснить, где пересекался Ладыгин с кем-нибудь из журнала «Эгоист».
- Читал. Но этого человека обездвиживать не придется.
Вера молчала, улыбаясь. Сергей потер шрам, нахмурился.
- Погодите... Неужели? Вот черт!
- Наконец-то догадались! - сказала женщина. - Не промахнитесь только.
Бывший оперативник криво усмехнулся. Он умел стрелять не целясь, не думая, на звук и вспышку, из любого положения, из любого оружия. Уж он не промажет.
Накануне Дарья Сотникова отправила приглашение от имени рекламного агентства во все средства массовой информации, с которыми она сотрудничала в продвижении марки «Мира Ладыгина». В приглашении было сказано, что Марат Ладыгин, российский предприниматель и миллионер, приглашает журналистов на пресс-конференцию, посвященную спасению его дочери Мирославы от похитителей. Кто откажется прийти на такое мероприятие?
На самом деле нужны были не все, конечно. Но так захотела Вера Лученко.
- Поймите, Сергей, - сказала она. - Все, что здесь произойдет, увидят и услышат журналисты. И сразу опубликуют в своих изданиях. Это же жареный материал! И вот тогда, по старым неписанным законам нашей страны, когда поднимется, так сказать, голос общественности, открыть уголовное дело будет намного легче. Один из деятелей сдаст другого. Да и во время таких моих шоу, как вы их называете, человек гораздо легче признается в своих преступлениях, чем в кабинете следователя. Вы это должны понимать.
Он понимал.
Через полчаса в офис набилось около десятка человек. Остальных, числом еще около двадцати, попросили ждать снаружи. Вошедшие же расселись за столами. Столы были накрыты: бутерброды, минералка, соки.
Лученко вышла в центр, к каштану, мимолетно погладила его лист.
- Дамы и господа! - сказала она. - Разговаривать с вами буду я, Вера Алексеевна Лученко. Марат Артурович Ладыгин поручил это мне. Так что прошу если не любить и жаловать, то по крайней мере слушать.
Гости разочарованно зашумели.
- А вы администратор олигарха? - спросил кто-то.
- Нет, это пиар-директор брэнда его дочери, - сказала Альбина Фоя.
- А где он сам?
- Его не будет, - сказала Лученко.
- Тю...
Редакция журнала «Эгоист» присутствовала в почти полном составе. Главный редактор, Глеб Дегтярев, сварливо спросил:
- Это надолго? Я на переговоры тороплюсь.
Вера сказала, обращаясь ко всем:
- Вы угощайтесь, угощайтесь. Надолго не задержу. Но обещаю: будет интересно.
Журналистов не пришлось упрашивать налегать на еду и питье.
- Только я никакой не пиар-директор. Я врач, психотерапевт.
Послышались возгласы:
- Ничего себе!
- Что за шуточки?
- А что, нас будут проверять на целость крыши? - пошутил кто-то.
Все рассмеялись.
- Я расскажу вам, как случилось, что Мира Ладыгина была похищена, и кто это сделал. А вы слушайте тихо, потому что эти люди находятся среди вас.
В офисе мгновенно, будто выдернули штекер колонок из усилителя, упала тишина.
- Да, - негромко добавила Вера, - все именно так. Именно поэтому просьба ко всем: пока я буду говорить, не нужно перебивать. Вы все узнаете из моего рассказа, и мы скорее освободимся. Итак, я узнала, что Миру похитили, и сама обратилась к Ладыгину, чтобы ее найти.
- Вы следователь? - спросила Батонова.
- Потому что, - продолжала Вера, не обращая внимания на реплику, - я общалась с девочкой на открытии ее магазина. И кое-что мне показалось странным.
Лученко рассказала, как она заметила, что девушка нервничает. Она не могла перерезать ленточку, и по ее вздрагивающим лопаткам Вера прочитала кое-что из области своих диагнозов. И потом предложила девушке простейший тест, и убедилась, что девушка устала, хочет скрыться ото всех, у нее приступ социофобии. Например, она захотела быть ласточкой. То есть такой птицей, которая не опускается на землю, не хочет на ней жить. Кроме того, она нервничала не от вопросов журналистов, а от чего-то, предстоящего после презентации. Так что, когда Мирослава Ладыгина исчезла, возник вопрос: это похищение, или она скрылась сама? Пятнадцатилетняя девочка не смогла бы организовать столь ловкое исчезновение. Значит, ей помогали. Кто? И она, Лученко, начала заниматься этим делом.
Поднялся шум.
Вера ждала, конечно, что журналисты не будут сидеть тихо, что они примутся ее подначивать. Доктор-следователь. Психотерапевт-сыщик. Ладно, пусть, все равно их не сдержишь. Лишь бы тот, ради кого был затеян весь спектакль не попытался улизнуть. Но он, кажется, ничего еще не понял.
Пока гости бурлили, Вера взяла себе стул и уселась под каштаном. Стоять надоело. Оглянулась на Старостина - он стоял в проеме полуоткрытой двери Дашиного кабинета. Молодец. Ну что ж, продолжим.
- Итак, - сказала Вера вроде бы негромко, но все замолчали, - я предприняла кое-какие шаги. А дальше, чтобы вам было понятнее, расскажу обо всем в виде истории нескольких человек. Это реконструкция, основанная на сведениях об этих людях и на моих собственных наблюдениях. Поэтому она очень близка к реальности. Но даже если и есть какие-то неточности, поправлять меня не надо. Кстати, я и имена зашифровывать не стану, и опять-таки предупреждаю - нет смысла перебивать. Все равно вы услышите все, что я собираюсь здесь сказать, до самого конца.
И психотерапевт Лученко начала рассказывать.
Это началось в школе. Ее вызывали к доске, спрашивали урок. И она молчала. А что говорить? Дома она добросовестно читала домашнее задание. Пока смотрела на буквы, вроде все было в порядке. «После реформ Петра образование стало необходимой и обязательной частью становления и формирования...» Когда закрывала книгу, тут же все забывала.
Весь класс смеялся над ней. Но дети, ровесники, мало ее раздражали. Ну, дурачки. Дашь кому-то подзатыльник, и все. Только надо руку сдерживать, рука у нее тяжелая. Широкая в плечах и бедрах, мощная, коренастая девочка занималась греблей и была надеждой юношеской команды клуба «Спартак».
А вот учитель... Она молчала. Он сердился. И так раз за разом. Он кричал на нее, потом начал издеваться. «Ну-с, Ульяна Чуб, прошу к доске! Давненько не слышал твоего тупого молчания и единиц не ставил!» Вызывал родителей и предлагал им перевести Ульяну в школу для детей с ограниченными возможностями. А что родители могли? Папа вообще не папа, а отчим. А мама... Ульяна была даже не уверена, что это ее родная мать. Слишком они непохожи: мама тонкая, изящная, умная. А она...
В восьмом классе она не выдержала и сломала учителю истории руку, которой он выводил в ее дневнике единицу, и еще украшал цифру завитушечками, посмеиваясь. Разразился скандал. Все остальные учителя отказались иметь с ней дело. И ее выгнали из школы.
Но она и сама ушла бы. Надоела ей эта учеба. Зачем она нужна? Тем более врубиться ни во что невозможно. Все понятия, слова, правила и упражнения находились будто бы за толстым слоем ваты.
А еще через год она ушла из дому. Все лето проездила с командой на соревнования, тренеру врала, что родители отпустили. Потом тренер узнал, вышел конфликт. Она плюнула на греблю и пошла в секцию тяжелой атлетики, толкать ядро. Тем более что для гребли она стала уже слишком тяжелой.
Тут ей очень понравилось. Ульяна не пропускала ни одной тренировки, без устали качалась, качалась, качалась... Тело болело, но ей это доставляло удовольствие. Тренер не мог нарадоваться: девушка мощная, мышцы как у гладиатора, ядро толкает словно игрушку. Подтренировать малость, технику поставить - чемпионкой будет. И она действительно стала через год чемпионкой страны. Еще два года - и можно отправлять ее на олимпийские игры. Во время тренировки на нее приходили посмотреть другие тренеры, начальство из спорткомитета, журналисты.
Ульяну погубила не звездная болезнь и не зависть девушек, ее коллег по команде - всего этого она избежала. Ее подвела собственная тяга к маргинальности и агрессивность. Она полюбила такую шутку: здороваясь, берет протянутую руку и сжимает изо всей силы. Знакомые с ней перестали здороваться.
Однажды пришел на тренировку очередной журналист что-то о ней писать. Спортсменка качала пресс, сидя на обтянутом коже гимнастическом коне и засунув ноги в шведскую стенку. Она сгибалась и разгибалась, как заведенная, держа за головой в руках чугунный блин от штанги.
- Здравствуйте, - сказал журналист и посмотрел на нее с уважением. - Вот это да!
Она слезла с коня, тяжело дыша и утирая пот со лба.
- Ульяна Чуб, - сказала она и протянула журналисту руку.
Трудно не пожать даме руку, если она ее вам протягивает. Парень вложил ладонь в Ульянину руку, и... Его рука попала словно в тиски. Журналист хотел выдернуть кисть, но не смог, несмотря на то, что был довольно крепким. А женщина сжимала его руку все сильнее, на ее предплечье вздулись переплетенные канаты мышц. Парень согнулся пополам и закричал, потому что волна острой боли из руки ударила ему в грудь.
Вбежала из раздевалки другая спортсменка команды, завизжала, позвала на помощь тренера. Тренер не выдержал и изо всех сил хлестнул Ульяну полотенцем по лицу. Только тогда она опомнилась и отпустила журналиста.
Вызвали врача, тот качал головой, посоветовал прикладывать лед. За журналистом вслед долго бежал тренер и уговаривал его не сердиться на дуру. Потом вернулся и сделал ей выволочку. Требовал больше так себя не вести, ведь она подводит и себя, и всю женскую команду по толканию ядра. Ульяна угрюмо молчала.
В другой раз ей понадобилось завести пластиковую карту, чтобы на нее перечисляли деньги. Это ее попросил сделать тренер. Ульяна пошла в ближайший банк, взяла у операционистки бланк заявления и принялась его заполнять. Это длилось полчаса, девушка вся вспотела. А операционистка отказалась принимать листок с зачеркиваниями и помарками.
- Дайте другой, - засопела Ульяна.
Еще полчаса мучительной возни, запутывания в этих квадратиках, галочках, буквах...
- Я не могу взять у вас такое заявление, - снова сказала операционистка.
Но Ульяна настаивала, начала ругаться. Тогда работница банка из-за стеклянной перегородки кивнула охраннику, тот подошел и вежливо взял Ульяну под локоток.
- Давайте пройдем на выход, девушка, - заученно сказал он.
«Девушка» притиснула руку стража банковского порядка к своему боку. Рука оказалась зажата между широчайшей мышцей спины и разгибателями плеча, как между двумя стальными катками. Потом Ульяна прошла к двери, а сопящий от боли через нос охранник против воли поволокся за ней. У двери она выпустила его руку и вышла на улицу. Охранник вышел за ней, выкрикивая вслед что-то неразборчиво-угрожающее. Тогда Ульяна оглянулась и спокойно посмотрела на него.
У мужчины на поясе находился весь положенный набор: газовый баллон, пистолет в кобуре. Наметанным глазом по винту на рукоятке пистолета можно было определить, что он пневматический, стреляет металлическими шариками. Но Ульяне было все равно, пневматический, газовый или настоящий. Она не боялась ни людей, ни оружия. Чувство страха было ей совершенно незнакомо, как собаке породы бультерьер.
Охранник поторопился вернуться от бесстрашной силачки назад, в прохладу банковского холла. Он долго еще потирал руку, стараясь забыть мимолетное чувство беспомощности.
Раз агрессия, два агрессия... Ульяна долго не знала, что ей делать со своей агрессией. Ведь это вроде бы антиобщественно. Но в конце концов она просто поменяла чувства местами. Там, где остальные люди испытывали радость, она ощущала злобу и желание разрушить. И это приносило ей самое настоящее удовольствие. Она почувствовала себя свободно и раскованно, не мучаясь теперь ни малейшими угрызениями совести от причинения физической или психической боли кому угодно.
Вскоре оказалось, что журналист все же нажаловался кому-то. Тренер ругался и плевался, заявил, что она не поедет на Олимпийские игры. Ульяна рассердилась на него.
На следующей тренировке ядро два раза пролетело возле головы тренера, хотя он стоял в стороне.
- Ты с ума сошла, Чуб?! - испуганно закричал тренер.
- Я хочу попасть вам в голову, - честно призналась Ульяна.
Ее выгнали из команды и из спортивного клуба.
Она подумала немного и кое-что решила. Пришла на стадион, прошла вертушку - ее не решились задерживать. Но тренеру позвонили. Он выбежал из зала наружу.
- Чего тебе?
- Я хочу вам сказать пару слов.
- Только не подходи! Стой там, где стоишь!
Ульяна невольно улыбнулась, удовлетворенная. Ее боятся. Это приятно.
- Я пойду записываться на это... Как его... На службу в армии по контракту. Скажу, что спортсменка, чемпионка. И дам ваш телефон, Валерий Федорыч. А вы мне рекомендацию напишете. Ну и если позвонят, то... Это самое... Вы ничего плохого обо мне не скажете.
Тренер молчал и смотрел на нее. Выросла девушка и поумнела немного. Даже кое-как научилась носить женскую одежду. Существо, скроенное по принципу идеального оружия. Автомат Калашникова, выполненный скульптором Шемякиным. Непонятно только, кто это: мужчина или женщина. Унисекс, предназначенный для уничтожения себе не подобных. А поскольку не подобными ей были все окружающие, то они явно ощущали исходящую от Ульяны угрозу. Что ж, пожалуй, в армии ей самое место.
- Ну? - Ульяна по-бычьи наклонила голову.
- Ладно, - сказал тренер. - Я все сделаю. Только не приходи сюда. И чтобы я тебя больше никогда не видел.
На военную службу по контракту ее взяли не сразу. В военкомат на эту тему обращались разные люди, и хоть не очень много, и нужда в таких бойцах была - все же существовали ограничения. Например, чтобы не младше двадцати пяти лет. Ей было двадцать два. Но для Ульяны Чуб сделали исключение. На нее все офицеры сбежались посмотреть. Еще бы - такая дэвушка!
Она служила вначале в Херсонской регулярной части, в авиационном полку. Потом еще несколько лет в спортивном клубе армии. С подчиненными она по своей привычке не церемонилась. Но на фоне обычных армейских будней ее садизм был не слишком заметен.
И все же конфликт рано или поздно должен был случиться.
В офицерскую столовую пришел прикомандированный на время майор. Ему захотелось пофлиртовать с новенькой, штабной работницей. Оба они оказались за одним столом с Ульяной. Хиханьки и хаханьки не очень мешали ей поглощать свою порцию борща. Но майор, решив подольститься, потянул к себе блюдо с хлебом, маслом и шоколадом, взял коричневую плитку и отдал розовощекой симпатичной девушке.
В принципе, можно было подойти к окошку раздачи и попросить еще шоколаду...
- Вот вам витаминчиков, - сказал он. - Кушайте на здоровье.
- Отдай шоколад, - сказала Ульяна.
Майор очень удивился. Сидит рядом какая-то гора, пародия на женщину с погонами прапорщика, и еще смеет рот открывать? Тьфу!
- Вы как со старшим по званию разговариваете? А ну, встать по стойке смирно!
Штабная молчала. Видно, новенькая, не знала еще прапорщика Чуб.
Ульяна придвинулась к ней.
- Как звать?
- Лена, - испуганно прошептала девушка.
Ульяна взяла в руки стул, на котором сидела Лена, и легко его приподняла вместе с сидящей. Лена завизжала и схватилась за сиденье, чтобы не упасть.
- Что вы делаете?! - изумился майор.
Ульяна, не обращая на него внимания, стряхнула Лену со стула, взялась руками за его ножки и потянула в стороны. Алюминий заскрипел, мышцы женщины-культуристки вздулись буграми. Наконец, одна ножка с громким хлопком отломилась.
- Лена, - сказала силачка, - а сейчас так хрустнет твой позвоночник. Врубаешься? Отдай шоколад.
Девушка, рыдая, выбежала из столовой. Вокруг зашумели, закричали опомнившиеся офицеры, майор схватился за кобуру. Но расстегнуть не успел: в шею под его подбородком ткнулся холодный ствол Ульяниного пистолета.
Скандал замяли, свидетелей попросили молчать - нечего позорить армию. Но Ульяне пришлось демобилизоваться.
Она устроилась охранницей. В скучном фойе офисного здания прошло несколько лет. А потом она познакомилась с Глебом Даниловичем Дегтяревым, главным редактором журнала «Эгоист». Он искал себе личного охранника, причем непременно женщину. Почему именно женщину? Для понта. Чтобы выглядеть нестандартно, чтобы о нем говорили - вот, у Глеба не как у всех.
Правда, в качестве его бодигарда она недолго проработала. Кадровики ему сказали: охранник вам по штату не положен, и нам влетит, и вам. Оформляйте ее как-то иначе. Он пристроил Ульяну к распространению журнала, и попутно решил: а почему бы время от времени ее не трахать.
До этого в жизни бодибилдерши было мало мужчин и вообще немного радостей. А тут - постоянный мужчина. Да еще какой! Она даже стала следить за собой, пользоваться парфюмами, делать стрижку. Одеваться захотела подороже, в кожаные брюки и куртки. Благо зарплата позволяла.
Ульяна постепенно стала воспринимать Дегтярева, как свою семью, которой у нее давно не было. Кличку «Уль-терьер», которой он ее в шутку наградил, она воспринимала как знак оценки ее преданности. Она для него была готова на все. Ну и что, если у него случаются мимолетные увлечения. Ульяна даже не ревновала. Все равно он в конце концов приходит к ней, только ей доверяет и только с ней делится сокровенным.
Это потому что она молодец, здорово наладила распространение. Конечно, не без агрессии. Она не задумываясь использовала весь свой испытанный арсенал давления на людей. Ведь во всех точках продажи, где требовалось договариваться насчет «Эгоиста», работали живые люди. Из мяса и костей. Одни ее боялись, другие прятались, но журнал брали. Правда, потом, когда журнал разросся и стал солидным изданием, Ульяна уже стала называться «директор по распространению», и лично не бегала. Но муштровала своих подчиненных как следует.
Она не сомневалась, что когда-нибудь Глеб поймет: Ульяна Чуб надежнее всех на свете. И женится на ней. О детях она не думала, ей не хотелось. Дело в том, что это было ее больное место. Еще будучи юной спортсменкой, она «залетела» от кого-то на сборах. Обычное дело: мальчики, девочки. Сделала аборт. Спустя годы, уже взрослой женщиной, она встречалась с одним военным и решила родить от него. Но не смогла. На пятом месяце беременности врачи сказали, что ее ребенок, сын - анацефал, то есть существо без головного мозга и черепной коробки. И жить он не сможет. Ей сделали операцию. Еще через некоторое время она снова забеременела, и снова с такой же точно бедой. Можно предположить, что это следствие приема каких-то препаратов, которые обычно принимают бодибилдеры - кто знает. Однако она обозлилась на весь мир еще больше, если это вообще возможно.
Что касается Дегтярева... Если б он сказал ей убить кого-то, она бы решила - значит, так надо. И убила бы. Глеб умный, он знает, что делать. В любом случае, когда она узнала о замыслах Глеба - ни на секунду не задумалась.
У Глеба Даниловича Дегтярева имелось много разнообразных черт и навыков, необходимых для достижения успеха. Например, заоблачные амбиции, решительность, обаяние, самоуверенность, склонность к авантюрам, умение красноречиво говорить, убеждать, угождать и прочее, и прочее. Одного только ему не хватало для полного торжества гармонии: ума. Но он об этом не знал. Возможно, именно по указанной причине.
В девяностые годы в Киеве появился мужской журнал «Эгоист». Учредителями его были несколько друзей, и среди них молодой еще Марат Ладыгин. Именно ему товарищи-соучредители поручили руководить журналом. Марат очень недолго пробыл главным редактором и понял, что это отнимает все время, необходимое ему для других занятий. Он переманил из другого издательского концерна толковую женщину, назначил ее главным редактором, а сам вместе с друзьями осуществлял лишь общее финансовое руководство. Толковая женщина набрала толковую команду, журнал сделался модным, его охотно покупали. А что еще учредителям нужно?
Дегтярев работал в «Эгоисте» редактором отдела. Но амбиции, амбиции! Они зудели и не давали ему покоя. Хотелось большего. Он интриговал, чтобы стать хотя бы выпускающим, но делал это так неловко, что его просто поднимали на смех. Глеб совершенно не представлял себе последствий любого поступка, просто клинически не был способен заглянуть не то что на несколько дней вперед, но даже на пару часов. За глаза его называли «наш дурачок».
Однако и у толковой женщины, главного редактора имелись серьезные недостатки, по крайней мере, один: она - женщина. А женщины имеют привычку рожать. Словом, она ушла в декрет. Дегтярев тут же решил, что это его звездный шанс. Он отправился к Марату Артуровичу, лично объяснить, как он, Дегтярев, нужен журналу в качестве главного редактора.
- Ты что, дурак? - удивился Ладыгин. - Парень, да если во всем Киеве не останется ни одного журналиста, способного возглавить мой журнал, я тебя все равно не назначу.
- Почему это? У меня опыт! Я могу...
- Какой к чертям собачьим опыт, проснись! Ты не умеешь управлять людьми.
- Чего там уметь? Я умею.
- Да ты собой управлять не умеешь. А главред еще должен обладать организационными способностями, быть грамотным, иметь образование плюс общий уровень культуры. Это чтобы в лужу ненароком не сесть.
- Но...
- И еще фонтанировать творческими идеями.
- Вот идей у меня как раз хватает!
- Не знаю, какие там у тебя идеи, а главного не хватает. Наслышан о тебе. Для должности главного редактора нужны особые мозги, понял?
- Марат Артурович! Даже если мне пока чего-то не хватает, что с того? Дайте попробовать! Не ошибается тот, кто ничего не делает. Позвольте мне совершить свои собственные ошибки!
- А не пошел бы ты, - сказал Ладыгин, - вместе со своими ошибками знаешь куда?
И сказал, куда.
Пришлось Дегтяреву уйти опозоренным. Он пытался поговорить с другими владельцами журнала. Но оказалось, что Ладыгин его опередил - он рассказал друзьям о смехотворных притязаниях Дегтярева. И они над ним лишь поиздевались.
Однако время и связанные с ним перемены работали на него. Соучредители Ладыгина отказались от своих долей, издательский бизнес стал для них слишком мелок. Сам Марат вскоре перебрался в Москву, и через три месяца издание продал. У «Эгоиста» появился новый хозяин. С ним Глеб сумел договориться, и его назначили на долгожданную, главную в журнале должность.
Они поднялись и вышли в главный офис. Посреди помещения росло дерево. Не в кадке, не в горшке, а прямо из круглого отверстия в паркете. По широким разлапистым листьям в торчащем посреди офисного пространства дереве узнавался каштан. Это в воспаленную креативом голову арт-директора агентства, Александра Романенко, пришла когда-то мысль посадить в офисе свое любимое дерево. «Почему Одиссей мог построить свой дом вокруг дерева, - темпераментно защищал он свою идею, - а мы не можем? И вообще, к вашему сведению, самая грязная улица, благодаря деревьям, намного чище самого вылизанного офиса! Если посадить дерево внутри офиса, мы будем дышать чистейшим кислородом!»
Безумную идею вначале восприняли скептически. Но каштан сразу выделил агентство Сотниковой из множества подобных. Люди приходили вначале из любопытства, а потом становились клиентами. Так что жизнь рекламного агентства протекала под сенью каштана в прямом смысле этого слова.
А сейчас вокруг дерева было просторно. Перестановка мебели закончилась. Одни сотрудники агентства присели за столы, другие вышли покурить и встречать журналистов у входа.
- Вы подготовились, как я говорила? - спросила Вера.
- Да, - ворчливо ответил Старостин. - В кабинете стоит. Но мне не нравится ваша таинственность, особенно в этом вопросе!
Накануне Лученко попросила его экипироваться на пресс-конференцию, как в Африку для охоты на зверей. Или, точнее, не для охоты, а для исследовательских нужд. А именно - принести ружье, которое стреляет дротиками со специальными ампулами. В ампулах, объяснила Лученко, должен быть транквилизатор М99. Специальный, предназначенный для обездвиживания животных. Именно этот препарат, производный от морфина, должен практически мгновенно усыплять жертву. Охранник удивился, но все же достал через знакомых ветеринарную пневматическую винтовку и дротики с ампулами.
- В кого стрелять вообще будем? Почему М99? Это ж слона остановить можно, а у нас тут, если не ошибаюсь, люди, а не слоны. И зачем, если есть наручники?
- Сергей, - мягко ответила Вера. - Наручники тут не помогут, вы увидите. И в кого стрелять, поймете сразу. Я-то надеюсь, что не понадобится, но не очень. Вы сами читали распечатку, которую мне передали? Помните, я вас просила срочно выяснить, где пересекался Ладыгин с кем-нибудь из журнала «Эгоист».
- Читал. Но этого человека обездвиживать не придется.
Вера молчала, улыбаясь. Сергей потер шрам, нахмурился.
- Погодите... Неужели? Вот черт!
- Наконец-то догадались! - сказала женщина. - Не промахнитесь только.
Бывший оперативник криво усмехнулся. Он умел стрелять не целясь, не думая, на звук и вспышку, из любого положения, из любого оружия. Уж он не промажет.
Накануне Дарья Сотникова отправила приглашение от имени рекламного агентства во все средства массовой информации, с которыми она сотрудничала в продвижении марки «Мира Ладыгина». В приглашении было сказано, что Марат Ладыгин, российский предприниматель и миллионер, приглашает журналистов на пресс-конференцию, посвященную спасению его дочери Мирославы от похитителей. Кто откажется прийти на такое мероприятие?
На самом деле нужны были не все, конечно. Но так захотела Вера Лученко.
- Поймите, Сергей, - сказала она. - Все, что здесь произойдет, увидят и услышат журналисты. И сразу опубликуют в своих изданиях. Это же жареный материал! И вот тогда, по старым неписанным законам нашей страны, когда поднимется, так сказать, голос общественности, открыть уголовное дело будет намного легче. Один из деятелей сдаст другого. Да и во время таких моих шоу, как вы их называете, человек гораздо легче признается в своих преступлениях, чем в кабинете следователя. Вы это должны понимать.
Он понимал.
Через полчаса в офис набилось около десятка человек. Остальных, числом еще около двадцати, попросили ждать снаружи. Вошедшие же расселись за столами. Столы были накрыты: бутерброды, минералка, соки.
Лученко вышла в центр, к каштану, мимолетно погладила его лист.
- Дамы и господа! - сказала она. - Разговаривать с вами буду я, Вера Алексеевна Лученко. Марат Артурович Ладыгин поручил это мне. Так что прошу если не любить и жаловать, то по крайней мере слушать.
Гости разочарованно зашумели.
- А вы администратор олигарха? - спросил кто-то.
- Нет, это пиар-директор брэнда его дочери, - сказала Альбина Фоя.
- А где он сам?
- Его не будет, - сказала Лученко.
- Тю...
Редакция журнала «Эгоист» присутствовала в почти полном составе. Главный редактор, Глеб Дегтярев, сварливо спросил:
- Это надолго? Я на переговоры тороплюсь.
Вера сказала, обращаясь ко всем:
- Вы угощайтесь, угощайтесь. Надолго не задержу. Но обещаю: будет интересно.
Журналистов не пришлось упрашивать налегать на еду и питье.
- Только я никакой не пиар-директор. Я врач, психотерапевт.
Послышались возгласы:
- Ничего себе!
- Что за шуточки?
- А что, нас будут проверять на целость крыши? - пошутил кто-то.
Все рассмеялись.
- Я расскажу вам, как случилось, что Мира Ладыгина была похищена, и кто это сделал. А вы слушайте тихо, потому что эти люди находятся среди вас.
В офисе мгновенно, будто выдернули штекер колонок из усилителя, упала тишина.
- Да, - негромко добавила Вера, - все именно так. Именно поэтому просьба ко всем: пока я буду говорить, не нужно перебивать. Вы все узнаете из моего рассказа, и мы скорее освободимся. Итак, я узнала, что Миру похитили, и сама обратилась к Ладыгину, чтобы ее найти.
- Вы следователь? - спросила Батонова.
- Потому что, - продолжала Вера, не обращая внимания на реплику, - я общалась с девочкой на открытии ее магазина. И кое-что мне показалось странным.
Лученко рассказала, как она заметила, что девушка нервничает. Она не могла перерезать ленточку, и по ее вздрагивающим лопаткам Вера прочитала кое-что из области своих диагнозов. И потом предложила девушке простейший тест, и убедилась, что девушка устала, хочет скрыться ото всех, у нее приступ социофобии. Например, она захотела быть ласточкой. То есть такой птицей, которая не опускается на землю, не хочет на ней жить. Кроме того, она нервничала не от вопросов журналистов, а от чего-то, предстоящего после презентации. Так что, когда Мирослава Ладыгина исчезла, возник вопрос: это похищение, или она скрылась сама? Пятнадцатилетняя девочка не смогла бы организовать столь ловкое исчезновение. Значит, ей помогали. Кто? И она, Лученко, начала заниматься этим делом.
Поднялся шум.
Вера ждала, конечно, что журналисты не будут сидеть тихо, что они примутся ее подначивать. Доктор-следователь. Психотерапевт-сыщик. Ладно, пусть, все равно их не сдержишь. Лишь бы тот, ради кого был затеян весь спектакль не попытался улизнуть. Но он, кажется, ничего еще не понял.
Пока гости бурлили, Вера взяла себе стул и уселась под каштаном. Стоять надоело. Оглянулась на Старостина - он стоял в проеме полуоткрытой двери Дашиного кабинета. Молодец. Ну что ж, продолжим.
- Итак, - сказала Вера вроде бы негромко, но все замолчали, - я предприняла кое-какие шаги. А дальше, чтобы вам было понятнее, расскажу обо всем в виде истории нескольких человек. Это реконструкция, основанная на сведениях об этих людях и на моих собственных наблюдениях. Поэтому она очень близка к реальности. Но даже если и есть какие-то неточности, поправлять меня не надо. Кстати, я и имена зашифровывать не стану, и опять-таки предупреждаю - нет смысла перебивать. Все равно вы услышите все, что я собираюсь здесь сказать, до самого конца.
И психотерапевт Лученко начала рассказывать.
Это началось в школе. Ее вызывали к доске, спрашивали урок. И она молчала. А что говорить? Дома она добросовестно читала домашнее задание. Пока смотрела на буквы, вроде все было в порядке. «После реформ Петра образование стало необходимой и обязательной частью становления и формирования...» Когда закрывала книгу, тут же все забывала.
Весь класс смеялся над ней. Но дети, ровесники, мало ее раздражали. Ну, дурачки. Дашь кому-то подзатыльник, и все. Только надо руку сдерживать, рука у нее тяжелая. Широкая в плечах и бедрах, мощная, коренастая девочка занималась греблей и была надеждой юношеской команды клуба «Спартак».
А вот учитель... Она молчала. Он сердился. И так раз за разом. Он кричал на нее, потом начал издеваться. «Ну-с, Ульяна Чуб, прошу к доске! Давненько не слышал твоего тупого молчания и единиц не ставил!» Вызывал родителей и предлагал им перевести Ульяну в школу для детей с ограниченными возможностями. А что родители могли? Папа вообще не папа, а отчим. А мама... Ульяна была даже не уверена, что это ее родная мать. Слишком они непохожи: мама тонкая, изящная, умная. А она...
В восьмом классе она не выдержала и сломала учителю истории руку, которой он выводил в ее дневнике единицу, и еще украшал цифру завитушечками, посмеиваясь. Разразился скандал. Все остальные учителя отказались иметь с ней дело. И ее выгнали из школы.
Но она и сама ушла бы. Надоела ей эта учеба. Зачем она нужна? Тем более врубиться ни во что невозможно. Все понятия, слова, правила и упражнения находились будто бы за толстым слоем ваты.
А еще через год она ушла из дому. Все лето проездила с командой на соревнования, тренеру врала, что родители отпустили. Потом тренер узнал, вышел конфликт. Она плюнула на греблю и пошла в секцию тяжелой атлетики, толкать ядро. Тем более что для гребли она стала уже слишком тяжелой.
Тут ей очень понравилось. Ульяна не пропускала ни одной тренировки, без устали качалась, качалась, качалась... Тело болело, но ей это доставляло удовольствие. Тренер не мог нарадоваться: девушка мощная, мышцы как у гладиатора, ядро толкает словно игрушку. Подтренировать малость, технику поставить - чемпионкой будет. И она действительно стала через год чемпионкой страны. Еще два года - и можно отправлять ее на олимпийские игры. Во время тренировки на нее приходили посмотреть другие тренеры, начальство из спорткомитета, журналисты.
Ульяну погубила не звездная болезнь и не зависть девушек, ее коллег по команде - всего этого она избежала. Ее подвела собственная тяга к маргинальности и агрессивность. Она полюбила такую шутку: здороваясь, берет протянутую руку и сжимает изо всей силы. Знакомые с ней перестали здороваться.
Однажды пришел на тренировку очередной журналист что-то о ней писать. Спортсменка качала пресс, сидя на обтянутом коже гимнастическом коне и засунув ноги в шведскую стенку. Она сгибалась и разгибалась, как заведенная, держа за головой в руках чугунный блин от штанги.
- Здравствуйте, - сказал журналист и посмотрел на нее с уважением. - Вот это да!
Она слезла с коня, тяжело дыша и утирая пот со лба.
- Ульяна Чуб, - сказала она и протянула журналисту руку.
Трудно не пожать даме руку, если она ее вам протягивает. Парень вложил ладонь в Ульянину руку, и... Его рука попала словно в тиски. Журналист хотел выдернуть кисть, но не смог, несмотря на то, что был довольно крепким. А женщина сжимала его руку все сильнее, на ее предплечье вздулись переплетенные канаты мышц. Парень согнулся пополам и закричал, потому что волна острой боли из руки ударила ему в грудь.
Вбежала из раздевалки другая спортсменка команды, завизжала, позвала на помощь тренера. Тренер не выдержал и изо всех сил хлестнул Ульяну полотенцем по лицу. Только тогда она опомнилась и отпустила журналиста.
Вызвали врача, тот качал головой, посоветовал прикладывать лед. За журналистом вслед долго бежал тренер и уговаривал его не сердиться на дуру. Потом вернулся и сделал ей выволочку. Требовал больше так себя не вести, ведь она подводит и себя, и всю женскую команду по толканию ядра. Ульяна угрюмо молчала.
В другой раз ей понадобилось завести пластиковую карту, чтобы на нее перечисляли деньги. Это ее попросил сделать тренер. Ульяна пошла в ближайший банк, взяла у операционистки бланк заявления и принялась его заполнять. Это длилось полчаса, девушка вся вспотела. А операционистка отказалась принимать листок с зачеркиваниями и помарками.
- Дайте другой, - засопела Ульяна.
Еще полчаса мучительной возни, запутывания в этих квадратиках, галочках, буквах...
- Я не могу взять у вас такое заявление, - снова сказала операционистка.
Но Ульяна настаивала, начала ругаться. Тогда работница банка из-за стеклянной перегородки кивнула охраннику, тот подошел и вежливо взял Ульяну под локоток.
- Давайте пройдем на выход, девушка, - заученно сказал он.
«Девушка» притиснула руку стража банковского порядка к своему боку. Рука оказалась зажата между широчайшей мышцей спины и разгибателями плеча, как между двумя стальными катками. Потом Ульяна прошла к двери, а сопящий от боли через нос охранник против воли поволокся за ней. У двери она выпустила его руку и вышла на улицу. Охранник вышел за ней, выкрикивая вслед что-то неразборчиво-угрожающее. Тогда Ульяна оглянулась и спокойно посмотрела на него.
У мужчины на поясе находился весь положенный набор: газовый баллон, пистолет в кобуре. Наметанным глазом по винту на рукоятке пистолета можно было определить, что он пневматический, стреляет металлическими шариками. Но Ульяне было все равно, пневматический, газовый или настоящий. Она не боялась ни людей, ни оружия. Чувство страха было ей совершенно незнакомо, как собаке породы бультерьер.
Охранник поторопился вернуться от бесстрашной силачки назад, в прохладу банковского холла. Он долго еще потирал руку, стараясь забыть мимолетное чувство беспомощности.
Раз агрессия, два агрессия... Ульяна долго не знала, что ей делать со своей агрессией. Ведь это вроде бы антиобщественно. Но в конце концов она просто поменяла чувства местами. Там, где остальные люди испытывали радость, она ощущала злобу и желание разрушить. И это приносило ей самое настоящее удовольствие. Она почувствовала себя свободно и раскованно, не мучаясь теперь ни малейшими угрызениями совести от причинения физической или психической боли кому угодно.
Вскоре оказалось, что журналист все же нажаловался кому-то. Тренер ругался и плевался, заявил, что она не поедет на Олимпийские игры. Ульяна рассердилась на него.
На следующей тренировке ядро два раза пролетело возле головы тренера, хотя он стоял в стороне.
- Ты с ума сошла, Чуб?! - испуганно закричал тренер.
- Я хочу попасть вам в голову, - честно призналась Ульяна.
Ее выгнали из команды и из спортивного клуба.
Она подумала немного и кое-что решила. Пришла на стадион, прошла вертушку - ее не решились задерживать. Но тренеру позвонили. Он выбежал из зала наружу.
- Чего тебе?
- Я хочу вам сказать пару слов.
- Только не подходи! Стой там, где стоишь!
Ульяна невольно улыбнулась, удовлетворенная. Ее боятся. Это приятно.
- Я пойду записываться на это... Как его... На службу в армии по контракту. Скажу, что спортсменка, чемпионка. И дам ваш телефон, Валерий Федорыч. А вы мне рекомендацию напишете. Ну и если позвонят, то... Это самое... Вы ничего плохого обо мне не скажете.
Тренер молчал и смотрел на нее. Выросла девушка и поумнела немного. Даже кое-как научилась носить женскую одежду. Существо, скроенное по принципу идеального оружия. Автомат Калашникова, выполненный скульптором Шемякиным. Непонятно только, кто это: мужчина или женщина. Унисекс, предназначенный для уничтожения себе не подобных. А поскольку не подобными ей были все окружающие, то они явно ощущали исходящую от Ульяны угрозу. Что ж, пожалуй, в армии ей самое место.
- Ну? - Ульяна по-бычьи наклонила голову.
- Ладно, - сказал тренер. - Я все сделаю. Только не приходи сюда. И чтобы я тебя больше никогда не видел.
На военную службу по контракту ее взяли не сразу. В военкомат на эту тему обращались разные люди, и хоть не очень много, и нужда в таких бойцах была - все же существовали ограничения. Например, чтобы не младше двадцати пяти лет. Ей было двадцать два. Но для Ульяны Чуб сделали исключение. На нее все офицеры сбежались посмотреть. Еще бы - такая дэвушка!
Она служила вначале в Херсонской регулярной части, в авиационном полку. Потом еще несколько лет в спортивном клубе армии. С подчиненными она по своей привычке не церемонилась. Но на фоне обычных армейских будней ее садизм был не слишком заметен.
И все же конфликт рано или поздно должен был случиться.
В офицерскую столовую пришел прикомандированный на время майор. Ему захотелось пофлиртовать с новенькой, штабной работницей. Оба они оказались за одним столом с Ульяной. Хиханьки и хаханьки не очень мешали ей поглощать свою порцию борща. Но майор, решив подольститься, потянул к себе блюдо с хлебом, маслом и шоколадом, взял коричневую плитку и отдал розовощекой симпатичной девушке.
В принципе, можно было подойти к окошку раздачи и попросить еще шоколаду...
- Вот вам витаминчиков, - сказал он. - Кушайте на здоровье.
- Отдай шоколад, - сказала Ульяна.
Майор очень удивился. Сидит рядом какая-то гора, пародия на женщину с погонами прапорщика, и еще смеет рот открывать? Тьфу!
- Вы как со старшим по званию разговариваете? А ну, встать по стойке смирно!
Штабная молчала. Видно, новенькая, не знала еще прапорщика Чуб.
Ульяна придвинулась к ней.
- Как звать?
- Лена, - испуганно прошептала девушка.
Ульяна взяла в руки стул, на котором сидела Лена, и легко его приподняла вместе с сидящей. Лена завизжала и схватилась за сиденье, чтобы не упасть.
- Что вы делаете?! - изумился майор.
Ульяна, не обращая на него внимания, стряхнула Лену со стула, взялась руками за его ножки и потянула в стороны. Алюминий заскрипел, мышцы женщины-культуристки вздулись буграми. Наконец, одна ножка с громким хлопком отломилась.
- Лена, - сказала силачка, - а сейчас так хрустнет твой позвоночник. Врубаешься? Отдай шоколад.
Девушка, рыдая, выбежала из столовой. Вокруг зашумели, закричали опомнившиеся офицеры, майор схватился за кобуру. Но расстегнуть не успел: в шею под его подбородком ткнулся холодный ствол Ульяниного пистолета.
Скандал замяли, свидетелей попросили молчать - нечего позорить армию. Но Ульяне пришлось демобилизоваться.
Она устроилась охранницей. В скучном фойе офисного здания прошло несколько лет. А потом она познакомилась с Глебом Даниловичем Дегтяревым, главным редактором журнала «Эгоист». Он искал себе личного охранника, причем непременно женщину. Почему именно женщину? Для понта. Чтобы выглядеть нестандартно, чтобы о нем говорили - вот, у Глеба не как у всех.
Правда, в качестве его бодигарда она недолго проработала. Кадровики ему сказали: охранник вам по штату не положен, и нам влетит, и вам. Оформляйте ее как-то иначе. Он пристроил Ульяну к распространению журнала, и попутно решил: а почему бы время от времени ее не трахать.
До этого в жизни бодибилдерши было мало мужчин и вообще немного радостей. А тут - постоянный мужчина. Да еще какой! Она даже стала следить за собой, пользоваться парфюмами, делать стрижку. Одеваться захотела подороже, в кожаные брюки и куртки. Благо зарплата позволяла.
Ульяна постепенно стала воспринимать Дегтярева, как свою семью, которой у нее давно не было. Кличку «Уль-терьер», которой он ее в шутку наградил, она воспринимала как знак оценки ее преданности. Она для него была готова на все. Ну и что, если у него случаются мимолетные увлечения. Ульяна даже не ревновала. Все равно он в конце концов приходит к ней, только ей доверяет и только с ней делится сокровенным.
Это потому что она молодец, здорово наладила распространение. Конечно, не без агрессии. Она не задумываясь использовала весь свой испытанный арсенал давления на людей. Ведь во всех точках продажи, где требовалось договариваться насчет «Эгоиста», работали живые люди. Из мяса и костей. Одни ее боялись, другие прятались, но журнал брали. Правда, потом, когда журнал разросся и стал солидным изданием, Ульяна уже стала называться «директор по распространению», и лично не бегала. Но муштровала своих подчиненных как следует.
Она не сомневалась, что когда-нибудь Глеб поймет: Ульяна Чуб надежнее всех на свете. И женится на ней. О детях она не думала, ей не хотелось. Дело в том, что это было ее больное место. Еще будучи юной спортсменкой, она «залетела» от кого-то на сборах. Обычное дело: мальчики, девочки. Сделала аборт. Спустя годы, уже взрослой женщиной, она встречалась с одним военным и решила родить от него. Но не смогла. На пятом месяце беременности врачи сказали, что ее ребенок, сын - анацефал, то есть существо без головного мозга и черепной коробки. И жить он не сможет. Ей сделали операцию. Еще через некоторое время она снова забеременела, и снова с такой же точно бедой. Можно предположить, что это следствие приема каких-то препаратов, которые обычно принимают бодибилдеры - кто знает. Однако она обозлилась на весь мир еще больше, если это вообще возможно.
Что касается Дегтярева... Если б он сказал ей убить кого-то, она бы решила - значит, так надо. И убила бы. Глеб умный, он знает, что делать. В любом случае, когда она узнала о замыслах Глеба - ни на секунду не задумалась.
У Глеба Даниловича Дегтярева имелось много разнообразных черт и навыков, необходимых для достижения успеха. Например, заоблачные амбиции, решительность, обаяние, самоуверенность, склонность к авантюрам, умение красноречиво говорить, убеждать, угождать и прочее, и прочее. Одного только ему не хватало для полного торжества гармонии: ума. Но он об этом не знал. Возможно, именно по указанной причине.
В девяностые годы в Киеве появился мужской журнал «Эгоист». Учредителями его были несколько друзей, и среди них молодой еще Марат Ладыгин. Именно ему товарищи-соучредители поручили руководить журналом. Марат очень недолго пробыл главным редактором и понял, что это отнимает все время, необходимое ему для других занятий. Он переманил из другого издательского концерна толковую женщину, назначил ее главным редактором, а сам вместе с друзьями осуществлял лишь общее финансовое руководство. Толковая женщина набрала толковую команду, журнал сделался модным, его охотно покупали. А что еще учредителям нужно?
Дегтярев работал в «Эгоисте» редактором отдела. Но амбиции, амбиции! Они зудели и не давали ему покоя. Хотелось большего. Он интриговал, чтобы стать хотя бы выпускающим, но делал это так неловко, что его просто поднимали на смех. Глеб совершенно не представлял себе последствий любого поступка, просто клинически не был способен заглянуть не то что на несколько дней вперед, но даже на пару часов. За глаза его называли «наш дурачок».
Однако и у толковой женщины, главного редактора имелись серьезные недостатки, по крайней мере, один: она - женщина. А женщины имеют привычку рожать. Словом, она ушла в декрет. Дегтярев тут же решил, что это его звездный шанс. Он отправился к Марату Артуровичу, лично объяснить, как он, Дегтярев, нужен журналу в качестве главного редактора.
- Ты что, дурак? - удивился Ладыгин. - Парень, да если во всем Киеве не останется ни одного журналиста, способного возглавить мой журнал, я тебя все равно не назначу.
- Почему это? У меня опыт! Я могу...
- Какой к чертям собачьим опыт, проснись! Ты не умеешь управлять людьми.
- Чего там уметь? Я умею.
- Да ты собой управлять не умеешь. А главред еще должен обладать организационными способностями, быть грамотным, иметь образование плюс общий уровень культуры. Это чтобы в лужу ненароком не сесть.
- Но...
- И еще фонтанировать творческими идеями.
- Вот идей у меня как раз хватает!
- Не знаю, какие там у тебя идеи, а главного не хватает. Наслышан о тебе. Для должности главного редактора нужны особые мозги, понял?
- Марат Артурович! Даже если мне пока чего-то не хватает, что с того? Дайте попробовать! Не ошибается тот, кто ничего не делает. Позвольте мне совершить свои собственные ошибки!
- А не пошел бы ты, - сказал Ладыгин, - вместе со своими ошибками знаешь куда?
И сказал, куда.
Пришлось Дегтяреву уйти опозоренным. Он пытался поговорить с другими владельцами журнала. Но оказалось, что Ладыгин его опередил - он рассказал друзьям о смехотворных притязаниях Дегтярева. И они над ним лишь поиздевались.
Однако время и связанные с ним перемены работали на него. Соучредители Ладыгина отказались от своих долей, издательский бизнес стал для них слишком мелок. Сам Марат вскоре перебрался в Москву, и через три месяца издание продал. У «Эгоиста» появился новый хозяин. С ним Глеб сумел договориться, и его назначили на долгожданную, главную в журнале должность.