"Игра навылет", часть 5
(напоминание) Буду я вас, дорогие читатели моего журнала, развлекать. Потому что во время апокалипсиса (он ведь уже наступил) больше ничего сделать невозможно. Рассказы в журнал еще не исчерпаны, но лично мне поднадоели, поэтому буду выкладывать частями книгу, написанную в соавторстве с А. Владимирской, а именно "Игра навылет". Большая часть книги сделана мной, она болела в то время, а сдавать-то в издательство надо в срок, ну и я с наслаждением там наворотил приключений, погонь и драк, помимо психологии. Вставные игры тоже мои. Короче, не стыдно показать. А для тех, кто такое читать не любит, буду временами продолжать всё, что до сих пор выкладывал.
начало https://dinoza-yats.livejournal.com/1290508.html
часть 2 https://dinoza-yats.livejournal.com/1290782.html
часть 3 https://dinoza-yats.livejournal.com/1291574.html
часть 4 https://dinoza-yats.livejournal.com/1292372.html
Глава 3. Не бывает нескладывающихся жизней
В старый киевский двор въехала большая «тойота» цвета слоновой кости и плавно свернула к гаражам, притормозив перед группкой голубей. Птицы взлетели, и автомобиль бесшумно продолжил движение, красиво вписавшись в поворот между пустой детской площадкой и бомбоубежищем.
Парень за рулем посмотрел в зеркало заднего вида, сдавая «тойоту» назад. Он не давил на газ, вел медленно, хотя и спешил. Надо принять душ, переодеться, привести себя в идеальный вид - и в ресторан. Через час начнут собираться друзья, будут дарить подарки. Ведь у него сегодня день рождения. Хочется поскорее все увидеть! Интересно, что подарит Светка. Она на него денег не жалеет, дарит с размахом. Конечно, если ты владелица компании и прибыльного бизнеса, составами торгуешь цементом и у тебя есть свой автопарк - можно не экономить. Вот эту классную тачку года четыре назад она ему передала по в пользование, практически подарила. Приятно такую водить, черт возьми! К роскоши очень быстро привыкаешь.
Он мельком поглядел по сторонам, приближаясь к месту своей стоянки. Обширное пространство между улицами Чкалова и Рейтарской по периметру окружали высокие дома сталинской постройки. Во дворе всегда было тихо. Может, потому он и становился время от времени прибежищем неопознанных личностей. Бомжи ютились в самом углу, под высоким столетним тополем у темной от времени стены, где не было гаражей, зато росла высокая трава и лопухи. Сидели со своими пакетами и рваными сумками, что-то жевали, пили, никому не мешали. Водитель не обратил на них никакого внимания.
Ну вот. Теперь выйти, поставить на сигнализацию, и...
Бум! Сзади стукнуло, и в уши сразу ударил крик:
- Ааааа!!!
Парень мгновенно притормозил.
- Вперед! Вперед, падла! Ты ж его раздавил!
Облившись колючим потом, водитель проехал вперед два метра, поставил на ручной тормоз и выскочил из машины.
Сзади лежала куча тряпья, из которой высовывались грязные голые ноги. Рядом с упавшим хватался за голову сгорбленный человек с клочковатой бородой:
- Наехал на Кузю! Ребята, он Кузю нашего раздавил!
«Как?! Ведь никого сзади не было, я бы увидел!» - подумал парень и в ужасе подбежал к травмированному. Скорее что-то делать! Но бородач загородил его собой, выкрикивая что-то неразборчиво-агрессивное.
Через мгновение машину окружило человек пять. Горе-водитель увидел в руке одной из личностей здоровенную палку, и тут же попятился. Он еще ничего не осознал - только складывал в затуманенной голове какие-то слова: что надо вызвать скорую, надо оказать первую помощь и вообще как-то проверить, дышит ли их товарищ. Он и отвращение свое как-то забыл, ведь от них тошнотворно воняло даже на расстоянии нескольких шагов.
Но не только сказать, додумать виновник происшествия ничего не успел. Раздались крики:
- Бля! Сука!
- Что хотят, то и делают!
- Убийца! Фашист!
И на его машину, на гордую красавицу «тойоту» обрушились удары.
Били палкой и обломком кирпича, бутылками и тележкой на колесиках. Хрустнуло и осыпалось лобовое стекло, жалобно скрипнул металл багажника. Бомжи и не думали помогать пострадавшему - они были охвачены жаждой мести, входя во все больший раж.
Броситься на них, разогнать взбесившихся бездомных парню и в голову не пришло. Хотя с таким ростом и разворотом плеч, с такой самоуверенной физиономией это было бы для него легким делом. Но водитель «тойоты» храбростью, между нами говоря, не отличался. Он совсем обмер. Его машина! Подаренная любимой! В том-то и ужас. Что она скажет?! У Светланы характер решительный и властный, еще бы: тихим нравом с крутой фирмой не управишься. Не поруководишь сотнями мужиков, не выбьешь кредиты и заказы, не скупишь всех руководящих, кого надо.
Надо же было ему так попасть! Тем более в свой день рождения. Что за невезение! Столько лет никаких проблем, и вот. Теперь милиция, разбирательство, суд. За что?!
Я погиб. Ведь Светка за машину меня просто убьет. Или выгонит, что одно и то же. Потому что не даст денег на адвокатов, на откуп от ментов. С нее станется. Если за разбитую японскую вазу она устроила такую истерику... «Надо ценить, что имеешь, - любила она повторять, - а не растрынькивать как попало». Конечно, ей хорошо!
Он боялся даже посмотреть на изуродованную «тойоту». Единственное, что решился сделать - взмокшей ладонью выудил из кармана мобильный телефон. Звонить в милицию. Или подруге, в крайнем случае, сдаваться: у нее хоть охрана есть.
Но на него с воплями налетели, выбили из руки трубку, замахнулись. Самого, правда, не тронули, но продолжали дубасить машину. Жалкий, растерянный, он сделал назад несколько дрожащих шагов. Лицо свело гримасой. Наверное, он сейчас заплачет? И ведь как назло, никого во дворе. Никто не выглянет, не поможет. Все сами за себя в этой проклятой жизни.
Бедняга плюхнулся задом на ограду детской площадки и сжал виски в полном отчаянии. Он не видел, как во двор въехали один за другим два автомобиля. Только услышав резкий сигнал, поднял голову, хотел вскочить - и не смог. Это его милая зачем-то сюда приехала. Почему не в ресторан?! Теперь конец.
Распоясавшиеся мстители-бомжи застыли. Из переднего черного джипа вышла женщина, из второго - несколько мужчин. Они подошли, остановились, женщина махнула рукой, и бомжи вдруг грянули стройным хором:
- Happy birthday to you, happy birthday to you...
У несчастного волосы зашевелились на голове и глаза полезли на лоб. Он сошел с ума?
- Happy birthday, dear Володя, happy birthday to you!!! - допели деклассированные элементы и захлопали своими черными ладонями, сволочи.
Аплодисменты поддержали остальные участники этого ненормального шоу. Они окружили воскового, как свеча, именинника, затеребили его, затормошили, закричали «Вау!», «С днем рожденья, дружище!»
Света обняла его.
- Ну что ты стоишь! Это же игра, дурачок! Испугался?
- Ничего, отойдет! Дай ему минутку, - сказали рядом.
Он стоял совершенно мокрый. Откуда-то снизу, из живота поднималось желание немедленно всех убить. Особенно ее. Надо было что-то сказать, но ненависть сдавила дыхание. Он отвернулся, чтобы не выдать свои чувства. Сквозь пелену различил несчастную «тойоту» и лже-бомжей, которые торопливо скидывали тряпки. И этот, якобы раздавленный Кузя, тоже, ублюдок, вскочил, как ни в чем не бывало. К ним подошел парень из свиты бизнес-леди, протянул конверт.
- Не надо, за все уже уплачено, - отрицательно покачал головой один из мерзавцев.
«Уплачено? За уничтожение автомобиля стоимостью сто тысяч баксов - уплачено?!»
- Берите, берите, - велела Светлана. - Это премия. Молодцы, хорошо сыграли.
«Кто-то здесь нуждается в психиатре, это точно: или я, или она. Или все. А может, Светка просто захотела красиво и с особой жестокостью меня уничтожить? В извращенной форме».
- Володенька, не сердись, милый! - Женщина повернулась к любимому и протянула ему ключи на брелке. - Вот, держи. Это подарок. «Бентли», суперский автомобиль. Хватит ездить на чем попало, пора остепениться.
- Везет тебе, парень! - с завистью вставил ее заместитель. - Это же не просто «бентли», а «континенталь», классика! Четыреста двадцать лошадей, двести пятьдесят километров в час, кожа, дерево. Эх! В Киеве их всего пара штук. За такой подарок я бы что угодно стерпел!
- Не дождешься, - усмехнулась Светлана и с тревогой заглянула любимому в глаза. - Ну что? Нравится? Доволен?
Он поднес к лицу ладонь с ключами и брелком с надписью «Bentley». Взял ее руку, поцеловал.
- Спасибо, Светочка, родная. - Он прокашлял непослушное горло. - Это самый лучший в мире подарок. Я счастлив! Особенно, что у меня есть ты.
- Ура-ура-ура! - закричали остальные.
Чпок! - хлопнуло шампанское. Ему налили, его похлопали по плечу, с ним звонко чокнулись.
- Володьке сейчас лучше бы водочки стакан! - с добродушным смехом сказал кто-то. - Стресс залить!
Во всем теле именинника, как в отсиженной пятке, шевелились мурашки. Постепенно отпускало. Черт возьми, а может, так и надо? А то живешь без особых взлетов и падений, все ровно, как стол, неинтересно, пресно. Зато сейчас он чувствовал каждую клетку своего тела. Каждый пульсирующий сосуд. Каждый волосок на коже. И каждый глоток воздуха был вкусен и свеж.
- Спасибо, ребята!!! - закричал он в полную силу легких. - Я вас всех люблю!
Он заплакал уже дома, под душем. Слезы лились свободно и легко, освобождая грудь от застрявшей горечи. Игра. Ну и что, ничего нового. Всю дорогу так. Играет он и играют с ним. Игра смещает смыслы и тем помогает быстрее приспособиться к безумию и норме, правде и лжи - вот этой всеобщей путанице жизни.
Зато теперь он знает, как будет себя чувствовать в день гибели. И уже не испугается.
***
Есть люди, которым для счастья слишком много нужно. Ну если и не для счастья - не будем замахиваться на высокие такие понятия, - так просто для внутреннего равновесия. Сколько вокруг приятного: лето, солнце, можно пойти на пляж. Можно поехать к морю, плавать в соленом и прохладном, лежать и загорать на сыпучем. А в ожидании отпуска можно пока ходить на работу. И в конце рабочего дня с удовольствием возвращаться домой. Ведь там уже подпрыгивают на всех четырех лапах от радости, лижутся и целуются.
Но нет. Мало.
Нужно, чтобы и всем вокруг было тоже хорошо. Близким, подругам и знакомым. А без этого, если им плохо, если у них проблемы - будет ныть совесть. Интересно, можно ли ее ампутировать когда-нибудь в конце концов? Живут же люди без совести как-то, и ничего.
Или это не совесть, а жалость? Вот эта постоянная Верина готовность вытаскивать людей из затруднительных положений. Может, она их жалеет? Может быть. Правда, когда-то кто-то сказал, что жалость унижает, и получается, что... Нет, вряд ли жалость может унижать. Жалость - это сострадание и милосердие. Их общий с Лизой преподаватель, профессор, говорил: «Врач не имеет права переживать вместе с пациентом, чувствовать его боль. Иначе не сможет ему помочь. Но должен со-страдать. Да, вот так, через дефис, в самом высоком врачебном смысле слова - оказать быструю квалифицированную помощь. На настоящее милосердие не все способны, это талант. Зато многие из вас смогут лечить, и это уже много...».
А ведь действительно, с точки зрения выживания милосердие противоестественно. Законами природы справедливость не предусмотрена. Естественному отбору доброта чужда. Естественный отбор - это соревнование без всяких принципов. Тогда, получается, Вера Лученко осуществляет противоестественный отбор? Когда не дает идти всему своим порядком, пусть жестоким - но своим. Этой зимой во Львове она помогла поймать сбежавшего из тюрьмы маньяка, который держал в ужасе весь город, осужденного на пожизненное заключение убийцу нескольких десятков человек... В прошлом году вывела на чистую воду парочку, папу и дочь - тоже таких себе монстров в человеческом обличье, которые убивали для продвижения по ступеням карьеры...
И что, надо было не вмешиваться? Дать ситуации развиваться по законам естественного отбора? Но ведь это только волки и прочие хищники убивают самых слабых и больных животных. Потому что могут их догнать. А человеческие хищники, наоборот - уничтожают самых лучших. И вообще, хаос поддерживает себя сам, не надо ему помогать. В бесконечных усилиях нуждается лишь сопротивление хаосу, наведение порядка. Тогда случаи милосердия, жалости, сострадания - результат дизайнерских усилий. Осмысленные композиционные построения. Справедливость, которой в жизни по-настоящему мало - это редактура. А без этого возможны только какофония, абракадабра и дикость.
Вера вздохнула, встала к раковине помыть посуду.
- Ты прежде всего успокойся, - сказала она. - Мне кажется, ничего страшного тебе не угрожает...
- Ну да, - хмыкнула Елизавета. - Кроме профессионального краха. Или еще чего похуже.
- Ладно тебе, - строго сказала Лученко. - Таких специалистов, как мы, не увольняют. Что они могут без нас, делателей? Совещаться и заседать? Отчитываться о повышении здоровья нации? И потом, в самом деле, не могла же ты проморгать отравление крысиным ядом. Что-то тут не то.
- А я о чем тебе толкую!
- Понимаешь, Лиз, - виновато сказала Вера, вытирая руки кухонным цветастым полотенцем, - я уже визу испанскую оформила, к Андрею собиралась, в отпуск... Да погоди ты расстраиваться!.. Давай так. Я попытаюсь быстренько разобраться, где якобы убивают. Правду бормотал твой пациент, что он видел, или ему померещилось... Очень уж мне любопытно стало, что это за остров такой. А ты у себя в отделении все переверни, но анализы пропавшие найди. Хорошо?
- Конечно! - обрадовалась коллега. - Как скажешь!
- Кстати. Не сомневаюсь, что вскрытие делали тщательно, но... Помнишь Винницкого?
- Пашку? Конечно! Ты его встречала?
- Давно не виделись. Но он классный спец, надо бы его подключить...
- Делай, что хочешь... А мы уже пойдем. Очень на тебя надеюсь, Верунь. Ты ж наша мисс Марпл!
- Лучше я буду Холмсой, а ты моей Ватсоншей, - рассмеялась Вера. - Идем, провожу.
Оторвать Алешу от Пая оказалось трудновато. Они только начали новую игру: мальчик бросал оранжевый мяч, пес его ловил и начинал им пищать, сжимая челюсти.
Когда все оказались у двери, Пай посмотрел на хозяйку, вопросительно приподняв бровь.
- Тебя же утром выгуливали, спиногрызик ты мой, - нежно сказала ему хозяйка.
Пай пожал ушами. Ну и что? Это когда было.
- Теть Вера, давайте возьмем его, - попросил Алеша. - Я его выгуляю, хотите?
- Нам некогда, сынок, - сказала Романова. - Пора идти...
- Ладно, - сдалась Вера, - на пять минут. У меня еще домашних дел полно.
Они спустились со второго этажа по каменным стертым ступеням. Пай сразу помчался обнюхивать кусты, стараясь держаться в тени, мальчик с сожалением проводил его взглядом. В уютном подольском дворике было жарко даже под кронами лип и каштанов. На сжигаемой солнцем детской площадке не было никого. Только дымила своей постоянной сигаретой дворничиха, высунувшись из окна полуподвала. И вдалеке, у арки, где был вход в шляпную мастерскую, маячили какие-то фигуры. Вера краем глаза посмотрела в ту сторону, и у нее заныл левый висок. Ну вот, опять... Госпожа Боль, мы вас не звали. Надо закрыть глаза. Но и сквозь веки яркий свет сверлит мозг. Когда же это кончится... Или такая реакция на знакомое лицо?
- Слушай, Лизанька. А телохранитель этого... Бегуна, он тебе не докучал? Не следил ли за тобой?
- Чего это ему за мной следить? Крутился в больнице долго, это да. Мешал всем, путался под ногами, я на него прикрикнула, потом забыла. А что?
- Да так... Ну, ни пуха тебе. - Вера чмокнула Алешку в шелковую макушку.
- Так ты обещаешь подумать, Веруня? Включай свои волшебные детективные мозги, и, пожалуйста, разматывай мою загадку. А не то съедят меня и даже не подавятся.
Лученко приобняла подругу за плечи.
- Успокойся! Я постараюсь разобраться.
- Господи, у меня гора с плеч свалилась! - улыбнулась всеми своими сдобными ямочками Романова.
Вера смотрела вслед гостям, приложив ладонь ко лбу козырьком. Так и есть. Тот мужчина не случайно показался знакомым. Делает вид, что просто так стоит, не смотрит на уходящую Романову, а на самом деле уставился. И темные очки не скрывают его интереса. Вот, и на Веру посмотрел. Все понятно.
- Эй, вы! - Она махнула ему рукой. - Идите сюда!
Мужчина сделал движение, будто собрался удрать из арки на улицу, потом едва заметно пожал плечами и подошел к Вере. Это был охранник покойного, тот самый, длинный и худой заика.
- Знаете, - сказала Вера, - если вы хотите остаться незамеченным, бросьте эту свою привычку покачиваться с носков на пятку. Она вас выдает.
Охранник нахмурился, задрал нос и демонстративно покачался с носков на пятку. Подбежал Пай с высунутым языком, обнюхал колени охранника, ничего интересного не учуял и, махнув дружелюбно хвостом, устремился к подъезду.
- В-ваша с-с-собака пить х... х-х-хочет, - выговорил телохранитель, видимо, первое, что ему пришло в голову.
- О, - удивилась Вера, - вы не только в слежке и охране разбираетесь, да? Ну что же, пойдемте. Вы мне как раз нужны.
- Это в-вы мне н... н... н-нужны, - с некоторым высокомерием возразил длинный.
(продолжение следует)
начало https://dinoza-yats.livejournal.com/1290508.html
часть 2 https://dinoza-yats.livejournal.com/1290782.html
часть 3 https://dinoza-yats.livejournal.com/1291574.html
часть 4 https://dinoza-yats.livejournal.com/1292372.html
Глава 3. Не бывает нескладывающихся жизней
В старый киевский двор въехала большая «тойота» цвета слоновой кости и плавно свернула к гаражам, притормозив перед группкой голубей. Птицы взлетели, и автомобиль бесшумно продолжил движение, красиво вписавшись в поворот между пустой детской площадкой и бомбоубежищем.
Парень за рулем посмотрел в зеркало заднего вида, сдавая «тойоту» назад. Он не давил на газ, вел медленно, хотя и спешил. Надо принять душ, переодеться, привести себя в идеальный вид - и в ресторан. Через час начнут собираться друзья, будут дарить подарки. Ведь у него сегодня день рождения. Хочется поскорее все увидеть! Интересно, что подарит Светка. Она на него денег не жалеет, дарит с размахом. Конечно, если ты владелица компании и прибыльного бизнеса, составами торгуешь цементом и у тебя есть свой автопарк - можно не экономить. Вот эту классную тачку года четыре назад она ему передала по в пользование, практически подарила. Приятно такую водить, черт возьми! К роскоши очень быстро привыкаешь.
Он мельком поглядел по сторонам, приближаясь к месту своей стоянки. Обширное пространство между улицами Чкалова и Рейтарской по периметру окружали высокие дома сталинской постройки. Во дворе всегда было тихо. Может, потому он и становился время от времени прибежищем неопознанных личностей. Бомжи ютились в самом углу, под высоким столетним тополем у темной от времени стены, где не было гаражей, зато росла высокая трава и лопухи. Сидели со своими пакетами и рваными сумками, что-то жевали, пили, никому не мешали. Водитель не обратил на них никакого внимания.
Ну вот. Теперь выйти, поставить на сигнализацию, и...
Бум! Сзади стукнуло, и в уши сразу ударил крик:
- Ааааа!!!
Парень мгновенно притормозил.
- Вперед! Вперед, падла! Ты ж его раздавил!
Облившись колючим потом, водитель проехал вперед два метра, поставил на ручной тормоз и выскочил из машины.
Сзади лежала куча тряпья, из которой высовывались грязные голые ноги. Рядом с упавшим хватался за голову сгорбленный человек с клочковатой бородой:
- Наехал на Кузю! Ребята, он Кузю нашего раздавил!
«Как?! Ведь никого сзади не было, я бы увидел!» - подумал парень и в ужасе подбежал к травмированному. Скорее что-то делать! Но бородач загородил его собой, выкрикивая что-то неразборчиво-агрессивное.
Через мгновение машину окружило человек пять. Горе-водитель увидел в руке одной из личностей здоровенную палку, и тут же попятился. Он еще ничего не осознал - только складывал в затуманенной голове какие-то слова: что надо вызвать скорую, надо оказать первую помощь и вообще как-то проверить, дышит ли их товарищ. Он и отвращение свое как-то забыл, ведь от них тошнотворно воняло даже на расстоянии нескольких шагов.
Но не только сказать, додумать виновник происшествия ничего не успел. Раздались крики:
- Бля! Сука!
- Что хотят, то и делают!
- Убийца! Фашист!
И на его машину, на гордую красавицу «тойоту» обрушились удары.
Били палкой и обломком кирпича, бутылками и тележкой на колесиках. Хрустнуло и осыпалось лобовое стекло, жалобно скрипнул металл багажника. Бомжи и не думали помогать пострадавшему - они были охвачены жаждой мести, входя во все больший раж.
Броситься на них, разогнать взбесившихся бездомных парню и в голову не пришло. Хотя с таким ростом и разворотом плеч, с такой самоуверенной физиономией это было бы для него легким делом. Но водитель «тойоты» храбростью, между нами говоря, не отличался. Он совсем обмер. Его машина! Подаренная любимой! В том-то и ужас. Что она скажет?! У Светланы характер решительный и властный, еще бы: тихим нравом с крутой фирмой не управишься. Не поруководишь сотнями мужиков, не выбьешь кредиты и заказы, не скупишь всех руководящих, кого надо.
Надо же было ему так попасть! Тем более в свой день рождения. Что за невезение! Столько лет никаких проблем, и вот. Теперь милиция, разбирательство, суд. За что?!
Я погиб. Ведь Светка за машину меня просто убьет. Или выгонит, что одно и то же. Потому что не даст денег на адвокатов, на откуп от ментов. С нее станется. Если за разбитую японскую вазу она устроила такую истерику... «Надо ценить, что имеешь, - любила она повторять, - а не растрынькивать как попало». Конечно, ей хорошо!
Он боялся даже посмотреть на изуродованную «тойоту». Единственное, что решился сделать - взмокшей ладонью выудил из кармана мобильный телефон. Звонить в милицию. Или подруге, в крайнем случае, сдаваться: у нее хоть охрана есть.
Но на него с воплями налетели, выбили из руки трубку, замахнулись. Самого, правда, не тронули, но продолжали дубасить машину. Жалкий, растерянный, он сделал назад несколько дрожащих шагов. Лицо свело гримасой. Наверное, он сейчас заплачет? И ведь как назло, никого во дворе. Никто не выглянет, не поможет. Все сами за себя в этой проклятой жизни.
Бедняга плюхнулся задом на ограду детской площадки и сжал виски в полном отчаянии. Он не видел, как во двор въехали один за другим два автомобиля. Только услышав резкий сигнал, поднял голову, хотел вскочить - и не смог. Это его милая зачем-то сюда приехала. Почему не в ресторан?! Теперь конец.
Распоясавшиеся мстители-бомжи застыли. Из переднего черного джипа вышла женщина, из второго - несколько мужчин. Они подошли, остановились, женщина махнула рукой, и бомжи вдруг грянули стройным хором:
- Happy birthday to you, happy birthday to you...
У несчастного волосы зашевелились на голове и глаза полезли на лоб. Он сошел с ума?
- Happy birthday, dear Володя, happy birthday to you!!! - допели деклассированные элементы и захлопали своими черными ладонями, сволочи.
Аплодисменты поддержали остальные участники этого ненормального шоу. Они окружили воскового, как свеча, именинника, затеребили его, затормошили, закричали «Вау!», «С днем рожденья, дружище!»
Света обняла его.
- Ну что ты стоишь! Это же игра, дурачок! Испугался?
- Ничего, отойдет! Дай ему минутку, - сказали рядом.
Он стоял совершенно мокрый. Откуда-то снизу, из живота поднималось желание немедленно всех убить. Особенно ее. Надо было что-то сказать, но ненависть сдавила дыхание. Он отвернулся, чтобы не выдать свои чувства. Сквозь пелену различил несчастную «тойоту» и лже-бомжей, которые торопливо скидывали тряпки. И этот, якобы раздавленный Кузя, тоже, ублюдок, вскочил, как ни в чем не бывало. К ним подошел парень из свиты бизнес-леди, протянул конверт.
- Не надо, за все уже уплачено, - отрицательно покачал головой один из мерзавцев.
«Уплачено? За уничтожение автомобиля стоимостью сто тысяч баксов - уплачено?!»
- Берите, берите, - велела Светлана. - Это премия. Молодцы, хорошо сыграли.
«Кто-то здесь нуждается в психиатре, это точно: или я, или она. Или все. А может, Светка просто захотела красиво и с особой жестокостью меня уничтожить? В извращенной форме».
- Володенька, не сердись, милый! - Женщина повернулась к любимому и протянула ему ключи на брелке. - Вот, держи. Это подарок. «Бентли», суперский автомобиль. Хватит ездить на чем попало, пора остепениться.
- Везет тебе, парень! - с завистью вставил ее заместитель. - Это же не просто «бентли», а «континенталь», классика! Четыреста двадцать лошадей, двести пятьдесят километров в час, кожа, дерево. Эх! В Киеве их всего пара штук. За такой подарок я бы что угодно стерпел!
- Не дождешься, - усмехнулась Светлана и с тревогой заглянула любимому в глаза. - Ну что? Нравится? Доволен?
Он поднес к лицу ладонь с ключами и брелком с надписью «Bentley». Взял ее руку, поцеловал.
- Спасибо, Светочка, родная. - Он прокашлял непослушное горло. - Это самый лучший в мире подарок. Я счастлив! Особенно, что у меня есть ты.
- Ура-ура-ура! - закричали остальные.
Чпок! - хлопнуло шампанское. Ему налили, его похлопали по плечу, с ним звонко чокнулись.
- Володьке сейчас лучше бы водочки стакан! - с добродушным смехом сказал кто-то. - Стресс залить!
Во всем теле именинника, как в отсиженной пятке, шевелились мурашки. Постепенно отпускало. Черт возьми, а может, так и надо? А то живешь без особых взлетов и падений, все ровно, как стол, неинтересно, пресно. Зато сейчас он чувствовал каждую клетку своего тела. Каждый пульсирующий сосуд. Каждый волосок на коже. И каждый глоток воздуха был вкусен и свеж.
- Спасибо, ребята!!! - закричал он в полную силу легких. - Я вас всех люблю!
Он заплакал уже дома, под душем. Слезы лились свободно и легко, освобождая грудь от застрявшей горечи. Игра. Ну и что, ничего нового. Всю дорогу так. Играет он и играют с ним. Игра смещает смыслы и тем помогает быстрее приспособиться к безумию и норме, правде и лжи - вот этой всеобщей путанице жизни.
Зато теперь он знает, как будет себя чувствовать в день гибели. И уже не испугается.
***
Есть люди, которым для счастья слишком много нужно. Ну если и не для счастья - не будем замахиваться на высокие такие понятия, - так просто для внутреннего равновесия. Сколько вокруг приятного: лето, солнце, можно пойти на пляж. Можно поехать к морю, плавать в соленом и прохладном, лежать и загорать на сыпучем. А в ожидании отпуска можно пока ходить на работу. И в конце рабочего дня с удовольствием возвращаться домой. Ведь там уже подпрыгивают на всех четырех лапах от радости, лижутся и целуются.
Но нет. Мало.
Нужно, чтобы и всем вокруг было тоже хорошо. Близким, подругам и знакомым. А без этого, если им плохо, если у них проблемы - будет ныть совесть. Интересно, можно ли ее ампутировать когда-нибудь в конце концов? Живут же люди без совести как-то, и ничего.
Или это не совесть, а жалость? Вот эта постоянная Верина готовность вытаскивать людей из затруднительных положений. Может, она их жалеет? Может быть. Правда, когда-то кто-то сказал, что жалость унижает, и получается, что... Нет, вряд ли жалость может унижать. Жалость - это сострадание и милосердие. Их общий с Лизой преподаватель, профессор, говорил: «Врач не имеет права переживать вместе с пациентом, чувствовать его боль. Иначе не сможет ему помочь. Но должен со-страдать. Да, вот так, через дефис, в самом высоком врачебном смысле слова - оказать быструю квалифицированную помощь. На настоящее милосердие не все способны, это талант. Зато многие из вас смогут лечить, и это уже много...».
А ведь действительно, с точки зрения выживания милосердие противоестественно. Законами природы справедливость не предусмотрена. Естественному отбору доброта чужда. Естественный отбор - это соревнование без всяких принципов. Тогда, получается, Вера Лученко осуществляет противоестественный отбор? Когда не дает идти всему своим порядком, пусть жестоким - но своим. Этой зимой во Львове она помогла поймать сбежавшего из тюрьмы маньяка, который держал в ужасе весь город, осужденного на пожизненное заключение убийцу нескольких десятков человек... В прошлом году вывела на чистую воду парочку, папу и дочь - тоже таких себе монстров в человеческом обличье, которые убивали для продвижения по ступеням карьеры...
И что, надо было не вмешиваться? Дать ситуации развиваться по законам естественного отбора? Но ведь это только волки и прочие хищники убивают самых слабых и больных животных. Потому что могут их догнать. А человеческие хищники, наоборот - уничтожают самых лучших. И вообще, хаос поддерживает себя сам, не надо ему помогать. В бесконечных усилиях нуждается лишь сопротивление хаосу, наведение порядка. Тогда случаи милосердия, жалости, сострадания - результат дизайнерских усилий. Осмысленные композиционные построения. Справедливость, которой в жизни по-настоящему мало - это редактура. А без этого возможны только какофония, абракадабра и дикость.
Вера вздохнула, встала к раковине помыть посуду.
- Ты прежде всего успокойся, - сказала она. - Мне кажется, ничего страшного тебе не угрожает...
- Ну да, - хмыкнула Елизавета. - Кроме профессионального краха. Или еще чего похуже.
- Ладно тебе, - строго сказала Лученко. - Таких специалистов, как мы, не увольняют. Что они могут без нас, делателей? Совещаться и заседать? Отчитываться о повышении здоровья нации? И потом, в самом деле, не могла же ты проморгать отравление крысиным ядом. Что-то тут не то.
- А я о чем тебе толкую!
- Понимаешь, Лиз, - виновато сказала Вера, вытирая руки кухонным цветастым полотенцем, - я уже визу испанскую оформила, к Андрею собиралась, в отпуск... Да погоди ты расстраиваться!.. Давай так. Я попытаюсь быстренько разобраться, где якобы убивают. Правду бормотал твой пациент, что он видел, или ему померещилось... Очень уж мне любопытно стало, что это за остров такой. А ты у себя в отделении все переверни, но анализы пропавшие найди. Хорошо?
- Конечно! - обрадовалась коллега. - Как скажешь!
- Кстати. Не сомневаюсь, что вскрытие делали тщательно, но... Помнишь Винницкого?
- Пашку? Конечно! Ты его встречала?
- Давно не виделись. Но он классный спец, надо бы его подключить...
- Делай, что хочешь... А мы уже пойдем. Очень на тебя надеюсь, Верунь. Ты ж наша мисс Марпл!
- Лучше я буду Холмсой, а ты моей Ватсоншей, - рассмеялась Вера. - Идем, провожу.
Оторвать Алешу от Пая оказалось трудновато. Они только начали новую игру: мальчик бросал оранжевый мяч, пес его ловил и начинал им пищать, сжимая челюсти.
Когда все оказались у двери, Пай посмотрел на хозяйку, вопросительно приподняв бровь.
- Тебя же утром выгуливали, спиногрызик ты мой, - нежно сказала ему хозяйка.
Пай пожал ушами. Ну и что? Это когда было.
- Теть Вера, давайте возьмем его, - попросил Алеша. - Я его выгуляю, хотите?
- Нам некогда, сынок, - сказала Романова. - Пора идти...
- Ладно, - сдалась Вера, - на пять минут. У меня еще домашних дел полно.
Они спустились со второго этажа по каменным стертым ступеням. Пай сразу помчался обнюхивать кусты, стараясь держаться в тени, мальчик с сожалением проводил его взглядом. В уютном подольском дворике было жарко даже под кронами лип и каштанов. На сжигаемой солнцем детской площадке не было никого. Только дымила своей постоянной сигаретой дворничиха, высунувшись из окна полуподвала. И вдалеке, у арки, где был вход в шляпную мастерскую, маячили какие-то фигуры. Вера краем глаза посмотрела в ту сторону, и у нее заныл левый висок. Ну вот, опять... Госпожа Боль, мы вас не звали. Надо закрыть глаза. Но и сквозь веки яркий свет сверлит мозг. Когда же это кончится... Или такая реакция на знакомое лицо?
- Слушай, Лизанька. А телохранитель этого... Бегуна, он тебе не докучал? Не следил ли за тобой?
- Чего это ему за мной следить? Крутился в больнице долго, это да. Мешал всем, путался под ногами, я на него прикрикнула, потом забыла. А что?
- Да так... Ну, ни пуха тебе. - Вера чмокнула Алешку в шелковую макушку.
- Так ты обещаешь подумать, Веруня? Включай свои волшебные детективные мозги, и, пожалуйста, разматывай мою загадку. А не то съедят меня и даже не подавятся.
Лученко приобняла подругу за плечи.
- Успокойся! Я постараюсь разобраться.
- Господи, у меня гора с плеч свалилась! - улыбнулась всеми своими сдобными ямочками Романова.
Вера смотрела вслед гостям, приложив ладонь ко лбу козырьком. Так и есть. Тот мужчина не случайно показался знакомым. Делает вид, что просто так стоит, не смотрит на уходящую Романову, а на самом деле уставился. И темные очки не скрывают его интереса. Вот, и на Веру посмотрел. Все понятно.
- Эй, вы! - Она махнула ему рукой. - Идите сюда!
Мужчина сделал движение, будто собрался удрать из арки на улицу, потом едва заметно пожал плечами и подошел к Вере. Это был охранник покойного, тот самый, длинный и худой заика.
- Знаете, - сказала Вера, - если вы хотите остаться незамеченным, бросьте эту свою привычку покачиваться с носков на пятку. Она вас выдает.
Охранник нахмурился, задрал нос и демонстративно покачался с носков на пятку. Подбежал Пай с высунутым языком, обнюхал колени охранника, ничего интересного не учуял и, махнув дружелюбно хвостом, устремился к подъезду.
- В-ваша с-с-собака пить х... х-х-хочет, - выговорил телохранитель, видимо, первое, что ему пришло в голову.
- О, - удивилась Вера, - вы не только в слежке и охране разбираетесь, да? Ну что же, пойдемте. Вы мне как раз нужны.
- Это в-вы мне н... н... н-нужны, - с некоторым высокомерием возразил длинный.
(продолжение следует)