(no subject)
Иногда ты играешь в "летние игры", а иногда "летние игры" играют в тебя))
Написала продолжение одной сложной сцены своего романа - объяснение Лизы с Виталием. В романе он вряд ли (вряд ли!))) будет одним куском, скорее всего будет разбито на маленькие флешбеки и вставлено в разные места в зависимости от того, на каком этапе понимания/восприятия реальности Лиза будет находится на конкретный момент истории.
А может быть, я плюну на эту паззловость и будет одним таким вот красивым занудливым блоком, пока не знаю.
В "летние игры" отправила только часть куска, причем даже часть от свежедописанного, по факту больше я намучала в этот раз. Первые несколько абзацев остались от варианта, написанного раньше и сейчас только подредактированы, самая концовка тоже. Середина полностью "нынешняя")) Фразы в кавычках про дракона, берег Ядовитого моря и мертвого волка - это флешбек к флешбеку, ахах))) раскрывается в других сценах (I hope so))))
(все картинки с пинтереста)
***
Зачем было тащить за собой эту боль, которую мы выкричали в августовском лесу, возле поваленного дерева, после водки, безумных танцев и поцелуев? Зачем было притворяться, что за этим есть что-то, кроме нашего отчаяния поймать любовь, которая принадлежала другим?
Там - в разгар праздника, посередине августа, на обочине “дачного королевства Эль”, мне все с нами было ясно. Там Вит был просто тем, кому так же плохо, как мне. Так же отвратительно. Так же невесело. Нелюбимый. Ненужный той, что нужна ему больше всего на свете. Вернее, нужный _не так_ как она ему.
Его печальная история - Нелла. Моя печальная история - Ники. И наша дурацкая попытка как-то все это пережить - беспощадная в своей бессмысленности.
Нелла сказала мне, когда Вика с Никитой объявили о дате свадьбы:
- Я думаю, это будет потрясающий август.
За окном тогда догорал закатный июль и она собиралась вот-вот сбежать со своим мистером Тайной куда-нибудь на моря. С соблюдением полнейшей таинственности, разумеется.
Я сказала:
- Для кого-нибудь наверняка потрясающий.
И она мне улыбнулась так светло и открыто, как будто это вовсе не Нелла передо мной, а фея какая-нибудь. Добрая фея. Не Нелла.
- Для тебя тоже. Закроешь эту историю, оставишь в прошлом и начнешь еще какую-то.
Ну, еще какую-то я начала, да.
Мы с Виталиком стояли на застекленном балконе в ранних февральских сумерках, когда у меня в ушах все еще звучал, постоянно звучал презрительный голос Ники. Я крутила в пальцах пустую коньячную рюмку, курила в приоткрытое окно, ежась от холодного воздуха.
За неделю я выкурила, наверное, столько, сколько не набралось бы за все предыдущее время моего редкого «покуривания» в компаниях. У меня слегка кружилась голова - от алкоголя, от сигарет, от мыслей, от чертового никитиного голоса в моей голове, я не знаю.
Еще я была зла на Неллу за то, что она снова убежала на свидание к своему мистеру Тайне, а Виталик, который пришел ко мне вместе с ней, почему-то решил остаться.
Если бы он ушел, я бы, как и всю эту неделю, все вечера подряд, завернулась в свой детский плед с львятами и рыдала, постепенно наращивая звук. Сначала тихонько всхлипывала, потом громче, потом с завываниями навзрыд. Потому что жизнь закончилась, все такое, счастья не будет.
Но Виталик остался. Мне приходилось как-то держать себя в руках. Хоть как-нибудь. И вот я курила сигарету за сигаретой, кусала губы и, кажется, весь вид мой кричал «ну уйди же уже, уйди, уйди!.. или давай займемся сексом, лишь бы не разговаривать». И вот я подумала, что сейчас докурю и скажу ему, мол, спасибо тебе за компанию, но будет лучше, если ты просто уйдешь, извини-извини-извини, ладно?
Сейчас, да, сейчас я тушу сигарету, набираю в легкие холодного воздуха, замешанного на никотине и… тянусь рукой к лежащей на углу балкона полупустой сигаретной пачке. Последняя, я клянусь. Потом я ему скажу. Надо только собраться с мыслями.
А что я ему скажу? Чтобы он уходил? Ну, уйдет, положим, и что? Вот это вот мое заявление про “завернуться в детский плед с львятами и рыдать” - насколько это вообще хорошая идея, если подумать? К чему это меня приведет?
Как-то ведь пережила я, что Никита женился, верно? Так себе, конечно, пережила, не блестяще, прямо скажем, но пережила. И когда я признавалась Никите в любви, я не ждала от него прозрений в том плане, что как же он ошибался, и это меня он на самом деле любил с самого детства, а Вика была просто мороком и обманкой. Серьезно, я не ждала ничего такого - я вообще ничего не ждала, просто не могла в тот момент не сказать ему о любви. Эти слова взорвали бы меня изнутри, расплющили и расплескали по поверхности мира, если не были бы произнесены в тот момент и если бы я не притянула его за шарф и не впилась в его губы. В эту секунду у меня просто не было выбора - я лишила себя этого выбора долгими годами молчания и игры в дружбу (раз уж ему так нравилось любить одну блондинку, а дружить с другой).
Чего ты ждешь, когда ты прыгаешь в пропасть? Явно не того, что внизу тебя заключат в нежные и любящие объятья. Другие какие-то причины толкают людей к пропасти, я полагаю. Другие какие-то причины толкнули туда меня.
Я просто пока не упала в нее, я прыгнула - и я все еще в этом лихом падении, в одном длящемся и длящемся мгновении вечности, где я притягиваю Никиту за шарф и у меня есть один-единственный абсолютно призрачный шанс услышать в ответ, что, мол, да, Лизхен, я тоже тебя люблю. И тогда все остальное не важно, тогда у меня больше нет ни единого вопроса по причинно-следственным связям.
И сквозь этот орущий, визжащий, истерящий внутренний монолог я слышу рядом с собой тихий голос:
- Может, хватит уже? Третья подряд, Лиза.
Я еще в том бесконечном вечере, когда глаза и слова Никиты заколачивают гвозди в гробик моей души. Я согласна, что, безусловно, хватит, но все-таки способна еще понять, что Вит говорит не о том, чем сейчас занята моя голова. Тогда что хватит?
- Что?
- Сигареты, Лиза. Третья подряд. И это только сейчас. Коньяк. Никогда не видел, чтобы ты пила больше бокала вина раньше. Это все не поможет, ты же ведь понимаешь? И… Никитина мама сказала бы тебе то же самое, если бы…
Если бы.
Ах, ну да, Эль.
Летящий на них по обледенелой трассе потерявший управление грузовик.
Поминки.
Я такая молодец, такое подходящее время выбрала для своих признаний - так легко теперь спрятаться за горем от потери любимой “тети тезки”. И всхлипывать “умерла, умерла” - кто, кроме нас с Ники, знает, о чем действительно речь.
Меня накрывает злость. На себя. На идиотизм ситуации. На то, что я дождалась до трагической смерти Эль, чтобы признаться Никите в своих чувствах. Если бы сейчас я могла открутить катушку времени назад, это я, я была бы тем человеком, который устроил скандал на Никитиной свадьбе, а не Виталик.
Я бы так же, как он, поднялась из-за стола с бокалом шампанского, чтобы произнести тост и когда все гости благожелательно обратили бы на меня свои взоры, я сказала бы:
“Дорогой Никита! В этот торжественный день я хочу сообщить тебе, что ты беспросветно тупой и бессовестный. Как можно быть таким слепым, чтобы все это время не замечать моих чувств? Или как можно быть таким бессовестным, чтобы делать вид, что ты их не замечаешь? Я всегда была рядом - черт возьми, я могла бы найти себе кого-то получше, но вот беда, для меня нет никого лучше тебя. Я не знаю, как мне теперь жить, я не знаю, сколько у меня еще хватит сил сторожить у твоего порога, вдруг ты меня заметишь? Прямо сейчас, слышишь меня, брось Вику, я буду тебе гораздо лучшей женой, я буду тебе какой хочешь, кем хочешь”.
Я гашу сигарету в недопитом стакане.
Виталик осторожно касается моего локтя, проводит пальцами по руке до запястья, теперь и мои, и его пальцы обхватывают пузатый стакан, на дне которого перекатывается коньяк.
- Давай я это заберу, Лиза, - так же тихо, как и раньше говорит он. - А потом ты пойдешь в душ и спать, ладно?
Я, как завзятый алкоголик, не отпускаю стакан. Говорю мрачно:
- С тобой?
Теперь он переспрашивает:
- Что?
- Спать-то пойду с тобой, да? Раз уж Нелла смоталась к своему тайному возлюбленному, а я опять под рукой и пьяная. Мы уже это проходили когда-то, помнишь?
Я не вижу его глаз - может, это и к лучшему. Пустым взглядом смотрю вперед, за окно. На улице сильнее пошел снег. Руку с сигаретой, которую я держала вытянутой в окно, запорошило крупными частыми снежинками - и эти снежинки сейчас продолжают таять и растекаться кляксами по нашим с ним пальцам и по стенкам стакана.
- Я помню, - еще тише сказал Вит, и его пальцы сильнее сжали мои - и продолжали сжимать.
“Ты помнишь, как Мертвый Волк нес в зубах наши души вдоль берега Моря Слез, рэма? Ты помнишь, как мы были одним?”
- Что ты помнишь? - так же тихо спросила я. - Как проснулся утром и понял, что совершил ошибку?
- Я совершил ошибку. Но мы, по-моему, разное называем сейчас с тобой ошибкой.
“Я всегда знала тебя, но я не знаю, кто ты. Кто ты?”
- Ты мог бы хотя бы не молчать тогда, Вит. Это все и так было глупо и… Просто глупо. Но ты хотя бы мог тогда так не молчать всю дорогу, пока мы возвращались - и к даче, и в машине. Мог бы разрулить ситуацию по-человечески. Мог бы…
“Я твой дракон, рэма. Ты помнишь, как Мертвый Волк нес наши души вдоль берега Моря Слез?”
- Этого не должно было произойти.
И стакан выскальзывает из наших сомкнутых пальцев. Я вижу, как стакан летит вниз с балкона и разбивается об асфальт вдребезги. На улице ночь, снег и тишина, взорванная разлетевшимся на осколки стеклом.
Вит не отпускает моих пальцев, он давит на них с той же силой, как и когда они сжимали стакан и теперь он сжимает мои пальцы в кулак и лес прошедшего лета сгущается надо мной вместо февральской пурги.
“Назови мое имя, рэма. Ты помнишь соль Яггьи на твоей коже, ты помнишь мое имя?”
Как будто снова горит кожа на мочке уха - то место, к которому когда-то прикоснулась губами Вика, прежде чем вытолкнуть меня за ходящую ходуном дверь старого дома. Сережка из этого уха так и осталась лежать в том полночном лесу, где что-то произошло между мной и Виталиком - что-то помимо того, что он стал моим первым мужчиной, что-то еще, что память выталкивает на поверхность судорогами и тут же вновь погружает еще до того, как я смогу уловить, поймать, выразить это что-то в словах. Почему я не могу спросить его? Почему я не могу рассказать Нелле? Или почему я не могу просто выкинуть все из головы, как пьяный сон?
Я спросила:
- Ты все еще любишь Неллу?
Он отпустил мои пальцы, убрал руку.
- Прости, но я не буду отвечать на этот вопрос.
- Ты здесь только из-за нее?
- В каком смысле - из-за нее? - его голос звучал теперь глухо, как будто он далеко отодвинулся, хотя я все еще чувствовала, как мой локоть соприкасается с его локтем.
- Она попросила тебя прийти ко мне - ты пришел. Типа, не хотела оставлять меня одну в таком дурацком состоянии, но у нее дела. Ты просто выполняешь ее просьбу, ведь так?
- Нет.
- Тогда зачем ты здесь… - “Т`Шал!”, чуть было ни вырвалось у меня, но я остановила это имя на самом кончике языка. - Вит, зачем ты здесь? Зачем все эти разговоры про “слишком много алкоголя и сигарет” и “это ничего не изменит”, зачем? Ты просто парень, переспавший со мной по пьяни - и все. И, похоже, единственная твоя эмоция по этому поводу - удивление от того, что я оказалась девственницей. Действительно, кто бы мог подумать, да, Вит?
Он крепко взял меня за локоть и развернул к себе. Я заставила себя взглянуть ему прямо в глаза - в каком-то крошечном уголке души появилась мысль о том, что все повторится, как было тогда в лесу. Вернее, из того, что случится сейчас, я пойму, наконец-то, ну может быть, хоть чуточку смогу разобраться, что же было тогда в лесу. Но передо мной был Виталик. И даже во взгляде его не было злости или раздражения - обычный спокойный Виталик, каким я знаю его с детства. И все же он крепко держал меня за локоть и тоже вглядывался в меня, как будто и он пытался что-то увидеть за обычной Лизой.
Не отпуская, спросил меня без нотки раздражения в голосе:
- Что ты хочешь, чтобы я сказал тебе, Лиза? Что ты хотела услышать от меня там… тогда?
И я уже почти сказала, я уже почти выкрикнула “Кто такой Тшал? Кто смотрел на меня из твоих глаз? С кем я была тогда, когда я была с тобой? Что вообще там произошло и почему я ни слова из этого не могу выговорить?”
Вместо этого:
- Что я хотела бы, чтобы ты тогда сказал, м? Ну, например, “Лиза, выходи за меня замуж”. Раз уж так получилось. Да, отличные слова, по-моему, не находишь? “Лиза, выходи за меня замуж, раз уж все так получилось”. Что думаешь по этому поводу?
Он отпустил меня. Отодвинулся. Ни единый мускул не дрогнул у него на лице, как в скале выбитое. И размеренным голосом, медленно:
- Хорошо. Лиза, выходи за меня замуж.
Я, с вымученной пьяной усмешкой:
- А как же “раз уж так получилось”? Это же самая важная часть, Вит, как ты мог ее пропустить.
- Ну. Я не все готов за тобой повторять. И это не самая важная часть.
Он опускается передо мной на одно колено - а мне в голову лезет, что коленом он сейчас опустился на тот самый коврик, который когда-то мне подарила Нелла, какая ирония. Он говорит:
- Извини, что я делаю предложение без кольца, но я обещаю, что кольцо тебя не разочарует. Правда, не могу сказать того же про себя, но насчет кольца я уверен.
Снег-снег-снег, за окном балкона снег уже валит так, что ничего не видно, кроме летящих хлопьев.
- Вит, ты свихнулся, что ли?
- Это отказ?
- Это вопрос. И еще - что ты будешь делать, если я отвечу тебе “да”?
- Что я буду делать? - Он потянулся ко мне и взял меня за руку, я не сопротивлялась. Сложил мои пальцы со своими, поднес мою руку к губам и перевернул кверху ладонью. И обращаясь, кажется, исключительно к моей ладони, продолжил: - Я полагаю, что если ты ответишь мне “да”, то мы будем готовиться к свадьбе, разве не так?
“Соль Яггьи на твоей коже. Ты помнишь мое имя. Ты знаешь меня, рэма”.
Когда я проснулась утром, его уже не было. Сильное искушение - вместе с похмельем от алкоголя и долгой истерики - сильное искушение посчитать все это сном. Всю эту поганую неделю, которую я до краешка залила слезами. И до кучи вчерашний вечер. И ночь. Нет, ладно, ночь пускай остается, но все остальное - сон. Сон, я сказала, слышишь меня, реальность?
Когда я жадно осушила пакет сока и искала брошенную где-то на столе крышечку от пакета, я заметила мигающий неотвеченными вызовами мобильник. Звонок от Неллы, мамы, Никиты. Четыре звонка от Никиты, да. И сообщение от Виталика.
«Я вчера не спросил, ты хочешь пышную свадьбу или тихий междусобойчик? И что насчет белого платья?»
И тогда я набрала номер - нет, не Виталика, а Никиты.
- Привет, ты звонил аж четырежды, что стряслось? - бодро начала я, все еще продолжая искать на столе крышечку от пакета с соком. Как будто наш последний разговор закончился на привычной дружеской ноте, как будто я не рыдала всю неделю подряд, а теперь внезапно выхожу замуж.
- Лизхен, я… Нам надо бы поговорить. Нехорошо мы с тобой расстались, я… Ты знаешь, я хотел бы… ну просто поговорить. По-человечески. Столько лет дружбы, всего этого не должно было случиться, я был не в себе. Из-за мамы, ты понимаешь.
“Этого не должно было произойти”, - так вчера сказал и Виталик.
- Многое происходит, чего не должно бы, Ники. Я правильно понимаю, что ты пытаешься извиниться, не извиняясь?
- Э… Наверное, да. Я был не прав.
- Ну я была не права больше, это ж понятно. Выбрала времечко, называется, да?
- Лизхен, не надо. В любом случае я не должен был так…Давай просто встретимся и поговорим. Это будет правильно.
- Не о чем говорить, Ники. А встретиться… Встретимся теперь уже, наверно, на моей свадьбе. Мне тут вчера предложение сделали и я, кажется, согласилась.
Пауза.
- Кажется?
- Ну это я так шучу - не очень смешно. В общем, я думаю, Виталик тебе сам все расскажет, вы же друзья. Счастливо.
И тут же написала ответ Виталику: «Хочу белоснежное платье, кольцо с большим бриллиантом и самую шикарную свадьбу, какую мы только можем себе позволить. Если ты еще не передумал на мне жениться».
И вдогонку:
“Но если ты просто хотел провести со мной еще одну ночь, то ты сейчас здорово прогадал, потому что я и так была согласна. Последний шанс поступить разумно, имей в виду”.
Виталик перезвонил:
- Что это за мысли насчет «если ты не передумал», а? - спросил он безо всяких приветствий.
- Ну не знаю, может, ты сделал предложение из жалости и теперь не знаешь, как отказаться. - Я наконец-то нашла завалившуюся в самый угол крышечку и теперь нервно крутила ее туда-сюда, откручивая и закручивая. И повторила сказанное пару минут назад Ники: - Это я так шучу - не очень смешно.
- Лиза, я очень рад, что ты согласилась стать моей женой. Да, все вышло сумбурно, но, я думаю, правильно. По крайней мере, я постараюсь все сделать правильно.
- Я тоже, - почти прошептала я, сминая пустой пакет. Крышечка отвалилась и укатилась под стол. - Блин, ну что за мерзкая хрень…
- Что?
- Да крышка от пакета. Я ее искала-искала, а теперь она отскочила черт знает куда.
- Оставь. Потом сама на глаза попадется. Как самочувствие?
- Похмелье. Поздно ты у меня стакан отобрал.
- Не хочешь пересечься в обед? Прогуляем твое похмелье.
Я посмотрела на часы - половина двенадцатого.
- А во сколько у тебя будет обед, а то мне надо еще в порядок себя привести и все такое.
- Во сколько скажешь, во столько и будет. Позвони, когда соберешься.
Написала продолжение одной сложной сцены своего романа - объяснение Лизы с Виталием. В романе он вряд ли (вряд ли!))) будет одним куском, скорее всего будет разбито на маленькие флешбеки и вставлено в разные места в зависимости от того, на каком этапе понимания/восприятия реальности Лиза будет находится на конкретный момент истории.
А может быть, я плюну на эту паззловость и будет одним таким вот красивым занудливым блоком, пока не знаю.
В "летние игры" отправила только часть куска, причем даже часть от свежедописанного, по факту больше я намучала в этот раз. Первые несколько абзацев остались от варианта, написанного раньше и сейчас только подредактированы, самая концовка тоже. Середина полностью "нынешняя")) Фразы в кавычках про дракона, берег Ядовитого моря и мертвого волка - это флешбек к флешбеку, ахах))) раскрывается в других сценах (I hope so))))
(все картинки с пинтереста)
***
Зачем было тащить за собой эту боль, которую мы выкричали в августовском лесу, возле поваленного дерева, после водки, безумных танцев и поцелуев? Зачем было притворяться, что за этим есть что-то, кроме нашего отчаяния поймать любовь, которая принадлежала другим?
Там - в разгар праздника, посередине августа, на обочине “дачного королевства Эль”, мне все с нами было ясно. Там Вит был просто тем, кому так же плохо, как мне. Так же отвратительно. Так же невесело. Нелюбимый. Ненужный той, что нужна ему больше всего на свете. Вернее, нужный _не так_ как она ему.
Его печальная история - Нелла. Моя печальная история - Ники. И наша дурацкая попытка как-то все это пережить - беспощадная в своей бессмысленности.
Нелла сказала мне, когда Вика с Никитой объявили о дате свадьбы:
- Я думаю, это будет потрясающий август.
За окном тогда догорал закатный июль и она собиралась вот-вот сбежать со своим мистером Тайной куда-нибудь на моря. С соблюдением полнейшей таинственности, разумеется.
Я сказала:
- Для кого-нибудь наверняка потрясающий.
И она мне улыбнулась так светло и открыто, как будто это вовсе не Нелла передо мной, а фея какая-нибудь. Добрая фея. Не Нелла.
- Для тебя тоже. Закроешь эту историю, оставишь в прошлом и начнешь еще какую-то.
Ну, еще какую-то я начала, да.
Мы с Виталиком стояли на застекленном балконе в ранних февральских сумерках, когда у меня в ушах все еще звучал, постоянно звучал презрительный голос Ники. Я крутила в пальцах пустую коньячную рюмку, курила в приоткрытое окно, ежась от холодного воздуха.
За неделю я выкурила, наверное, столько, сколько не набралось бы за все предыдущее время моего редкого «покуривания» в компаниях. У меня слегка кружилась голова - от алкоголя, от сигарет, от мыслей, от чертового никитиного голоса в моей голове, я не знаю.
Еще я была зла на Неллу за то, что она снова убежала на свидание к своему мистеру Тайне, а Виталик, который пришел ко мне вместе с ней, почему-то решил остаться.
Если бы он ушел, я бы, как и всю эту неделю, все вечера подряд, завернулась в свой детский плед с львятами и рыдала, постепенно наращивая звук. Сначала тихонько всхлипывала, потом громче, потом с завываниями навзрыд. Потому что жизнь закончилась, все такое, счастья не будет.
Но Виталик остался. Мне приходилось как-то держать себя в руках. Хоть как-нибудь. И вот я курила сигарету за сигаретой, кусала губы и, кажется, весь вид мой кричал «ну уйди же уже, уйди, уйди!.. или давай займемся сексом, лишь бы не разговаривать». И вот я подумала, что сейчас докурю и скажу ему, мол, спасибо тебе за компанию, но будет лучше, если ты просто уйдешь, извини-извини-извини, ладно?
Сейчас, да, сейчас я тушу сигарету, набираю в легкие холодного воздуха, замешанного на никотине и… тянусь рукой к лежащей на углу балкона полупустой сигаретной пачке. Последняя, я клянусь. Потом я ему скажу. Надо только собраться с мыслями.
А что я ему скажу? Чтобы он уходил? Ну, уйдет, положим, и что? Вот это вот мое заявление про “завернуться в детский плед с львятами и рыдать” - насколько это вообще хорошая идея, если подумать? К чему это меня приведет?
Как-то ведь пережила я, что Никита женился, верно? Так себе, конечно, пережила, не блестяще, прямо скажем, но пережила. И когда я признавалась Никите в любви, я не ждала от него прозрений в том плане, что как же он ошибался, и это меня он на самом деле любил с самого детства, а Вика была просто мороком и обманкой. Серьезно, я не ждала ничего такого - я вообще ничего не ждала, просто не могла в тот момент не сказать ему о любви. Эти слова взорвали бы меня изнутри, расплющили и расплескали по поверхности мира, если не были бы произнесены в тот момент и если бы я не притянула его за шарф и не впилась в его губы. В эту секунду у меня просто не было выбора - я лишила себя этого выбора долгими годами молчания и игры в дружбу (раз уж ему так нравилось любить одну блондинку, а дружить с другой).
Чего ты ждешь, когда ты прыгаешь в пропасть? Явно не того, что внизу тебя заключат в нежные и любящие объятья. Другие какие-то причины толкают людей к пропасти, я полагаю. Другие какие-то причины толкнули туда меня.
Я просто пока не упала в нее, я прыгнула - и я все еще в этом лихом падении, в одном длящемся и длящемся мгновении вечности, где я притягиваю Никиту за шарф и у меня есть один-единственный абсолютно призрачный шанс услышать в ответ, что, мол, да, Лизхен, я тоже тебя люблю. И тогда все остальное не важно, тогда у меня больше нет ни единого вопроса по причинно-следственным связям.
И сквозь этот орущий, визжащий, истерящий внутренний монолог я слышу рядом с собой тихий голос:
- Может, хватит уже? Третья подряд, Лиза.
Я еще в том бесконечном вечере, когда глаза и слова Никиты заколачивают гвозди в гробик моей души. Я согласна, что, безусловно, хватит, но все-таки способна еще понять, что Вит говорит не о том, чем сейчас занята моя голова. Тогда что хватит?
- Что?
- Сигареты, Лиза. Третья подряд. И это только сейчас. Коньяк. Никогда не видел, чтобы ты пила больше бокала вина раньше. Это все не поможет, ты же ведь понимаешь? И… Никитина мама сказала бы тебе то же самое, если бы…
Если бы.
Ах, ну да, Эль.
Летящий на них по обледенелой трассе потерявший управление грузовик.
Поминки.
Я такая молодец, такое подходящее время выбрала для своих признаний - так легко теперь спрятаться за горем от потери любимой “тети тезки”. И всхлипывать “умерла, умерла” - кто, кроме нас с Ники, знает, о чем действительно речь.
Меня накрывает злость. На себя. На идиотизм ситуации. На то, что я дождалась до трагической смерти Эль, чтобы признаться Никите в своих чувствах. Если бы сейчас я могла открутить катушку времени назад, это я, я была бы тем человеком, который устроил скандал на Никитиной свадьбе, а не Виталик.
Я бы так же, как он, поднялась из-за стола с бокалом шампанского, чтобы произнести тост и когда все гости благожелательно обратили бы на меня свои взоры, я сказала бы:
“Дорогой Никита! В этот торжественный день я хочу сообщить тебе, что ты беспросветно тупой и бессовестный. Как можно быть таким слепым, чтобы все это время не замечать моих чувств? Или как можно быть таким бессовестным, чтобы делать вид, что ты их не замечаешь? Я всегда была рядом - черт возьми, я могла бы найти себе кого-то получше, но вот беда, для меня нет никого лучше тебя. Я не знаю, как мне теперь жить, я не знаю, сколько у меня еще хватит сил сторожить у твоего порога, вдруг ты меня заметишь? Прямо сейчас, слышишь меня, брось Вику, я буду тебе гораздо лучшей женой, я буду тебе какой хочешь, кем хочешь”.
Я гашу сигарету в недопитом стакане.
Виталик осторожно касается моего локтя, проводит пальцами по руке до запястья, теперь и мои, и его пальцы обхватывают пузатый стакан, на дне которого перекатывается коньяк.
- Давай я это заберу, Лиза, - так же тихо, как и раньше говорит он. - А потом ты пойдешь в душ и спать, ладно?
Я, как завзятый алкоголик, не отпускаю стакан. Говорю мрачно:
- С тобой?
Теперь он переспрашивает:
- Что?
- Спать-то пойду с тобой, да? Раз уж Нелла смоталась к своему тайному возлюбленному, а я опять под рукой и пьяная. Мы уже это проходили когда-то, помнишь?
Я не вижу его глаз - может, это и к лучшему. Пустым взглядом смотрю вперед, за окно. На улице сильнее пошел снег. Руку с сигаретой, которую я держала вытянутой в окно, запорошило крупными частыми снежинками - и эти снежинки сейчас продолжают таять и растекаться кляксами по нашим с ним пальцам и по стенкам стакана.
- Я помню, - еще тише сказал Вит, и его пальцы сильнее сжали мои - и продолжали сжимать.
“Ты помнишь, как Мертвый Волк нес в зубах наши души вдоль берега Моря Слез, рэма? Ты помнишь, как мы были одним?”
- Что ты помнишь? - так же тихо спросила я. - Как проснулся утром и понял, что совершил ошибку?
- Я совершил ошибку. Но мы, по-моему, разное называем сейчас с тобой ошибкой.
“Я всегда знала тебя, но я не знаю, кто ты. Кто ты?”
- Ты мог бы хотя бы не молчать тогда, Вит. Это все и так было глупо и… Просто глупо. Но ты хотя бы мог тогда так не молчать всю дорогу, пока мы возвращались - и к даче, и в машине. Мог бы разрулить ситуацию по-человечески. Мог бы…
“Я твой дракон, рэма. Ты помнишь, как Мертвый Волк нес наши души вдоль берега Моря Слез?”
- Этого не должно было произойти.
И стакан выскальзывает из наших сомкнутых пальцев. Я вижу, как стакан летит вниз с балкона и разбивается об асфальт вдребезги. На улице ночь, снег и тишина, взорванная разлетевшимся на осколки стеклом.
Вит не отпускает моих пальцев, он давит на них с той же силой, как и когда они сжимали стакан и теперь он сжимает мои пальцы в кулак и лес прошедшего лета сгущается надо мной вместо февральской пурги.
“Назови мое имя, рэма. Ты помнишь соль Яггьи на твоей коже, ты помнишь мое имя?”
Как будто снова горит кожа на мочке уха - то место, к которому когда-то прикоснулась губами Вика, прежде чем вытолкнуть меня за ходящую ходуном дверь старого дома. Сережка из этого уха так и осталась лежать в том полночном лесу, где что-то произошло между мной и Виталиком - что-то помимо того, что он стал моим первым мужчиной, что-то еще, что память выталкивает на поверхность судорогами и тут же вновь погружает еще до того, как я смогу уловить, поймать, выразить это что-то в словах. Почему я не могу спросить его? Почему я не могу рассказать Нелле? Или почему я не могу просто выкинуть все из головы, как пьяный сон?
Я спросила:
- Ты все еще любишь Неллу?
Он отпустил мои пальцы, убрал руку.
- Прости, но я не буду отвечать на этот вопрос.
- Ты здесь только из-за нее?
- В каком смысле - из-за нее? - его голос звучал теперь глухо, как будто он далеко отодвинулся, хотя я все еще чувствовала, как мой локоть соприкасается с его локтем.
- Она попросила тебя прийти ко мне - ты пришел. Типа, не хотела оставлять меня одну в таком дурацком состоянии, но у нее дела. Ты просто выполняешь ее просьбу, ведь так?
- Нет.
- Тогда зачем ты здесь… - “Т`Шал!”, чуть было ни вырвалось у меня, но я остановила это имя на самом кончике языка. - Вит, зачем ты здесь? Зачем все эти разговоры про “слишком много алкоголя и сигарет” и “это ничего не изменит”, зачем? Ты просто парень, переспавший со мной по пьяни - и все. И, похоже, единственная твоя эмоция по этому поводу - удивление от того, что я оказалась девственницей. Действительно, кто бы мог подумать, да, Вит?
Он крепко взял меня за локоть и развернул к себе. Я заставила себя взглянуть ему прямо в глаза - в каком-то крошечном уголке души появилась мысль о том, что все повторится, как было тогда в лесу. Вернее, из того, что случится сейчас, я пойму, наконец-то, ну может быть, хоть чуточку смогу разобраться, что же было тогда в лесу. Но передо мной был Виталик. И даже во взгляде его не было злости или раздражения - обычный спокойный Виталик, каким я знаю его с детства. И все же он крепко держал меня за локоть и тоже вглядывался в меня, как будто и он пытался что-то увидеть за обычной Лизой.
Не отпуская, спросил меня без нотки раздражения в голосе:
- Что ты хочешь, чтобы я сказал тебе, Лиза? Что ты хотела услышать от меня там… тогда?
И я уже почти сказала, я уже почти выкрикнула “Кто такой Тшал? Кто смотрел на меня из твоих глаз? С кем я была тогда, когда я была с тобой? Что вообще там произошло и почему я ни слова из этого не могу выговорить?”
Вместо этого:
- Что я хотела бы, чтобы ты тогда сказал, м? Ну, например, “Лиза, выходи за меня замуж”. Раз уж так получилось. Да, отличные слова, по-моему, не находишь? “Лиза, выходи за меня замуж, раз уж все так получилось”. Что думаешь по этому поводу?
Он отпустил меня. Отодвинулся. Ни единый мускул не дрогнул у него на лице, как в скале выбитое. И размеренным голосом, медленно:
- Хорошо. Лиза, выходи за меня замуж.
Я, с вымученной пьяной усмешкой:
- А как же “раз уж так получилось”? Это же самая важная часть, Вит, как ты мог ее пропустить.
- Ну. Я не все готов за тобой повторять. И это не самая важная часть.
Он опускается передо мной на одно колено - а мне в голову лезет, что коленом он сейчас опустился на тот самый коврик, который когда-то мне подарила Нелла, какая ирония. Он говорит:
- Извини, что я делаю предложение без кольца, но я обещаю, что кольцо тебя не разочарует. Правда, не могу сказать того же про себя, но насчет кольца я уверен.
Снег-снег-снег, за окном балкона снег уже валит так, что ничего не видно, кроме летящих хлопьев.
- Вит, ты свихнулся, что ли?
- Это отказ?
- Это вопрос. И еще - что ты будешь делать, если я отвечу тебе “да”?
- Что я буду делать? - Он потянулся ко мне и взял меня за руку, я не сопротивлялась. Сложил мои пальцы со своими, поднес мою руку к губам и перевернул кверху ладонью. И обращаясь, кажется, исключительно к моей ладони, продолжил: - Я полагаю, что если ты ответишь мне “да”, то мы будем готовиться к свадьбе, разве не так?
“Соль Яггьи на твоей коже. Ты помнишь мое имя. Ты знаешь меня, рэма”.
Когда я проснулась утром, его уже не было. Сильное искушение - вместе с похмельем от алкоголя и долгой истерики - сильное искушение посчитать все это сном. Всю эту поганую неделю, которую я до краешка залила слезами. И до кучи вчерашний вечер. И ночь. Нет, ладно, ночь пускай остается, но все остальное - сон. Сон, я сказала, слышишь меня, реальность?
Когда я жадно осушила пакет сока и искала брошенную где-то на столе крышечку от пакета, я заметила мигающий неотвеченными вызовами мобильник. Звонок от Неллы, мамы, Никиты. Четыре звонка от Никиты, да. И сообщение от Виталика.
«Я вчера не спросил, ты хочешь пышную свадьбу или тихий междусобойчик? И что насчет белого платья?»
И тогда я набрала номер - нет, не Виталика, а Никиты.
- Привет, ты звонил аж четырежды, что стряслось? - бодро начала я, все еще продолжая искать на столе крышечку от пакета с соком. Как будто наш последний разговор закончился на привычной дружеской ноте, как будто я не рыдала всю неделю подряд, а теперь внезапно выхожу замуж.
- Лизхен, я… Нам надо бы поговорить. Нехорошо мы с тобой расстались, я… Ты знаешь, я хотел бы… ну просто поговорить. По-человечески. Столько лет дружбы, всего этого не должно было случиться, я был не в себе. Из-за мамы, ты понимаешь.
“Этого не должно было произойти”, - так вчера сказал и Виталик.
- Многое происходит, чего не должно бы, Ники. Я правильно понимаю, что ты пытаешься извиниться, не извиняясь?
- Э… Наверное, да. Я был не прав.
- Ну я была не права больше, это ж понятно. Выбрала времечко, называется, да?
- Лизхен, не надо. В любом случае я не должен был так…Давай просто встретимся и поговорим. Это будет правильно.
- Не о чем говорить, Ники. А встретиться… Встретимся теперь уже, наверно, на моей свадьбе. Мне тут вчера предложение сделали и я, кажется, согласилась.
Пауза.
- Кажется?
- Ну это я так шучу - не очень смешно. В общем, я думаю, Виталик тебе сам все расскажет, вы же друзья. Счастливо.
И тут же написала ответ Виталику: «Хочу белоснежное платье, кольцо с большим бриллиантом и самую шикарную свадьбу, какую мы только можем себе позволить. Если ты еще не передумал на мне жениться».
И вдогонку:
“Но если ты просто хотел провести со мной еще одну ночь, то ты сейчас здорово прогадал, потому что я и так была согласна. Последний шанс поступить разумно, имей в виду”.
Виталик перезвонил:
- Что это за мысли насчет «если ты не передумал», а? - спросил он безо всяких приветствий.
- Ну не знаю, может, ты сделал предложение из жалости и теперь не знаешь, как отказаться. - Я наконец-то нашла завалившуюся в самый угол крышечку и теперь нервно крутила ее туда-сюда, откручивая и закручивая. И повторила сказанное пару минут назад Ники: - Это я так шучу - не очень смешно.
- Лиза, я очень рад, что ты согласилась стать моей женой. Да, все вышло сумбурно, но, я думаю, правильно. По крайней мере, я постараюсь все сделать правильно.
- Я тоже, - почти прошептала я, сминая пустой пакет. Крышечка отвалилась и укатилась под стол. - Блин, ну что за мерзкая хрень…
- Что?
- Да крышка от пакета. Я ее искала-искала, а теперь она отскочила черт знает куда.
- Оставь. Потом сама на глаза попадется. Как самочувствие?
- Похмелье. Поздно ты у меня стакан отобрал.
- Не хочешь пересечься в обед? Прогуляем твое похмелье.
Я посмотрела на часы - половина двенадцатого.
- А во сколько у тебя будет обед, а то мне надо еще в порядок себя привести и все такое.
- Во сколько скажешь, во столько и будет. Позвони, когда соберешься.