Рут Озеки "Моя рыба будет жить" (или еще раз о коте Шредингера)))
Я скажу честно, я начала слушать именно эту книгу по двум причинам:
1. Прекрасный чтец Игорь Князев (он же читает "Брисбен" Водолазкина и не только) - и это было правильное решение))
2. В аннотации авторессу сравнивали с Мураками, прозой которого я в свое время была сильно увлечена, но больше он у меня "не идет". Так что если уж не сам Мураками, то кто-то "как Мураками", м?)))
Конечно, вот все, что "в одном флаконе", меня всегда напрягает, к тому же я не люблю Сэлинджера (так уж вышло), но тут к первым двум пунктам присоединились еще два:
3. Одна из героинь книги - дзен-буддистская монахиня (а вот дзен-буддизмом я очень интересуюсь)
4. В книге присутствует "дневниковая проза" (ну это вообще моя слабость в большинстве случаев).
Все эти пункты ни сами по себе, ни в совокупности, разумеется, не гарантируют интересной истории и могут служить как плюсом, так и минусом, зависит от исполнения, но столько любопытных факторов сразу - стоит попробовать.
Если собрать все кусочки в целом, постаравшись при этом не спойлерить какие-то ключевые драматические моменты, то история будет выглядеть приблизительно так:
Американка японского происхождения Рут, писательница, которая давно не пишет, живет на уединенном острове в Канаде (Британская Колумбия) с мужем и котом (и суровой природой вокруг)) Когда-то она переехала сюда с Манхэттена с больной "Паркинсоном" матерью (вторая книга подряд в моем списке чтения, где фигурирует эта болезнь, эх). С тех пор она и ее муж (у него в то время тоже были проблемы со здоровьем), живут изнуряющей Рут "тихой жизнью", в которой "ничего не происходит".
Основной причиной переезда в свое время был финансовый момент с хорошей медицинской канадской страховкой для лечения мужа и матери, но с тех пор мать уже вот несколько лет как умерла, у мужа здоровье поправилось, а Рут все больше и больше одолевают "сны о Манхэттене" и печаль затворнической, по ее прежним манхэттеновским меркам, жизни.
И вот однажды после шторма океан выбрасывает на берег буквально к ногам Рут странный "дар". В японской коробке из под бенто завернутые в пакет дневники и письма, составляющие одну общую историю. Сначала Рут и ее муж решают, что это вынесено после цунами в Японии, которое как раз произошло накануне, но чем дальше читаются дневники и письма, тем сложнее определить их происхождение и временной промежуток, когда происходило в них описанное. И все ли из описанного, происходило в нашем, так сказать, измерении времени.
Сначала все вроде бы понятно и грустно: одинокая и обозленная японская школьница пишет дневник в модном "крафтовом блокноте", сделанном из старого издания "В поисках потерянного времени" Марселя Пруста. Родители девочки обанкротились в Штатах и были вынуждены вернуться в Японию, где всех их ждала, по мнению девочки, безрадостная тяжелая жизнь по сравнению с американским благополучным периодом их семьи. Девочка подвергалась жестокой травле в школе, которой и сама не могла противостоять, и стеснялась просить чьей-то помощи. Отец ее по возвращении в Японию совсем пал духом, не мог найти работу и пытался убить себя. Мать сначала тоже была в депрессии, но потом нашла в себе силы "жить дальше", через старых знакомых устроилась на низшую должность в издательстве, на которую берут обычно выпускников вузов, и стала работать день/ночь, не замечая, что происходит в ее семье, сосредоточившись на том, что теперь она должна кормить семью, потому что ее муж больше на это не способен.
Но на самом деле девочка собиралась рассказывать в своем крафтовом дневнике вовсе не об этом (это просто к слову пришлось, хехех). Она хотела рассказать историю жизни своей удивительной сточетырехлетней прабабки - когда-то прогрессивной писательницы, японской феминистки/активистки, а ныне дзен-монахини, живущей в удаленном малюсеньком храме на горе вдалеке от шумного города.
Правда, она ее так и не рассказала (упс, спойлер))). Зато попытки с разных сторон приступить к этой теме раскрыли другие будоражащие истории.
Например, историю погибшего на войне старшего сына прабабушки - пилота-камикадзе. Сложную, тяжелую, страшную, противоречивую историю, его "тайный дневник" на французском, который он писал для матери, чтобы никто посторонний не мог узнать его настоящих мыслей, но так и не известно, как он его передал и передал ли.
Все оказываются не такими, какими кажутся вначале. "Но и не чем-то другим" (как любит говаривать монахиня своей правнучке). Прошлое не менее зыбко, чем будущее. А что собой представляет настоящее - и вовсе неясно. Слова исчезают и появляются вновь после того, как Рут, читающая этот дневник на своем канадском острове, отправляется за ними в путешествия во сне. За всем происходящим внимательно следит из ветвей дугласовых старых елей нехарактерная для фауны этого острова джунглиевая ворона.
И как в "мысленном опыте про кота Шредингера", где нет полной уверенности, жив или мертв бедный котик в тот момент, когда наблюдатель его не наблюдает, так и с этими дневниками и письмами, а также историями жизней тех, о ком там написано - кажется, Рут, читая все это, может влиять на то, чем закончится история. Или она просто сходит с ума и это ей все кажется от того, что в свой роман она больше не может написать ни строчки, ее собственные слова "застряли во времени".
Рут чувствует странную связь с этой неизвестной ей и обозленной на весь мир японской девочкой-подростком. Она ссорится с мужем из-за того, что он, как ей кажется, совсем не принимает эту историю близко к сердцу. И так же, как девочка обвиняет в своих горестях отца, который больше не смог обеспечивать ей беззаботную жизнь, какая была у них в Америке, так и Рут в глубине души винит мужа за то, что они "застряли на этом острове" на его родине, хотя больше вроде бы нет причин здесь оставаться и можно вернуться в "большой мир", но муж очевидно счастлив здесь и доволен своей жизнью, своими ботаническими художественными работами и исследованиями и не рвется покорять мир (почему-то).
И так же, как девочке кажется, что если бы она могла вернуться обратно в Штаты, в свою школу в Селиконовой Долине, к своим американским одноклассникам, которым она нравилась и которые нравились ей, то все бы в ее жизни в момент наладилось. Как-то само собой. Но между этим счастьем и ее нынешним беспросветом стоит неудачник-папа, который "все испортил". Она-то сама, конечно же, "ничего не может", она же "всего лишь ребенок", так что...)) Так и Рут, которая каждый день безнадежно сидит перед своими заброшенными черновиками романа, не в состоянии ни написать, ни отредактировать ни строчки, надеется в глубине души, что вот если бы выбраться из этого обиталища "волков и кугуаров" в вековых хвойных лесах, попасть в окружение ее модных манхэттенских друзей вместо простецкой местной публики, то все вмиг встанет на свои места, она "проснется" и снова будет жить, а не просто существовать.
Неизвестно, какой конец у этой истории. Не то, чтобы открытый финал, но, как говорится, есть варианты)
Если допустить, что буквы действительно могут исчезать и появляться на бумаге после того, как найдешь их в своем сновидении или если этого не допускать) Тут уже наблюдателем становится сам читатель и каждый может решать для себя сам.
В общем-то, мы даже не знаем наверняка, выжил ли в итоге реальный котик Рут и ее мужа, на которого напали какие-то дикие звери на острове и он был фактически между жизнью и смертью.
Тут много отсылок в этой одновременной многовариантности. И квантовая теория, и дзен-буддизм, а мне еще вспоминался постоянно борхесовским "Сад расходящихся тропок", где все варианты развития событий жизни героев существовали одновременно, на какой-то тропинке герой погиб, на какой-то нет и поэтому на определенном этапе он находился на разных тропинках возможного развития событий одновременно.
___________________________
Мне всегда казалось раньше, что линейность - это скучно и примитивно, а вот "оседлать" это восприятие одновременной многовариантности - вот это круто и это личный прогресс. А сейчас я прихожу к противоположной точке зрения ("противоречия созидательны", как говорилось в "Разожги огонь"). Линейность - это, на самом деле, реально сложно. Линейность - искусственно созданное состояние, это что-то, над чем нашему мозгу действительно приходится серьезно работать, постоянно работать и, может быть, именно поэтому столько жизненной энергии, столько жизненных сил приходится именно на мыслительную деятельность (даже когда, казалось бы, мы ни о чем таком важном и не думаем). На самом деле в этот момент (моя версия исключительно))) мозг создает из одномоментной многовариантности - последовательную линейность.
И ему тяжело. Хотя, наверно, и интересно тоже))
1. Прекрасный чтец Игорь Князев (он же читает "Брисбен" Водолазкина и не только) - и это было правильное решение))
2. В аннотации авторессу сравнивали с Мураками, прозой которого я в свое время была сильно увлечена, но больше он у меня "не идет". Так что если уж не сам Мураками, то кто-то "как Мураками", м?)))
Конечно, вот все, что "в одном флаконе", меня всегда напрягает, к тому же я не люблю Сэлинджера (так уж вышло), но тут к первым двум пунктам присоединились еще два:
3. Одна из героинь книги - дзен-буддистская монахиня (а вот дзен-буддизмом я очень интересуюсь)
4. В книге присутствует "дневниковая проза" (ну это вообще моя слабость в большинстве случаев).
Все эти пункты ни сами по себе, ни в совокупности, разумеется, не гарантируют интересной истории и могут служить как плюсом, так и минусом, зависит от исполнения, но столько любопытных факторов сразу - стоит попробовать.
Если собрать все кусочки в целом, постаравшись при этом не спойлерить какие-то ключевые драматические моменты, то история будет выглядеть приблизительно так:
Американка японского происхождения Рут, писательница, которая давно не пишет, живет на уединенном острове в Канаде (Британская Колумбия) с мужем и котом (и суровой природой вокруг)) Когда-то она переехала сюда с Манхэттена с больной "Паркинсоном" матерью (вторая книга подряд в моем списке чтения, где фигурирует эта болезнь, эх). С тех пор она и ее муж (у него в то время тоже были проблемы со здоровьем), живут изнуряющей Рут "тихой жизнью", в которой "ничего не происходит".
Основной причиной переезда в свое время был финансовый момент с хорошей медицинской канадской страховкой для лечения мужа и матери, но с тех пор мать уже вот несколько лет как умерла, у мужа здоровье поправилось, а Рут все больше и больше одолевают "сны о Манхэттене" и печаль затворнической, по ее прежним манхэттеновским меркам, жизни.
И вот однажды после шторма океан выбрасывает на берег буквально к ногам Рут странный "дар". В японской коробке из под бенто завернутые в пакет дневники и письма, составляющие одну общую историю. Сначала Рут и ее муж решают, что это вынесено после цунами в Японии, которое как раз произошло накануне, но чем дальше читаются дневники и письма, тем сложнее определить их происхождение и временной промежуток, когда происходило в них описанное. И все ли из описанного, происходило в нашем, так сказать, измерении времени.
Сначала все вроде бы понятно и грустно: одинокая и обозленная японская школьница пишет дневник в модном "крафтовом блокноте", сделанном из старого издания "В поисках потерянного времени" Марселя Пруста. Родители девочки обанкротились в Штатах и были вынуждены вернуться в Японию, где всех их ждала, по мнению девочки, безрадостная тяжелая жизнь по сравнению с американским благополучным периодом их семьи. Девочка подвергалась жестокой травле в школе, которой и сама не могла противостоять, и стеснялась просить чьей-то помощи. Отец ее по возвращении в Японию совсем пал духом, не мог найти работу и пытался убить себя. Мать сначала тоже была в депрессии, но потом нашла в себе силы "жить дальше", через старых знакомых устроилась на низшую должность в издательстве, на которую берут обычно выпускников вузов, и стала работать день/ночь, не замечая, что происходит в ее семье, сосредоточившись на том, что теперь она должна кормить семью, потому что ее муж больше на это не способен.
Но на самом деле девочка собиралась рассказывать в своем крафтовом дневнике вовсе не об этом (это просто к слову пришлось, хехех). Она хотела рассказать историю жизни своей удивительной сточетырехлетней прабабки - когда-то прогрессивной писательницы, японской феминистки/активистки, а ныне дзен-монахини, живущей в удаленном малюсеньком храме на горе вдалеке от шумного города.
Правда, она ее так и не рассказала (упс, спойлер))). Зато попытки с разных сторон приступить к этой теме раскрыли другие будоражащие истории.
Например, историю погибшего на войне старшего сына прабабушки - пилота-камикадзе. Сложную, тяжелую, страшную, противоречивую историю, его "тайный дневник" на французском, который он писал для матери, чтобы никто посторонний не мог узнать его настоящих мыслей, но так и не известно, как он его передал и передал ли.
Все оказываются не такими, какими кажутся вначале. "Но и не чем-то другим" (как любит говаривать монахиня своей правнучке). Прошлое не менее зыбко, чем будущее. А что собой представляет настоящее - и вовсе неясно. Слова исчезают и появляются вновь после того, как Рут, читающая этот дневник на своем канадском острове, отправляется за ними в путешествия во сне. За всем происходящим внимательно следит из ветвей дугласовых старых елей нехарактерная для фауны этого острова джунглиевая ворона.
И как в "мысленном опыте про кота Шредингера", где нет полной уверенности, жив или мертв бедный котик в тот момент, когда наблюдатель его не наблюдает, так и с этими дневниками и письмами, а также историями жизней тех, о ком там написано - кажется, Рут, читая все это, может влиять на то, чем закончится история. Или она просто сходит с ума и это ей все кажется от того, что в свой роман она больше не может написать ни строчки, ее собственные слова "застряли во времени".
Рут чувствует странную связь с этой неизвестной ей и обозленной на весь мир японской девочкой-подростком. Она ссорится с мужем из-за того, что он, как ей кажется, совсем не принимает эту историю близко к сердцу. И так же, как девочка обвиняет в своих горестях отца, который больше не смог обеспечивать ей беззаботную жизнь, какая была у них в Америке, так и Рут в глубине души винит мужа за то, что они "застряли на этом острове" на его родине, хотя больше вроде бы нет причин здесь оставаться и можно вернуться в "большой мир", но муж очевидно счастлив здесь и доволен своей жизнью, своими ботаническими художественными работами и исследованиями и не рвется покорять мир (почему-то).
И так же, как девочке кажется, что если бы она могла вернуться обратно в Штаты, в свою школу в Селиконовой Долине, к своим американским одноклассникам, которым она нравилась и которые нравились ей, то все бы в ее жизни в момент наладилось. Как-то само собой. Но между этим счастьем и ее нынешним беспросветом стоит неудачник-папа, который "все испортил". Она-то сама, конечно же, "ничего не может", она же "всего лишь ребенок", так что...)) Так и Рут, которая каждый день безнадежно сидит перед своими заброшенными черновиками романа, не в состоянии ни написать, ни отредактировать ни строчки, надеется в глубине души, что вот если бы выбраться из этого обиталища "волков и кугуаров" в вековых хвойных лесах, попасть в окружение ее модных манхэттенских друзей вместо простецкой местной публики, то все вмиг встанет на свои места, она "проснется" и снова будет жить, а не просто существовать.
Неизвестно, какой конец у этой истории. Не то, чтобы открытый финал, но, как говорится, есть варианты)
Если допустить, что буквы действительно могут исчезать и появляться на бумаге после того, как найдешь их в своем сновидении или если этого не допускать) Тут уже наблюдателем становится сам читатель и каждый может решать для себя сам.
В общем-то, мы даже не знаем наверняка, выжил ли в итоге реальный котик Рут и ее мужа, на которого напали какие-то дикие звери на острове и он был фактически между жизнью и смертью.
Тут много отсылок в этой одновременной многовариантности. И квантовая теория, и дзен-буддизм, а мне еще вспоминался постоянно борхесовским "Сад расходящихся тропок", где все варианты развития событий жизни героев существовали одновременно, на какой-то тропинке герой погиб, на какой-то нет и поэтому на определенном этапе он находился на разных тропинках возможного развития событий одновременно.
___________________________
Мне всегда казалось раньше, что линейность - это скучно и примитивно, а вот "оседлать" это восприятие одновременной многовариантности - вот это круто и это личный прогресс. А сейчас я прихожу к противоположной точке зрения ("противоречия созидательны", как говорилось в "Разожги огонь"). Линейность - это, на самом деле, реально сложно. Линейность - искусственно созданное состояние, это что-то, над чем нашему мозгу действительно приходится серьезно работать, постоянно работать и, может быть, именно поэтому столько жизненной энергии, столько жизненных сил приходится именно на мыслительную деятельность (даже когда, казалось бы, мы ни о чем таком важном и не думаем). На самом деле в этот момент (моя версия исключительно))) мозг создает из одномоментной многовариантности - последовательную линейность.
И ему тяжело. Хотя, наверно, и интересно тоже))