Выбор
Дальше дорога вела только вниз.
Андрей ПироговПять лет
- Да из этой рухляди конфетку можно сделать! Клуб ночной или ресторан, - возмутился Андрюха, наливая водку в пузатый «мерзавчик». «В мерзавчик помещается больше, чем кажется с виду», - вспомнил Антон, помешивая сахар в чае.
- Можно. Но это здание не продается.
- Но почему?
- Любой другой дом, но не этот.
- Ишь ты, - усмехнулся Андрюха, - Магнат хренов. Давно ли своё дело начал, а уже условия ставишь. Хорошо, я удваиваю цену.
Ложка остановилась.
- Хорошо, а тебе-то зачем эта рухлядь? - в свою очередь удивился Антон.
- Надо, - пожал плечам Андрюха. - Ты это, водочкой не брезгуй. Пять лет - солидный срок, можно и отметить. Я знаю, ты за эту падаль переживаешь, которая там в подвале собирается.
Антон потянулся у своему, нетронутому «мерзавчику».
Да, подумал он. Пять лет. Семья. Деньги. Фирма.
Два года
Собственный бизнес. Первые продажи. Первая машина. Страх за рулем. Опьяняющая радость. Розовый комочек на руках Ули - похожий скорее на обезьянку, чем на папу или маму. «Папа» - странное слово, совсем не подходящее для Антона.
Один год
Свадьба с общими друзьями - чай, смех, игра в Мафию. Краснеющая Уля. Цветы маме на день рождения. Совместный ужин в ресторане.
Первый выбор: да ладно Антоха, выпей стопочку, с одной ничего не будет. Как это совсем не пьешь? Как же ты отдыхаешь?!
Пять месяцев
Первая работа. Удушающий страх на собеседовании. Возмите меня, я хороший! - хотелось закричать Антону. Страх. Злость на самого себя - неуклюжего, неловкого.
Комната, снятая в коммуналке. Совместные посиделки с друзьями за чаем: «Ничего, Антоха, прорвешься! До года потерпи» Первая робкая радость. Подержанный мобильный телефон, купленный взамен старого, проданного торговцу шавермой когда-то в другой жизни.
Встреча с Ниной на улице. Неловкое «Как твои дела?» Синяк под карим Нининым глазом, стыдливо замазанный тональным кремом: «Ты просто не знаешь его, он так меня любит! Просто он вчера выпил лишнего, но ничего, я его спасу!»
Второй месяц
Страх. Обидные взгляды прохожих (они все смеются надо мной!). Слишком громкий хлопок двери парадной, заставивший Антона поёжиться. Слишком яркий свет солнца. Слишком красивые женщины на улицах (вот бы с ними со всеми, одновременно!)
Стыд. Уныние.
Осознание: теперь так будет всегда. Ни радости, ни куража. Одна серая рутина - изо дня в день. Встать. Сделать зарядку. Отсидеть свои трудовые восемь часов. Сходить на собрание. Написать дневник чувств. Лечь спать.
День двадцатый
Пот, трясущиеся руки. Кашель. Слабость, неверная походка. Мамино лицо. Почему ты плачешь, мама? Ведь всё хорошо! Не приноси сюда больше еды. Нет, мама. Я виноват перед тобой и я очень люблю тебя, но - нет. Я НЕ ХОЧУ, понимаешь?
Уходи, Нина. Да, насовсем. Ты права, я неблагодарный подонок. Согласен. Но - уходи.
Чувство вины и вместе с тем облегчение от первого в своей жизни честного «нет». Вина всё же лучше боли.
День седьмой
Боль. Пот, струящийся по телу. Ледяное железо больничной койки. Но страшнее всего - мысли; точнее, одна мысль.
Достать.
Он всё просчитал. Добежать до дверей - две минуты. Дальше - выпрыгнуть в окно (там невысоко) - и бежать, бежать. Главное - застать Олега дома. Что-нибудь я придумаю, уговорю, заставлю дать в долг.
Но это будет завтра, а пока я потерплю. Только сегодня потерплю, а завтра - хоть трава не расти. Боль - это ничего, это даже прекрасно. Боль лучше пустоты.
День нулевой
Пустота.
Эпилептический припадок в замедленной съемке. Злая сила, выгибающая, выжимающая всё тело. Электрический ток, струящийся по жилам. Адская кузница в груди - гулко стучащий молот, раздутые меха. Слёзы отчаяния по вечерам: «Завтра обязательно брошу, обязательно!» Ежедневное завтра, одно-единственное желание в голове:
Ещё.
Истерические звонки Нины, слёзы мамы - «Я спасу тебя, Антоша! Я всё для тебя сделаю, любимый!» Ежедневные мольбы, ежедневные угрозы: «Завтра я тебя брошу, если не бросишь сейчас же!»
Последняя, отчаянная молитва: Господи, помоги! Господи, вытащи!
Встреча с Андрюхой: «Поехали ко мне домой, примем по пятьдесят грамм, сразу тебе полегчает, Тоха!» Прохожий с характерным остекленевшим взглядом, подошедший почему-то именно к ним. «Помогите мне, пожалуйста! Вот здесь адрес записан, Съездовская, дом десять. Мне не найти самому». Возмущение Андрюхи: «Оставь его, пусть сам свою Ездовую ищет».
Ясное понимание: вот сейчас кто-то меня проверяет. Кто-то дает мне выбор.
Съездовская улица, подвал. Люди, сидящие кружком за столом. Девушка во главе стола. «У тебя есть проблемы с наркотиками?»
Антон язвил, Антон смеялся. Смейся, когда тебе страшно , - учила его когда-то мама. - Никто не должен видеть, как тебе плохо.
А потом что-то лопнуло у него в груди, и Антон взорвался словами. Понимаете, просто я не такой как все. Я особенный. Как бы в стороне от других - с самого детства. Я ведь был отличником в школе - поверите? Я читал Достоевского. У меня два высших образования. Нет, правда. Просто... просто...
Не бросайте меня, пожалуйста! Не оставляйте меня наедине с ЭТИМ. Не хочу туда, не хочу обратно в НИЧТО. Люди ведь не для того созданы, чтобы заживо - в небытие. Так не должно с людьми происходить! Вы ведь понимаете? Понимаете?..
...Потом все стали представляться по кругу, и каждый почему-то называл себя наркоманом. Это вранье, сказал себе Антон. Это не вы, это я здесь наркоман. Ему вдруг стало холодно - это остывала, лишенная топлива, адская кузница.
- Ты приходи. - сказала ему девушка, когда собрание закончилось. - А если тяжело, звони в любое время. Вот тут телефоны записаны. Меня Ульяной зовут. А тебя, кажется, Антоном, да?
Пять лет
- От тебя водкой пахнет, - сказала Ульяна. Она в сотый раз пересматривала «Властелина колец», тот самый момент, когда Фродо, поддавшись соблазну, чуть не надевает Кольцо Всевластия, а Сэм его спасает.
- Ага. Только я ее не пил.
- Это как? Обливался ею, что ли?
«Торчок ты сраный!» - кричал ему вслед пьяный Андрюха. Запущенный Антоном «мерзавчик» попал ему в лоб, водка стекала по лицу. - «Был наркотом и остался. Думаешь, я не знаю, чем ты там занимаешься?! Сидите там в подвале, дурь свою вывариваете! Я думал, у тебя за пять лет мозги на место встали!..»
- В некотором смысле.
- Всё ведь хорошо? - Уля пыталась поймать его взгляд.
«Помяни моё слово, я договорюсь с кем надо - и прикроют вашу лавочку! А тебя обратно в нарколожку упекут!»
- Да, - кивнул Антон, закрывая глаза. - Да.