(no subject)
В писательском курсе любопытное задание: в первой части было задано написать рассказ на 600 слов - полностью, с завязкой, серединой и развязкой, стараясь использовать поменьше мусорных слов, а побольше, наоборот, значимых, особенно существительных и глаголов. Вторым ходом написанный текст нужно было урезать вдвое.
Так вот, первую сотню слов у меня получилось выкинуть, не задумываясь. Отчасти, потому что в исходной версии рассказа и слов получилось всего 500, и я добивала, где могла. Вторая сотня тоже улетела сравнительно легко. А вот третью пришлось повымучивать, попереформулировывать и посокращать.
Результаты под спойлерами, чисто для иллюстрации, но если у вас вдруг возникнет желание высказать мне свое мнение по этому поводу - не сдерживайте себя, а то в этой части курса у меня еще нормального фидбэка ни за одно задание не было, все какие-то боты (зачем ботам курс писательства?)
[Длинная версия.]
Длинная версия.
Jim had the ring made in the busy streets of London Camden, in a tiny shop located between a kosher deli and a shiny diamond trader boutique. The shop owner was an old man who still remembered Queen Victoria’s wedding, but as his eyes were failing him, all the work fell onto his sons and grandsons. One of the grandsons had recently come back after studying in Paris, and it was him who suggested the design. Jim agreed to it. It was to be a bold and simple look, straight lines, square cut, almost an architectural precision. The ring was to embody his and Elsa’s bright future in the new and exciting world, full of glass and metal buildings, new ways of life and new adventures. They argued about the material. Jim wanted luxury and expense, the master insisted on boldness and understatement. Stainless steel. Hard and unbending, the building block of the new era. The perfectly clear emerald cut diamond stone Jim inherited from his father, who brought it from his trip to colonies, completed the picture.
Jim and Elsa’s wedding invitation were sent, the guests were expected in Jim’s family house on the 25th of September 1914, and the preparations were well underway when the war hit. Jim was obliged to join the forces deploying to France. Elsa declared she would wait for him to come back, he begged her not to, and as it came to it, officially dissolved their engagement and took the ring back. He had the ring with him all the way through the war: in trenches and battles. He was injured twice, spent few weeks in field hospitals - luckily, both times without major consequences, and was back in the trenches before long. The ring he kept in his chest pocket, and this saved his life as a shrapnel round hit their brigade, and the shard that aimed at his chest got stuck in the ring instead. The ring had two notches since then, and he never went back to the jeweller to straighten it up.
After the end of the war, Jim went back home to find London dark and strange, his family house in ruins and his parents dead. He knocked on the door of the place where Elsa used to live, but it was now occupied by some other people, and they didn’t know the previous tenants. The traces were lost. He split his time between looking for jobs and looking for her, and the job search was easier. He feared that she found somebody else while he was away, and, perhaps, he wasn’t even welcome by her side anymore. At the end of winter his efforts were rewarded. An old common acquaintance happened to know the address of the hospital where Elsa worked. As he walked into a large room occupied by hundreds of broken bodies, he could at first not find her among all the others wearing all the same uniforms. It took her a few minutes to recognise him as well, but then the tears of joy appeared on both of their faces. She still had a heart only for him, and he proposed to her the second time right there, in the hospital yard. They married the same year, rented a small flat in a cheap neighbourhood and did their best to make the most out of it. After all the past hardships, the future could only be bright for them.
Their son used the same ring to propose to his girlfriend some years later, and their wedding reception was booked for the 20th of October 1939.
[Короткая версия.]
Короткая версия.
The ring was born in Camden, in a tiny shop squeezed between a kosher deli and a diamond trader. A young jeweller, fresh from studying in Paris, suggested the design. Jim liked it: bold and simple, straight lines, an architectural precision. It embodied his and Elsa’s bright future in the exciting new world of glass and metal. They argued about the material. Jim wanted luxury; the master preferred understatement. Stainless steel. Hard and unbending, the building block of the new era. A glossy emerald cut diamond, brought by Jim’s father from colonies, completed the picture.
Their wedding invitations were sent for the 25th of September 1914, and the preparations were underway when the war hit. Jim was to be deployed to France. Elsa declared she would wait for his return, he begged her not to, dissolved their engagement and took the ring back. He kept it in his chest pocket throughout the war, and this saved him when a shrapnel round hit their brigade, and a shard aiming at his heart got stuck in the ring. The ring received two notches, but he never fixed it.
The after-war London was dark and strange, Jim's house was ruined and his parents dead. He went to Elsa’s old address, but the new tenants didn’t know her. He looked for her fearing she found another man, and he wasn’t welcome by her side. By March he learnt of the hospital where Elsa worked. In a room filled by broken bodies, he could at first not find her in the sea of uniforms. She did not recognise him immediately but rejoiced in seeing him. He proposed on the spot, and they prepared to prosper.
Their son used the same ring for his engagement, and his wedding was set for the 20th of October 1939.
На самом деле, много любопытного можно таким образом узнать. То есть, конечно, любую историю можно пересказать двумя словами, вопрос только, что при этом теряется.
Я тут читала эссе о писательстве Фланнери О'Коннор (она, мне сообщили, очень известна в Америке, а я про нее впервые услышала), так вот она строго придерживалась взгляда, что пересказать историю без потери смысла можно, только зачитав ее целиком. Потому что если бы можно было то же самое сказать меньшим количеством слов, автор бы так и поступил.
Ну, хороший автор, да.
Кровожадно посматриваю на свои графоманские эксперименты. Там-то явно можно до трех предложений все посокращать. Надо попробовать.
***
Также в целях эксперимента писала историю от первого лица. Получилась образцовая такая мерисью, хоть сейчас в учебник.
Посмеялась, переписываю.
Все-таки почему я графоман, так это именно потому, что меня развлекает сам процесс складывания букв. Результат - ну, если получается симпатично, я радуюсь, конечно; но не получается - и ладно, зато можно еще поразвлекаться переписыванием.
***
Помимо этого развлекаюсь добыванием из разных книг случайных знаний, никак не связанных с темой книги.
Вот, например, читала Steering the Craft Урсулы Ле Гуин (кстати, рекомендую вообще всем, она прекрасна). Книга о писательстве, на что обращать внимание, что попробовать и т.п.
И среди этого, когда она говорит о повторах как инструменте, в скобках она замечает:
"В европейской фольклорной традиции приняты тройные повторы, в то время как у американских индейцев чаще будет четыре".
И я сразу забываю о писательстве и инструментах, а начинаю думать, у каких еще культур как? Вот у китайцев, к примеру? Или где-нибудь в глубинах Африки?
***
По Ле Гуин, кстати, интересно видеть, как сменилась парадигма. Та же Фланнери О'Коннор, публиковавшаяся в начале двадцатого века, к мастерству подходила с довольно жестких позиций: вот это правильно, так надо, а вот это - это вы себе глупостей навыдумывали, и так делать нельзя. У Ле Гуин настолько строгих рамок нет, она описывает, что было принято двести лет назад, а что сейчас, и что люди делают, и как еще можно - хочешь, экспериментируй; она тут не с рецептами, а с направлениями.
Хотя собственного отношения не скрывает. Например, когда говорит об образности и "красивости" речи. По ее мнению, обороты, которые заставляют читателя замереть и восхититься, в художественной прозе, скорее, неуместны, потому что отвлекают от сюжета. Читатель, вместо того, чтобы следовать за героем и ему сопереживать, начинает замирать и любоваться словесами, а история уходит на второй план.
Это очень любопытная мысль, и я ее уже который день думаю.
***
Из Англии, из нежно любимого Даксфордского авиамузея привезла себе подарок: книгу тридцатых годов (разумеется, репринт) под названием Teach Yourself to Fly.
Восторгаюсь непрерывно, она небольшая, но в ней настолько сконцентрированный дух эпохи, что оторваться невозможно.
Одним предложением она у меня внезапно срезонировала с грамматическим справочником тех же лет.
В книге про пилотирование автор рассуждает про инструменты, карты и приборы, которыми пилот может пользоваться для навигации, и заключает, что их польза преувеличена: "Far better to dispense with instruments that can easily be lost and find your course to steer by common sense".
В книге про грамматику автор тоже упоминает здравый смысл, когда обсуждает правописание составных слов (с дефисом или слитно): "Common sense will aid you in the decision, but a dictionary is more reliable".
Из чего мы заключаем, что грамматика - более точная наука, чем пилотирование. Во всяком случае, была сто лет назад.
Так вот, первую сотню слов у меня получилось выкинуть, не задумываясь. Отчасти, потому что в исходной версии рассказа и слов получилось всего 500, и я добивала, где могла. Вторая сотня тоже улетела сравнительно легко. А вот третью пришлось повымучивать, попереформулировывать и посокращать.
Результаты под спойлерами, чисто для иллюстрации, но если у вас вдруг возникнет желание высказать мне свое мнение по этому поводу - не сдерживайте себя, а то в этой части курса у меня еще нормального фидбэка ни за одно задание не было, все какие-то боты (зачем ботам курс писательства?)
[Длинная версия.]
Длинная версия.
Jim had the ring made in the busy streets of London Camden, in a tiny shop located between a kosher deli and a shiny diamond trader boutique. The shop owner was an old man who still remembered Queen Victoria’s wedding, but as his eyes were failing him, all the work fell onto his sons and grandsons. One of the grandsons had recently come back after studying in Paris, and it was him who suggested the design. Jim agreed to it. It was to be a bold and simple look, straight lines, square cut, almost an architectural precision. The ring was to embody his and Elsa’s bright future in the new and exciting world, full of glass and metal buildings, new ways of life and new adventures. They argued about the material. Jim wanted luxury and expense, the master insisted on boldness and understatement. Stainless steel. Hard and unbending, the building block of the new era. The perfectly clear emerald cut diamond stone Jim inherited from his father, who brought it from his trip to colonies, completed the picture.
Jim and Elsa’s wedding invitation were sent, the guests were expected in Jim’s family house on the 25th of September 1914, and the preparations were well underway when the war hit. Jim was obliged to join the forces deploying to France. Elsa declared she would wait for him to come back, he begged her not to, and as it came to it, officially dissolved their engagement and took the ring back. He had the ring with him all the way through the war: in trenches and battles. He was injured twice, spent few weeks in field hospitals - luckily, both times without major consequences, and was back in the trenches before long. The ring he kept in his chest pocket, and this saved his life as a shrapnel round hit their brigade, and the shard that aimed at his chest got stuck in the ring instead. The ring had two notches since then, and he never went back to the jeweller to straighten it up.
After the end of the war, Jim went back home to find London dark and strange, his family house in ruins and his parents dead. He knocked on the door of the place where Elsa used to live, but it was now occupied by some other people, and they didn’t know the previous tenants. The traces were lost. He split his time between looking for jobs and looking for her, and the job search was easier. He feared that she found somebody else while he was away, and, perhaps, he wasn’t even welcome by her side anymore. At the end of winter his efforts were rewarded. An old common acquaintance happened to know the address of the hospital where Elsa worked. As he walked into a large room occupied by hundreds of broken bodies, he could at first not find her among all the others wearing all the same uniforms. It took her a few minutes to recognise him as well, but then the tears of joy appeared on both of their faces. She still had a heart only for him, and he proposed to her the second time right there, in the hospital yard. They married the same year, rented a small flat in a cheap neighbourhood and did their best to make the most out of it. After all the past hardships, the future could only be bright for them.
Their son used the same ring to propose to his girlfriend some years later, and their wedding reception was booked for the 20th of October 1939.
[Короткая версия.]
Короткая версия.
The ring was born in Camden, in a tiny shop squeezed between a kosher deli and a diamond trader. A young jeweller, fresh from studying in Paris, suggested the design. Jim liked it: bold and simple, straight lines, an architectural precision. It embodied his and Elsa’s bright future in the exciting new world of glass and metal. They argued about the material. Jim wanted luxury; the master preferred understatement. Stainless steel. Hard and unbending, the building block of the new era. A glossy emerald cut diamond, brought by Jim’s father from colonies, completed the picture.
Their wedding invitations were sent for the 25th of September 1914, and the preparations were underway when the war hit. Jim was to be deployed to France. Elsa declared she would wait for his return, he begged her not to, dissolved their engagement and took the ring back. He kept it in his chest pocket throughout the war, and this saved him when a shrapnel round hit their brigade, and a shard aiming at his heart got stuck in the ring. The ring received two notches, but he never fixed it.
The after-war London was dark and strange, Jim's house was ruined and his parents dead. He went to Elsa’s old address, but the new tenants didn’t know her. He looked for her fearing she found another man, and he wasn’t welcome by her side. By March he learnt of the hospital where Elsa worked. In a room filled by broken bodies, he could at first not find her in the sea of uniforms. She did not recognise him immediately but rejoiced in seeing him. He proposed on the spot, and they prepared to prosper.
Their son used the same ring for his engagement, and his wedding was set for the 20th of October 1939.
На самом деле, много любопытного можно таким образом узнать. То есть, конечно, любую историю можно пересказать двумя словами, вопрос только, что при этом теряется.
Я тут читала эссе о писательстве Фланнери О'Коннор (она, мне сообщили, очень известна в Америке, а я про нее впервые услышала), так вот она строго придерживалась взгляда, что пересказать историю без потери смысла можно, только зачитав ее целиком. Потому что если бы можно было то же самое сказать меньшим количеством слов, автор бы так и поступил.
Ну, хороший автор, да.
Кровожадно посматриваю на свои графоманские эксперименты. Там-то явно можно до трех предложений все посокращать. Надо попробовать.
***
Также в целях эксперимента писала историю от первого лица. Получилась образцовая такая мерисью, хоть сейчас в учебник.
Посмеялась, переписываю.
Все-таки почему я графоман, так это именно потому, что меня развлекает сам процесс складывания букв. Результат - ну, если получается симпатично, я радуюсь, конечно; но не получается - и ладно, зато можно еще поразвлекаться переписыванием.
***
Помимо этого развлекаюсь добыванием из разных книг случайных знаний, никак не связанных с темой книги.
Вот, например, читала Steering the Craft Урсулы Ле Гуин (кстати, рекомендую вообще всем, она прекрасна). Книга о писательстве, на что обращать внимание, что попробовать и т.п.
И среди этого, когда она говорит о повторах как инструменте, в скобках она замечает:
"В европейской фольклорной традиции приняты тройные повторы, в то время как у американских индейцев чаще будет четыре".
И я сразу забываю о писательстве и инструментах, а начинаю думать, у каких еще культур как? Вот у китайцев, к примеру? Или где-нибудь в глубинах Африки?
***
По Ле Гуин, кстати, интересно видеть, как сменилась парадигма. Та же Фланнери О'Коннор, публиковавшаяся в начале двадцатого века, к мастерству подходила с довольно жестких позиций: вот это правильно, так надо, а вот это - это вы себе глупостей навыдумывали, и так делать нельзя. У Ле Гуин настолько строгих рамок нет, она описывает, что было принято двести лет назад, а что сейчас, и что люди делают, и как еще можно - хочешь, экспериментируй; она тут не с рецептами, а с направлениями.
Хотя собственного отношения не скрывает. Например, когда говорит об образности и "красивости" речи. По ее мнению, обороты, которые заставляют читателя замереть и восхититься, в художественной прозе, скорее, неуместны, потому что отвлекают от сюжета. Читатель, вместо того, чтобы следовать за героем и ему сопереживать, начинает замирать и любоваться словесами, а история уходит на второй план.
Это очень любопытная мысль, и я ее уже который день думаю.
***
Из Англии, из нежно любимого Даксфордского авиамузея привезла себе подарок: книгу тридцатых годов (разумеется, репринт) под названием Teach Yourself to Fly.
Восторгаюсь непрерывно, она небольшая, но в ней настолько сконцентрированный дух эпохи, что оторваться невозможно.
Одним предложением она у меня внезапно срезонировала с грамматическим справочником тех же лет.
В книге про пилотирование автор рассуждает про инструменты, карты и приборы, которыми пилот может пользоваться для навигации, и заключает, что их польза преувеличена: "Far better to dispense with instruments that can easily be lost and find your course to steer by common sense".
В книге про грамматику автор тоже упоминает здравый смысл, когда обсуждает правописание составных слов (с дефисом или слитно): "Common sense will aid you in the decision, but a dictionary is more reliable".
Из чего мы заключаем, что грамматика - более точная наука, чем пилотирование. Во всяком случае, была сто лет назад.