Отчет за июнь 2
23. Гоголь-центр - «Берегите ваши лица», поставил Савва Савельев. В основе - пьеса и стихи Вознесенского, начинается как будто бы с похорон, стоят гробы с венками и висят три портрета актеров - Александр Горчилин, Настя Лебедева и Иван Мулин, которые будут потом изображать Монро, а толстый чиновник читает в духе похоронной речи - «Плач о двух нерожденных поэмах». Мама ее очень любила, как и вообще Вознесенского, много раз мне читала, объясняла, что такое «Коперник, погибший в Ландау галантном» и про «члена президиума Верховного совета товарища Гамзатова», - так что было прямо дежа вю, мне кажется, я вспомнила весь текст. Но вообще Вознесенского читали в основном пародийно и это понятно, при всем своем таланте и формальном экспериментаторстве, он звучит довольно анахронично, видимо, Савельев скорее хотел присвоить его пафос про верность себе, берегите лица и пр. В эту рамку вставили историю про Владика Мамышева-Монро, сделали видео с Горчилиным и Ириной Выборновой про детство и маму, и играли, видимо, по каким-то мемуарам про его юность, армию, и это мне как раз понравилось. Монро, конечно, герой и персонаж, мне было бы интереснее посмотреть целый спектакль, где он главный герой с реконструкцией перформансов и пр. материала очень много, выставка была несколько лет назад гигантская и прекрасная. Здесь, мне кажется, спектакль немного мечется среди множества путей прочтения темы, появляется Смехов в роли профессора, восстанавливающего лица, боевики с закрытыми лицами, страшновато выглядящее видео, где мы видим съемку входящих в театр, сидящих в буфете людей с лицами в квадратиках для программы распознавания лиц. В общем, лица звучали так и сяк, поэтому ощущения цельности не было, но была густота, да еще группа Shortparis, роль которой значилась, как «Память». Почему именно память, я не поняла, но они давали довольно мощную дополнительную энергию действию, особенно Комягин, рычащий за клавишами, и вообще к финалу действие вырулило на вполне современное и драматическое звучание. Публика очень аплодировала, требовала выхода на поклоны, но никто не вышел и рядом со мной обсуждали, что с начала войны они не выходят, уж не знаю, так ли это, до войны выходили.
24. В обновленном театре Шалом пьесу Полины Бородиной «Исход» поставил Петр Шерешевский, играли на Симоновской сцене театра Вахтангова, отдельно стоящем домике через дорогу от главного здания, где я никогда не была (и сколько еще в Москве таких мест). У Шерешевского в этом сезоне прямо болдинская осень, пока я на видео видела несколько очень сильных спектаклей, особенно «Аттила» в Южно-Сахалинске криминальной дудаевской армией, и хороший был «Макбет» в Новокузнецке, и интересная «Тень» в Казанском ТЮЗе, и артисты так у него прекрасно проявляются. Вот еще надо до «Марии Стюарт» в ТЮЗе дойти, тоже, говорят, хорошо. Тут - любопытная пьеса про человека, который решил исчезнуть из надоевшей ему семейной жизни - уехал, сказал, что потерял память и попал во что-то вроде ПНИ, придумал себе имя Моисей, стал рисовать, жить кротко и, видимо, мечтает вывести всех к счастью, как Моисей. Для этой крошечной сцены Шерешевский хорошо придумал засыпать ее песком, как пустыню или берег моря, и поставить на столик домик, в котором - палата ПНИ и пластилиновые человечки (художница - Надежда Леопардина). Ну и, как всегда, у него камеры всюду, а наверху сцены - экран, к тому же живой звук, который делают актеры у нас на глазах (композитор - Ванечка (Оркестр приватного танца) - все известное, но все хорошее. Театр растренированный без нормальной работы, но вот и тут Петя вытащил актеров, они вдруг оказались интересны, во всяком случае главного героя, которого играет Дмитрий Уросов, хотя, конечно, получился он слишком благостным, надо бы посложнее, ведь к человеку, который слинял от жены с ребенком-аутистом, есть вопросы. И еще был очень хороший парень, который играл Лешу с синдромом Туретта - Антон Шварц - заводной, яркий, обаятельный. А еще в последнее время какой и где спектакль ни посмотрю - всюду после каждого эпизода, танцы с музыкой. Видимо, чтобы не заскучали зрители. И зрители не скучают, смотрят очень хорошо и очень благодарны, уж не знаю, сколько там своих.
25. Сегодня смотрела два спектакля. Первый в «Современнике» - «Цирк с предметами» Миши Плутахина, на маленькой сцене и для самых маленьких - бесхитростная игра с обычными предметами, как артистами цирка - носками, воздушным шаром, кистью от штор, пружинками и пр. Не супер изобретательный, но местами очень милый пример того, как можно дома из вещей сочинить целую историю, что, впрочем, дети сами умеют еще лучше. Как я поняла, этим спектаклем открывается направление «Маленький Современник».
25. Второй - в Гоголь-Центре - «Исчезнувший велосипедист» Филиппа Гуревича, тоже на малой сцене. Спектакль по пьесе Костенко с очень остроумно придуманным ходом: все персонажи - герои задач из учебников, как главные - пешеход, выходящий из пункта А в пункт Б и куда-то исчезнувший велосипедист, едущий из пункта Б в А. Тут накручивается много интересного, например, что пешеход никогда не был в пункте Б, поскольку задача заканчивается вопросом, когда они с велосипедистом встретятся в пункте С, а дальше никому не интересно. И то, что у героев нет имен, что вогнало велосипедиста в депрессию и он сам придумал себе настоящее имя Женя. И что осуществлять условия задачи (идти или ехать) - это работа, на которую ходят каждый день. В общем, много забавного. В пьесе из этого сделан детектив - следователь выясняет обстоятельства исчезновения велосипедиста. А Гуревич сделал из пьесы что-то вроде пародийной стилизации нуара, во всяком случае алкоголический следователь в плаще откуда-то оттуда, а прочее - скорее из фантастики. Еще есть живая музыка и пение, теперь без этого никуда. И, кстати, да, на поклоны никто не вышел, а на экран спроецировали знак Гоголь-центра с птичкой с веточкой в букве О.
26. Снова в Питере. Театр "Мастерская" - «Петруша, сын ли ты мой или нет?» Романа Габриа. Такая свободная фантазия по «Бесам», имеющая смешной подзаголовок «русское дельарте», а на самом деле клоунада, где все в каких-то диких гримах, масках или со смешными примочками, состав персонажей полностью мужской, но половину играют женщины и очень смешно. Сюжетная линия (ее, правда, мудрено понять) про отца и сына Верховенских (Петра играют 3 мужчины и 1 женщина, а Степана Трофимовича неотступно сопровождает маленький сердечный друг Антон Лаврентьевич). Про то, что старший Верховенский бросил когда-то маленького сына на произвол судьбы, а потом чуть не усыновил Шатова, а Петя от комплексов брошенного ребенка стал черт знает кем. Впрочем, спектакль выглядит довольно прихотливо и путано, удивительно даже, как в Мастерской появился Габриа, тут как будто полная противоположность Грише Козлову, всегда простому и ясному. Но на самом деле лучшее в этом спектакле - не его ход, а все то, что вышивается поверх, смешные импровизации, ничуть не пошлые, как часто бывает у нас в театральной клоунаде, как ребята чувствуют зрителя и вообще, что вокруг происходит, даже случайно - и тут же отыгрывают. Играли в 30 градусов жары на улице, пока в зале не включили кондей на полную мощность, жить было нельзя, а когда включили, они, конечно, отыграли. В общем, хотя и очень длинно (3,5 часа с двумя антрактами), но очень было здорово смотреть на актеров, как они сами веселятся, легко входят и выходят из образа, и несколько прямо отличных - Липутин - Арина Лыкова с зубами вперед, Шигалев - Никита Капралов с ушами (как у Хабенского, он сказал), Илья Копецкий - один из Верховенских, Ксения Морозова - танцующий Антон Лаврентьевич, да, в общем, все хороши. А в фойе - в закрытой «палатке» - пародийная выставка как бы посвященная этому делу (расследованию убийства Шатова) в местном краеведческом музее. Кстати, на днях посмотрела на видео интересный и как раз очень внятный спектакль Габриа в Тюмени по «Анне Карениной». Написал свою пьесу, поместил действие в позднесоветскую эпоху, главный герой - Каренин, большая партийная шишка, вдруг сломлен любовью и страданием. Вокруг реалии типа 70-х (в некоторых местах смешно заметно, что режиссера тогда на свете не было), но вообще интересно и актеры хорошо показываются. https://youtu.be/oS4vyrTz--A
27, тоже Питер. Театр Приют Комедианта - «Серотонин» по Уэльбеку Андрея Прикотенко, слышала много отзывов в каком-то немыслимом градусе восторга и весь спектакль пыталась понять, чем они вызваны. Честно скажу, роман до конца так и не прочла, вообще не люблю Уэльбека и не вижу смысла себя заставлять, но ясно, что Прикотенко сделал честный, без фокусов, ход по роману. В центре сидит главный герой то копаясь в компе (проекция того, что он видит, идет на задник), то наигрывая на рояле, и рассуждает так же, как он это делал в книге, только вслух. Героя играет Иван Волков лениво-устало, через губу, как, вероятно, он видит депрессивного Лабруста, в тексте много указаний на страдание, но больше это выглядит снобством. Всех женщин играет София Никифорова в разных париках, мужчин - Александр Кудренко с даже более убедительной позой усталого и замученного, с почему-то набеленным лицом, все в гофрированных клоунских воротниках, видимо, подразумевается грустный цирк. На потолке проложена рельса и по ней ездит туда-сюда механизм с крюком, за который, например, можно зацепиться и забавно уехать со сцены на колесном офисном стуле. Вообще, нормальный спектакль как трансляция Уэльбека, но все его многозначительные рассуждения о женщинах и о жизни кажутся мне такой пошлостью, что это невольно переносится и на само шоу. Так что я ему не судья.
28. В питерском ТЮЗе Брянцева - «Счастливый неудачник» по пьесе Вадима Шефнера, поставил Иван Пачин. Предполагаю, что пьесу предложил театр, поскольку, зачем Ивану ставить такое унылое и благостное произведение в духе советских пьес о пионерах, когда вокруг так много содержательных современных текстов, ума не приложу. А театр, видимо, хотел что-то специально питерское. Текст, видимо, автобиографический, дело происходит в 20-х, по сцене рядом с мальчиком-героем ходит с многозначительными рассуждениями пожилой актер. При этом героя, чего я давно не видела, играет маленькая травести (смешно, что только ей в программке не указали имени, написано А. Слынько, чтобы нельзя было угадать пол актрисы что ли?), а прочих мальчиков и девочек - вполне половозрелые и рослые актеры и актрисы, так что герой кажется десятилетним рядом с тетями и дядями. Целевая аудитория непонятна (написано 10+), вроде все время отношения с девочками, значит для подростков, но рассказывается про эти отношения так, будто история детсадовская. Над сценой висит экран и на него все время проецируются крупные планы героев и даже комбинированные сцены на хромакее, там, где про море, но в целом спектакль, с его почти карикатурно утрированной манерой игры из тюзов 70-х с пионерскими интонациями, кажется жутким анахронизмом.
29. Закончу про Питер. В МДТ «Будь здоров школяр» Яны Туминой по Окуджаве - повести и стихам. Сегодня выглядит каким-то прямо невероятным антивоенным высказыванием (даром, что премьера была в середине апреля, то есть с этим чувством и делалась). Самое сильно в этом спектакле - то, что прямо соединяет ту войну с современностью. Яна убрала партер, амфитеатр стоит прямо над сценой - ямой, как для скейтеров, по ее краям сидят, гуляют молодые актеры, сегодняшние подростки, так и одетые, кто-то катается на скейтах, кто-то танцует хип-хоп, на задней стене - граффити (рисовал Никита Касьяненко, игравший у Люкевича в "4elovekvmaske"), висит экран, на который транслируют то, что тут же снимается на телефон. И потом вдруг крик, как в школьном классе: Война! Все взбегают по склону к зрителям: «Война! Я умру за родину!», почти «Ура, война!» и это сразу становится про сегодня, до оторопи. Потом они переодеваются и дальше начинается история про войну Окуджавы, но там, где сюжетная война, разговоры, девушки - это для меня не главное, оно сразу немного отдает советскими спектаклями к дате, главное там, где Яна вынимает из текста все, что в его глубине: про школьников в окопах, про страх смерти, про маму, которая гладила по голове, про жалость к себе, про детство, которое еще тут. Главного героя играют несколько ребят и сегодняшний старый герой, который говорит, что война - это не приключение. И что его убивали, но ему повезло. Его играет Самочко. Еще есть Власов в роли бывалого солдата, остальные все - молодняк. Поразительно, как поэтические тексты Окуджавы, превратившись в рэп, звучат современно и сильно, даже нежные «кавалергарды» вдруг становятся жесткими и отчаянными с рефреном «крест деревянный иль чугунный?». К концу еще фирменное янкино визуальное: кукольные солдатики, которых проецируют на экран, в клубах дыма, будто бой и так далее. Финалов тоже много, она не понимает, чем закончить, так много хочется сказать об этом и все главное, все сильное.
30. В последний день месяца - закрытие сезона в Гоголь-центре и вообще закрытие театра в его нынешнем виде спектаклем Аграновича с символическим названием «Я не участвую в войне». Накануне стало известно, что новый контракт с руководством театра не подписывают, впрочем, этого ждали давно, а вместе с тем меняют руководство в Современнике (Рыжакова, который пробыл там недолго и, думаю, не успел врасти) и в Школе современной пьесе - Райхельгауза, который этот театр и создал. В Москве, конечно, самый любимый и успешный из них - ГЦ, но то, что театра сразу три, сделало сюжет общим, говорили о «закрытии московских театров». Я шла на спектакль, думая, что будут толпы у театра, какие были, когда арестовали Кирилла, предполагала даже, что будет полиция и автозаки из опасения волнений, но ничего этого перед спектаклем не было, хотя, говорят пораньше люди были, а теперь они все переместились в фойе, гудела жуткая толпа и все надеялись попасть. Попали не все, но начало сдвинули на час и зал был набит под завязку, даже пройти и встать было невозможно. Народ был страшно наэлектризован, все время начинал хлопать, вопить и свистеть, каждого любимого артиста встречал воплями. Агранович поставил спектакль по Левитанскому к его 100-летию скорее как концерт на тему его книги «Кинематограф» и вообще «черно-белого кино» на фоне стеллажей с коробками пленок и старого кино на заднике. Были музыканты и артисты (молодые, плюс Филиппенко и Стоянов), которые читали и пели стихи, некоторые очень здорово, превращая их в современные (Кукушкин был отличный). Вообще-то у Левитанского совсем не все звучит современно, но то, что с шестидесятническим настроением Агранович поддержал старым кино и это становилось уместно. У моей мамы Левитанский тоже входил в число любимых поэтов, так что я помню его хорошо. Для меня важным было, что Агранович включил в сценарий не только стихи, но и другие тексты, которые взял на себя. Как слова на вручении какой-то лит премии, где он говорил о невозможности войны в Чечне. И еще был сильный его текст про то, что «я Маугли, воспитанный в джунглях волками и тигром», я слишком поздно вышел из джунглей и у меня не было других представлений о добре и зле. (к тому, что - вы не верите, что я не понимал и не знал). В спектакле хватало того, что отзывалось в сегодняшнем настроении, но главное, конечно, было не в этом. На этот раз артисты вышли на поклоны, Агранович и вызвал на сцену всех, кто сегодня работает в ГЦ и сказал-прочел хорошую и трогательную речь, процитировав сначала вступление к речи Левитанского, где говорил, что буду читать потому, что волнуюсь. Потом вышел директор Кабешев и тоже прочел речь, закончив ее тем, что ГЦ закрыт навсегда. И все это время сзади на экране стояла часть труппы, которая сейчас в Авиньоне с Кириллом должна открывать фестиваль в Папском дворце. И после этого вышел Кирилл тоже с речью, но сказал, что, конечно, не навсегда и если театр лишили прописки, то это не смерть. Народ, конечно, вопил, как сумасшедший, скандировали «Спасибо» и казалось, что никто не собирался уходить. Агранович попросил дать возможность устроить в зале сбор труппы, люди вышли, но выглядело так, что планируют ночевать в театре. Может и нет, но я пошла. Соцсети теперь полны фотографий и видео со вчерашнего вечера, плача по любимому театру. Агранович в своей речи сказал, что главным высказыванием Серебренникова были не спектакли, а сам ГЦ и это действительно так. Я не могу сказать, что ГЦ был моим любимым театром эти 9 сезонов, хотя там я видела немало хорошего (впрочем, похоже, у меня не было любимого театра в эти годы), но с момента ареста Кирилла и его совершенно небывалой поддержки театром, публикой и сообществом (как все актеры выходили на поклоны в футболках с надписями за свободу Кириллу, забыть невозможно), стало ясно, что он сумел сделать что-то важное для своих актеров прежде всего, но и для публики тоже. Да, в этом зале я не чувствую себя своей, и на закрытие театра, как и на премьеры, по-прежнему пришли многочисленные светские официозные знаменитости, даже закрытие ГЦ для них светское событие, но дела это не меняет - театр очень-очень жаль, хотя о таких похоронах можно только мечтать. Думаю, ни у Современника, ни у ШСП такого не будет, как и вообще похорон. Отряхнутся и дальше будут жить. Постоянно эти дни думаю, как у нас 20 лет назад в один день закрыли «Итоги» и никто не захотел остаться со штрейкбрехерской командой, пришедшей из газеты «Сегодня», а Бирюков, когда понял, что никто не остается, говорил, что все мы зомбированы Пархомом. Интересно, насколько весь ГЦ зомбирован Кириллом или все же найдутся штрейкбрехеры.