Отчет за сентябрь
5 сентября. Открыла сезон столетием РАМТа. В зале театра убрали кресла и поставили столики с закусками (Бородин потом сказал, что придумали это потому, что все равно потом кресла менять), на сцене поставили такие же столики для труппы и устроили огромный капустник больше, чем на три часа, с поздравлениями и шутками от старых актеров и сегодняшних спектаклей, с тостами работников театра из зала и так далее. Понятно, что капустник зависит от сочинителя, так что были и смешные, и талантливые, и дурацкие, и старомодные, и пафосные выступления, но мне ужасно понравилось, что дали высказаться всем, кто хотел поздравить, и в этом было что-то очень дружеское, как и вообще в этом театре, который всегда воспринимался, как человек - теплый и порядочный, независимо от спектаклей. Ну и главное впечатление от вечера - это сам Алексей Владимирович, человек предельно далекий от пафоса и самолюбования, какой-то удивительно хороший, чего никогда не бывает на этом месте. И то, как он застенчиво, но твердо выступал (совсем мало и как будто считая это неуместным и нескромным) и как перед этим актер читал его многочисленные регалии, ускоряясь до невозможности, как на радио читают всякие имена спонсоров и номер лицензии (а Бородин сказал: они заставили меня это слушать) - тоже говорит об этом. И то, как поразительно похоже его изображал актер (так и не узнала кто, а еще были потрясающе похожие Соня Апфельбаум и Егор Перегудов) - в этом тоже было смущение, и интеллигентность, неумение давить и смешное косноязычие в попытке настоять на чем-то. В общем, это очень важный человек для театра, пока он есть, в РАМТе есть какая-то человеческая чистота, дай бог ему здоровья.
8 сентября. Сходила в Пушкинский театр на «Костика» Крымова. Снова поразилась тому, каким непредставимым образом оживают его сценарии на сцене. «Костика», как и «Репетицию Дон Жуана» я читала до того, как они были поставлены, и то, и другое, как пьесы, казались мне диковатыми и очень жесткими. Сначала увидела у фоменок «Дон Жуана» - он оказался совсем не жесткий и глумливый, а, наоборот, печальный, хоть и иронический. Теперь «Костик» по «Чайке», которого и вовсе не могла себе представить (вдруг главный герой - инвалид без рук? (Кстати, на программке картинка довольно жесткая), Шамраев почему- то начинает пьесу, страницами цитируя ужасные минкультовские «Основы государственной политики в области культуры», дурочке Нине Треплев подсовывает прочесть с листа перед «Люди, львы..» последнее слово Егора Жукова на суде - как все это вынести на сцену?). Но все оказалось гораздо горячее сентиментальнее, человечнее и трагичнее в конце концов. Начать с того, что тут Дима высказал все, что он думает по поводу официальной культуры. И тех, кто ее насаждает, как явно высокопоставленный (возможно в прошлом) чиновник Шамраев, долдонящий перед тоскующими обитателями дачи чудовищно реакционные «Основы». И тех, кто ею кормится, как эстрадная певица Аркадина и поэт-песенник Тригорин. Показал свою жалость и сочувствие к тем, кто как молодой Треплев с модной зеленой прядью в волосах и пучком, клянясь современным театром, бормоча о новой искренности, театре.док, ноль-позиции, бросая гневные слова своей семье ретроградов, сам не может ничего. Вот даже и рук нет. И к тем несчастным жертвам сцены, кому запудрили мозги, как Нине, превратившейся к финалу во что-то вроде артистки филармонии, разъезжающей со своими жалкими номерами на все вкусы по провинциальным клубам. И тем не менее в спектакле есть какое-то неожиданное сочувствие ко всем, мысль, что вся эта политическая рознь на самом деле не отменяет семьи. И ужасный Шамраев (его отлично играет Борис Дьяченко, воспаленный бред чиновника ему удается особенно) вдруг просит Аркадину за Треплева, просит купить ему костюм и пальто, как заботливый дядя. А властная крикливая Аркадина (Вика Исакова яростна и предсказуемо хороша) тихо и грустно сидит с сыном, прикуривая ему сигарету. И во второй части (спектакль идет в одно действие около двух часов) Костя уже с руками-протезами все время говорит о том, что это от мамы, что ее хорошо принимали в Харькове и, видимо, это подарил харьковский протезный завод. В общем, на сегодняшний день, когда все стремятся размежеваться, этот спектакль - такое неожиданное слово о том, что нам все равно приходится жить всем вместе, надо как-то терпеть и быть милосердными к другим. На самом деле про «Костика» стоило бы развернутую рецензию написать, но поскольку не собираюсь, то вот еще конспективно. Тут, конечно, восхищает, как Дима стал работать с чужими актерами - все вдруг стали хороши, и все вдруг стали ему своими. Нервный, тревожный интеллигентный Костик - очень хороший Александр Дмитриев, который уже семь лет в театре, но ничем особенным не вспоминается и вдруг. Очень смешная и чрезмерная Нина, прямо клоунесса Анастасия Мытражик, тоже раньше ролями не радовавшая. С ней в паре эту роль должна играть Маша Смольникова, наверное, такой эксцентричный и клоунский рисунок идет от нее, но выглядит вполне своим, еще у нее почему-то очень сильный южный говор с фрикативным г и проч., но может это и оттого, что сама актриса из Украины. Но, конечно, для меня главный любимец - Тригорин. Александр Матросов и так мой любимый актер в этом театре, но таким я его не видела. В парике а-ля Маликов, с каким-то диким репертуаром вроде Шуфутинского (плохо знаю эту часть) и такой расхлябанной карикатурно мачистской походочкой. Подкаблучник, изображающий «мужика», соблазняющий девушку (которая, впрочем, все равно ничего не понимает) манерой страдальца, тем, что тоже мог бы написать «мы живем, под собою не чуя страны» и хотел бы про «кремлевского горца». И др. А еще на сцене огромный ньюфаундленд Атрей. Мы его после спектакля встретили. Ну и про художницу важно сказать: это димина ученица Валентина Останькович. Все эти отличные костюмы, дачно-затрапезные: пиджак с трениками, вязаные шапочки, куртки с защитным рисунком военного вида и пр. А еще заваленный преувеличенно огромными осенними листьями пол и высоко подвешенная светящаяся терраса с оранжевым абажуром, традиционным символом уюта. Хорошо.
9. Все-таки вырвалась на Любимовку, очень люблю начинать с нее сезон, сразу драйв появляется. В этот раз все было очень солидно - Рыжаков отдал на Любимовку Другую сцену Современника - всюду светящиеся панно, большой по любимовским меркам зал. Но от этого и от того, что из-за ограничений нет прежней скученности, когда все друг на друге сидят и энергия стоит колом, такого драйва, как раньше, я не почувствовала, но может просто не повезло, не на то пошла. Хотя, конечно, здорово, что вырвались из подвала, скучать по нему все равно, что ностальгировать по коммуналке. Попала на читку пьесы «Наизнанку» Карины Бесолти , поставила Полина Стружкова. Такая драма из жизни горного села с традиционным раскладом, воровством будущих жен, насилием, страхом перед осуждением и др. Все закручено вокруг девушки, которую парень украл сейчас и ее сестры (но до поры это не известно), которую украл раньше его старший брат и она повесилась. Материал, как всегда в таких случаях, воспринимается как сильный, пьеса скорее средняя, детективно закрученная, но на одних разговорах. Немного послушала обсуждение, потом мне надо было бежать на вручение «Икара» и вернулась уже после последней читки - «Ленточки» Пряжко , ставила Татьяна Ларина из Беларуси. Народ обсуждал долго, многословно, заунывно, понять из этих обсуждений про что пьеса, я так и не смогла, но потом немного рассказала Татьяна про сами ленточки и как их срезает жэк и пр. Она живет в самом знаменитом протестном дворе и говорила, как происходили эти истории с муралами и др. А потом все пошли в Клуб и там продолжились разговоры про Беларусь, было несколько театральных ребят - режиссеры, драматурги, критики, и они рассказывали, что у них в театре происходит, вот это на самом деле было интересно и важно. За них, конечно, очень страшно: их прямо выдавливают, все подряд попадают в черные списки, если занимаются современностью в театре, на работу даже грузчиком в Пятерочку не берут. Если не хочешь уезжать из страны - должен сидеть тихо, дети становятся заложниками - есть легитимная возможность забрать их у родителей и так далее. Как они выживают, не представляю.
18 сентября. Такая отличная выставка в Царицыно "Театрократия. Екатерина II и опера" про Екатерину, превратившую оперу в инструмент управления, воспитания, политики и вообще манипуляции. Вроде бы предмет довольно специальный и выставка историческая, но очень здорово придумана вся драматургия с главами: опера как удовольствие, опера как иллюзия, опера как воспитание и др. Мне особенно понравилась опера как смерть, где ясно, что как только смерть стало можно изображать в опере, декораторы стали торговать реальной погребальной красотой - нести свои помпезные постройки, украшавшие монаршьи смерти, в театр и обратно. Прекрасные тексты к каждой главе написала Анна Корндорф - умные и при этом ясные и остроумные, одно удовольствие читать, Алексей Трегубов сделал эффектное и элегантное оформление - то похожее на театральные декорации, то волны страсти, то погребальное ложе и всюду музыка звучит. Меня провел Илюша Кухаренко это было очень весело, а в конце еще мы посмотрели на целый час его с Патласовым VR спектакль на том же материале с Екатериной - Дапкунайте, которая смешно говорит, что вот она тоже главная русская иностранка. С Дапкунайте еще разговаривают все тот же Кухаренко, который симпатично объясняет ей подробности про Екатерину и театр (про которые он как раз рассказывал на выставке) и Роман Шаляпин, который вроде бы играет какого-то фаворита, но на самом деле все так же просто тоже разговаривает, к тому же в современном костюме. Еще есть несколько эпизодов - оперных вставок того времени, правда, переделанных на сегодняшние сюжеты, мне это как-то понравилось меньше. Ну и вообще зачем там VR совершенно непонятно, хотя вижу, что Патласов не в первый раз пытается им овладеть. Само содержание этого не требует, наверное просто хотелось аттракцион. Ничего кроме того, что герои вокруг нас бегают, довольно вынужденно, - на 360 градусов не происходит, к тому же технически это работает не очень - круги замыкаются не в темных углах, а на видных местах, особенно неприятно когда из-за этого уродуется лицо солиста во время арии. Но уж ладно, за попытку спасибо.