Отчет за сентябрь
3 сентября. Открыла сезон: пошла в театр на Таганке на «Снегурочку» Дениса Азарова, это еще предпремьера, так что все сыро и можно надеяться, что артисты что-то наберут. Но пока на сцене каша. Все как будто решается через музыку, которая по очереди идет в двух регистрах: есть что-то мрачно-электронное с фольклорными обертонами композитора Ивана Кушнира - это тема Снегурочки. В это время валят дымы и нагнетается тревога. И есть голимая советская попса вроде «Казановы», тоже им как-то обработанная - это Берендей и его царство. Царство это устроено в фарсовом духе: Бобыль с Бобылихой - почему-то два мужика-забулдыги, томный Лель, вечно полуголый и в темных очках двигается в замедленном ритме модельной походкой от бедра, а еще есть энергичный толстяк Берендей (Павел Комаров), все время пародийно поющий попсу с челядью в офисных костюмах на подтанцовках. Снегурочку играет Дарья Авратинская, у нее есть пара симпатичных наивных моментов, но больше ничего пока не ясно. И нечего сказать про Мизгиря и Купаву, которые не фарсовые, но и амбиции на драматизм в этом спектакле непонятно куда девать. Ну и сценография Трегубова, в которой есть качающийся и светящийся экран-потолок, а во втором акте - бассейн, где все зачем-то плещутся. В общем, я не очень надеюсь на то, что это во что-то вырастет, но амбиций у режиссера много, это видно. Произвели впечатление две вещи: то, что Берендей ужасно похож на фабровского Диониса в «Горе Олимп». И Трофимов в роли Мороза, причем не то, как он играет, а то, как он выходит на сцену высоченный и какой-то совсем нездешний, прямо Страхи и Ужасы из «Синей птицы». И еще смешно, что в пресс-досье всех артистов нам представляют через роли в каких-то фильмах и сериалах, так и ждешь, что про Островского напишут, как про автора трешовых сериалов. А вообще, смотреть «Снегурочку» после любимой черняковской невозможно. Хотя вот у Долина в театре Наций была живая и симпатичная.
9 сент. Люблю начинать сезон с Любимовки - сразу заряд энергии получаешь. Сейчас, конечно, из-за защитных мер это не так, зал с проплешинами - не то, что горячие толпы, сидящие друг на друге и на полу. К тому же все, кто участвуют в обсуждениях, рекомендуют себя как драматурги или артдиректора Любимовки, отчего ощущение, что это очень внутренняя история. Но, возможно, все остальные смотрят трансляцию, хорошо, что она есть. Но в перерывах между читками под крышей 8\3 на «веранде», как всегда гудит народ, все обсуждают, это ощущается, как настоящая жизнь.
Вчера послушала три пьесы.
Первая - «Запись прерывается» Элины Петровой из Питера ( описывается как «Гонзо-исследование прерывающегося национального кода и травм постсоветского социума»), режиссер Элина Куликова. Любопытный текст - мешанина из личных воспоминаний (своих и чужих), размышлений и конспектов литературы по теме. Главный сюжет про постколониальные комплексы: девочка из Набережных Челнов всегда хотела быть ближе к центру (даже говорила, что из Казани), приехала в Питер, но комплексы все при ней, плюс наследство татарских бабушек, одна из которых покончила с собой, сложные взаимоотношения с телом (хочется быть высокой худой блондинкой, а сама круглолицая крепкая брюнетка) и пр. Другие голоса тоже говорят о жизни вдали от центра, но не для всех это травма, для кого-то возвращение скорее лечебно. Ну и умные книжки всякие, Мадина Тлостанова и пр. Элина Куликова сделала, как смешно сказали, «постколониальный каст» - читают актеры разных национальностей, и еще что-то звучит в записи. Для меня это было что-то вроде путешествия в голове драматурга - обрывки мыслей, воспоминаний, рефлексий, жалоб и разговоров, перебивающих друг друга, наводящих на размышления (интересно, можно ли сказать, что человек из Черемушек ощущает постколониальный синдром по отношению к центровым ребятам с Садового кольца?) и заставляющих сочувствовать. Разговоры о том, что непонятно, кто и как это будет ставить, по-моему, нерелевантны, сегодня особенно.
Вторая читка - «Цикл индекса» Екатерины Августеняк (описание: «Серия наблюдений о том, как всё неустойчиво развивается»). Поставил Артём Терёхин с боевым актерским составом частично из драматургов. Потом в обсуждении все, кто читал, рассказывали, какая это ужасно сложная и непонятная пьеса, интеллектуальная и т.д. и вот только на читке они поняли в чем там дело. Видимо, бодрый темп читки как-то все собрал, но на слух это совершенно не было ни сложно (разве что не сразу включаешься в число параллельных линий и голосов), ни как-то особенно интеллектуально, а очень смешно и абсурдно. Это история про дизайнера Нину, которая, не зная сна и отдыха, делает заказ (бесконечные слои какой-то карты), а в параллель идет - чат ее конторы в переговорах с заказчиком, который хочет показать русскую деревню в идеализированном виде, бесконечные идиотские правки и надвигающийся дедлайн. Катя говорила, что тексты заказчика частично вполне документальные, с чем она имела дело, что, честно говоря, не удивляет после всех историй о заказчиках, которые я слышала от знакомых дизайнеров, аниматоров и рекламистов. Еще одна параллель - двое, рубящиеся в Майнкрафт и строящие там отношения (видимо, в промежутках между вызовами в общий чат), еще одна параллель - разные научные и популярные подкасты, которые слушает Нина, когда работает, еще назойливый незнакомец, лезущий к ней мессенджер и т.д. В общем, это классическое сегодняшнее существование человека, работающего в сети и распределяющего внимание по очень многим каналам в атмосфере гонки, тревоги и не проходящей усталости. Я, честно говоря, сразу это стала видеть, как мультфильм, возможно, с живой Ниной, и по-моему, это лучший вариант для текста вместо скучного скринлайфа.
Третья, внеконкурсная, отбор Киселева - «Распад» Олжаса Жанайдарова (описание: «Страшная бытовая драма о семье, в которой жена после потери ребёнка постепенно сходит с ума»), поставила Елена Ненашева. Крепкая пьеса на двоих, все, как написано: жена-художница постепенно сходит с ума, муж-программист пытается как-то справиться, в результате сам распадается, в общем, психологическая драма, главным образом через мужа, у которого много монологов-воспоминаний. Тут все дело должно быть в актерах и у Ненашевой хорошие актеры, с которыми, как я поняла, будущий спектакль уже на мази: Коваленко, которого я очень люблю (он теперь в Москве) и Волкова. Обсуждальщики трепетали, сравнивали с Чеховым и Толстым, но на меня, честно говоря, такого впечатления эта пьеса не произвела, скорее смутила. То есть как бы подразумевается, что это интеллигентные герои моего круга, с которыми я должна себя идентифицировать, но то, как они говорят - это ужас. И не потому, что хотят друг друга обидеть или просто в безумии ревнуют, мания преследования и др. а оттого, что лексика у этой художницы (пусть безумной) такая, как будто она лифтершей работала, какой-то расистский бред. Откуда бы?
10. Вчера опять пошла на Любимовку, на день фринджа, то есть чего-то маргинального, непонятного и внекатегорийного, что всегда интересно. На вторую половину. Посмотрела 4 (ну хорошо, 3, 5) читки. Там еще решили фринджевские пьесы отдать не режиссерам, а ученым-гуманитариям. Я обычно таким ходам не очень доверяю: самые высоколобые люди не в своей теме очень часто оказываются совсем дремучими, но, с другой стороны, это ж просто проба, а вдруг? Первая читка была «Витя в стране картонных человечков», автор Глеб Колондо (описание: Субъект пьесы никак не может перестать комментировать самого себя). Как я поняла, это питерский ученик Наташи Скороход. Много их, вот и Элина Петрова вчерашняя тоже. Режиссер Виктор Вахштайн, социолог из Вышки. Текст - разговор драматурга с другом Витей о том, что ему нужно написать по учебе документальную пьесу, он это дело не любит, поэтому придумал фантастическую пьесу про страну картонных человечков, а док будет в том, что Витя будет пьесу по мере сочинения комментировать и это тоже войдет в итоговый корпус текстов. В общем, там комментарий на комментарии, Вехштайн сделал три пары героев, подразумевая, видимо, уровни комментирования. В тексте появлялись Скороход и Катя Бондаренко, что особенно веселило зал. В целом все выглядело может быть и забавно, но не слишком интересно. Самое интересное было в самом тексте, который одновременно проецировался на задник (только это быстро сломалось) и это графически, по верстке было очень наглядно: разные столбцы, комментарий красным, дописанный текст от руки и др. Комментарий на комментарий на комментарий. И получалась не только пьеса о языке, сколько о слоях обсуждений, что любопытно.
Вторая пьеса - «Общее место», автор Светлана Егорова / Чехов. (Описание: История нескольких десятилетий жизни семьи в повседневных заметках матери). Режиссеры Александр Писарев, Марианна Петрова. Основная часть текста - это записи матери о расходах за 18 лет, начиная с конца 80-х (авторами названы сама мать и сын). Он брал только один месяц в год (апрель, когда у него день рожденья) и как текст вообще-то это ужасно интересно, поскольку через это много чего видно: и цены, и на что идут деньги («на пропой души»), как растут дети, изменения в семье (развод). Как сказал автор: это единственный дневник, который мама вела. Читали двое: мужчина - даты и цифры, женщина - на что пошло. Время от времени они начинали орать, перебивая друг друга, зачем это было, не знаю, режиссура, наверное.
Третья - «Фо Хер» (как я поняла, имеется в виду for her) Ольги Казаковой (объяснение: пьеса, синтезирующая литературный текст с компьютерным кодом). Поставила философ Нигина Шаропова, по-моему, очень осмысленно. Пьеса сама довольно прихотливо придумана, скорее как путь к написанию текста, который становится кульминацией. На сцене двое за столами в разных углах колотят по клавишам компов, а на трех стенах, одна за другой, появляется проекция экранов их компов: мы видим, что они ищут и как с этим взаимодействуют. Как сказала Нигина, в тексте были одни гиперссылки, но она решила их вывести на экраны и дать впрямую. Речь о нейронных сетях и о генераторах текста, о том, что сгенерированный машиной текст похож на текст аутиста. Фрагменты текстов статей выделяются и их читает искусственный голос. Вторая часть спектакля - актриса выходит в коридор и оттуда мы ее видим на экране в красном свете, она читает такой странный текст - не то аутиста, не то машины, - напоминающий любовный. А финал - QR код с паролем на экране, мы должны по нему пойти и тогда увидим переписку Ольги с обсуждением пьесы, которая постепенно складывается (в разговорах текст интерпретируется как лесбийский). В целом все это было очень любопытно и эффектно, прямо спектакль.
Ну и четвертая читка - «Коммуналка на Петроградской» Романа Осминкина и Анастасии Вепревой (Тотальный документ-исследование коммунального быта). реж. Любовь Лёга. Это пьеса, сделанная из блога, где пара описывала свою жизнь в гигантской, на 7 комнат, питерской коммуналке со всеми ее прелестями, соседями и разрухой. Актеры читали, на экран за спиной проецировались картинки из блога. Я послушала часа полтора и больше сил не хватило, около полуночи ушла, а все еще продолжалось. Понятно, что такая штука длиться может сколько угодно и тогда уже надо медитировать именно на ее бесконечность, а иначе от этого немного укачивает. А может быть дело в том, что я устала.
13. Фестивали пошли, перекрывая друг друга, вот после Любимовки и Театрум (театр+музей) закончился, а я успела только на последний спектакль - детский «Мальчик, который потерял голос» Полины Шатохиной из Тулы, который компания «Барабан» играет в новом музее станка, вроде бы посвященном индустриальной истории. В Москве показывали в «Марсе», обещали, что это будут некоторые приключения вокруг записи звука и т.д., на деле ничего науч-поп там не было и вообще сюжет был крайне невнятный про мальчика, который потерял голос и теперь мы вместе с ним этот голос ищем - не очень понятно, среди чего, что именно и почему находим то, а не иное, и пр. Пьеса Светланы Кураковой. Причем все большей частью в разговорах, чем в действии, на мой взгляд, для детей это скучновато. Но были очень симпатичные проекции с небольшой анимацией на все стены, которую сделал Ашот Мефодин, и это делало сразу всю историю нарядной, так что заходить в новые помещения было интересно, но понятно, что красота быстро исчерпывалась. Ашот сказал, что в Туле все играют в одном зале, и экраны выстроены лабиринтом, среди которых ходят, а тут двигались по комнатам и этажам. Вообще как-то я давно не была в Марсе, а там очень классно, все такое высокотехнологичное, красиво сверкает и движется.